Борис Гурман

Это забыть я никогда не смогу

Кто-то из мудрецов сказал, что с прошлым надо расставаться смеясь. Хорошо бы так, но вот меня мое прошлое не отпускает, а однажды оно напомнило о себе самым неожиданным образом. Но обо всем по порядку.

Одесса. Лето 2002 года. Мой очередной приезд в родной город из Германии, где я с семьей живу уже семь лет. Я люблю ходить по улицам Одессы пешком, предаваясь воспоминаниям и надеясь встретить кого-то из старых знакомых. В прежние времена это случалось на каждом шагу, а сейчас это случается очень и очень редко и то, если очень повезет. И, как сказано,    «одних уж нет, а те далече».  

Июнь 2002г. На Дерибасовской рядом с Утесовым

В тот мой приезд, за день до возвращения в Германию, я шел по улице Преображенской (в советское время - улица Советской Армии) от рынка Привоз к центру города. Впереди меня шел пожилой седой мужчина, припадая на одну ногу. Я видел его только со спины. И вдруг что-то мне подсказывает: «Это - твое прошлое. Остановись и вспомни».

Я вспоминаю:

- Одесса, зима 1941 - 1942 г.г., оккупация, мне пять лет, шестой, я с мамой в гетто. Из воспоминаний мамы: Как-то в гетто подходит к ней пожилой еврей и говорит: « Мне бы ваше лицо, разве я находился бы здесь!». Дело в том, что моя мама имела типично славянскую внешность - русоволосая, голубоглазая, говорила без малейшего акцента. Было ей в то время 30 лет. Понимая, что это наш единственный шанс на спасение, решается на побег. Меня повязывает платком, как девочку, чтобы меня не проверяли на наличие обрезания, берет меня за руку, и мы идем на выход с территории гетто. В гетто заходили жители города (русские, украинцы, молдаване), которые приносили своим друзьям-евреям передачи. И вот моя мама под видом одной из таких посетительниц вышла со мной за территорию гетто, не вызвав ни у кого из охранников подозрений.

Мы в городе. Зимы в те годы были очень холодные, мороз -20 и ниже. Идти в дом, где мы жили, опасно, был большой риск, что нас могут выдать соседи, такое в то время было не редкость. Мы идем, а куда - не знаем. Я уже перестал просить кушать, плакать у меня уже не было сил, я просто начал замерзать. Улица Пушкинская. Проходя мимо церкви, мы увидели во дворе женщину, которая убирала там снег. Мама попросила у нее для меня кусочек хлеба. Та посмотрела на нее и говорит: «Ты такая молодая, почему не идешь работать?» Мама, понимая, что нам терять нечего, что мы или замерзнем, или умрем с голоду, расплакалась и призналась, что мы - евреи. Услышав это, женщина (звали ее тетя Саша) повела нас к себе. Жила она с дочкой и трехлетним внуком в одной из келий Пантелеймоновского монастыря, на улице Пантелемйоновской (ул. Чижикова). Во время оккупации все кельи монастыря пустовали. Муж дочери тети Саши, еврей по национальности, был на фронте. Нас отогрели, накормили и оставили жить в одной из келий, где мы прожили до весны 1942 года. Все это время я мог общаться только с внуком тети Саши. Когда потеплело, тетя Саша говорит маме: «Вам здесь дальше оставаться опасно. Моя знакомая завтра уходит в деревню. Идите с ней. В деревне вас никто не знает, на еврейку ты не похожа и запомни, зовут тебя не Бетя, - Нина, а там, что Бог даст». Мне на шею повесили крестик и рано-рано мы втроем - две женщины и я - пошли в село Троицкое Беляевкого района Одесской области. Нам нужно было пройти 70 км.

О том, как мы дошли, как прошли в селе Троицкое для нас годы оккупации, как мы общались с нашими спасителями после войны - отдельная история, достойная подробного описания, я же хочу закончить свой рассказ, который уже начал.

Одесса, 1951г.

Моя мама Берта,

сестра Мила и я

В апреле 1944 года, после освобождения Одессы и Одесской области мы с мамой смогли вернуться в город. Первые, к кому мы пошли, была тетя Саша. Я снова встретился с ее внуком. Мне уже было восемь лет, а ему - пять. Но он почему-то стал хромым. Тетя Саша рассказала, что он куда-то залез, упал, сломал ножку. В условиях оккупации, без медицинской помощи, ножка у него срослась неправильно, и он остался хромым. С тех пор я с ним больше не встречался. Прошло 58 лет.

Я вижу идущего впереди мужчину, и что-то мне подсказывает, что это - внук тети Саши, но не могу вспомнить его имя. На улице Преображенской, угол Тираспольской, была парикмахерская. Этот мужчина направляется в эту парикмахерскую. Теперь я вижу его в профиль и еще больше убеждаюсь, что это он. Рядом с парикмахерской трамвайная остановка. Я решил его подождать. Через некоторое время он выходит и направляется к подошедшему трамваю. Я пытаюсь его остановить, а он говорит: «Что вам надо? Я опаздываю на трамвай». Я ему сказал, что подойдет следующий, что нам надо поговорить. Пока мы пререкались, трамвай ушел.

Мы присели на скамейку, и состоялся диалог:

- Вашу бабушку звали Саша?

- Да.

- А как зовут тебя?

- Илья. ( Я вспомнил, точно - Илья.)

- А маму как звали?

- Клава.

- А где вы жили во время войны?

-  В Пантелеймоновском монастыре.

- А отец у тебя еврей?

- Да. Он погиб.

- Помнишь ты, или тебе рассказывали покойные бабушка, либо мама, как они спасали женщину с ребенком?

- Нет, не помню и не знаю.

И тогда Ткаченко Илья узнал все от меня. Это забыть я никогда не смогу. Такое забывать нельзя!

                                                                               Dortmund,

2012

ЭТО ЗАБЫТЬ Я НИКОГДА НЕ СМОГУ

• Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
  Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich

  
  Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.

  Zur Anmeldung >>