RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Login

Passwort oder Login falsch

Geben Sie Ihre E-Mail an, die Sie bei der Registrierung angegeben haben und wir senden Ihnen ein neues Passwort zu.



 Mit dem Konto aus den sozialen Netzwerken


Темы


Memories

Проф. А.М.Ногаллер

Из  истории  медицины

                                       

 

                           СУДЕБНЫЕ  ПРЕСЛЕДОВАНИЯ  ВРАЧЕЙ 

В  1948 – 53 гг.

 

(По  личным  воспоминаниям)

 


В  январе 1953 года в газете «Правда»  было опубликованно  сообщение  ТАСС  о  якобы  раскрытии  заговора «убийц в белых халатах».  В  нём  сообщалось, что  врачи - убийцы своими действиями способствовали смерти  ряда  видных  деятелей  страны  и намеревались  убить  руководителей  Советского  Союза, что они  были  шпионами  зарубежных  капиталистических стран. Через несколько  месяцев  должен  был  начаться  судебный  процесс  над  «врачами  -  вредителями и убийцами».  Только  смерть  И.В. Сталина  5 марта  1953  года  позволила  прекратить  сплошь  сфальсифицированное  так  называемое «дело  врачей», как называлось  тогда  это судебное  преследование.  Этому событию предшествовала  в послевоенные  годы  интенсивная  антисемитская  пропаганда и  дискриминационные  действия  в  отношении  евреев, особенно  врачей. О  так  называемом  деле  врачей  мало  сообщалось  в советской  и  российской  печати  и  в  последущие  60 с  лишним  лет.   Израильская  телевизионная  компания   «Medalie productions»  создает в настоящее  время   документальный  фильм,  посвященный  этому  судебному  процессу.  У  меня  брали  интервью по этому  вопросу,  для  чего режиссёр,  оператор  и  переводчик  специально  прибыли  на  один  день  в  Мюнхен.

 

В  настоящих  заметках  мне  хотелось  бы  поделиться  личными  воспоминаниями  об этом печальном  эпизоде  в  истории  советского  государства  и  отечественной  медицины.  До  Великой  Отечественной  войны  в  СССР  не  было  государственного  антисемитизма, мало  внимания обращалось  на  5-ю графу  анкеты  (национальность). При  поступлении  на  работу   учитывались  преимущественно  деловые  качества  претендента.  Когда  в  декабре  1939 года  в стране широко  отмечалось  60 - летие  «Великого  вождя»  И.В.Сталина, во  многих  высших  учебных  заведениях  была  впервые  введена  студенческая  стипендия  имени  Сталина. Я  был  среди первых сталинских  степендиатов  в 1-м  Московском  медицинском  институте  им. И.М. Сеченова, о чём была даже заметка  в  газете  «Правда». Среди  сталинских  степендиатов  было  ещё  несколько  человек  еврейской  национальности.

 

Когда  немецко - фашистские  войска в  октябре  1941  года  подошли  к Москве, нам,  студентам  4-го,  последнего  тогда  курса,  досрочно, без госэкзаменов  присвоили  квалификацию  врача и  мужчин  направили на  фронт.  Я  прошел  боевой путь от  Москвы  до  Берлина,  начиная  с  должности врача  истребительного  противотанкового  артилерийского  полка  (ИПТАП)  и кончая зав. отделением  армейского  полевого  подвижного  госпиталя.  После  демобилизации  из  армии  в  1946  году  я  хотел  поступить  в  аспирантуру  или  клиническую ординатуру  ряда научных  или  учебных  заведений, но  отдел  кадров  всюду  отклонял мою  кандидатуру.  Это  несмотря  на  мои  военные  награды  (Ордена Красной Звезды, Отечественной  войны 2-й  степени, множество  медалей, благодарности  Верховного  Главнокомандующего), звание  Сталинского стипендиата  в  студенческие  годы, а  также  демонстрацию  рукописи  моей  будущей  кандидатской диссертации  на  тему «Проникающее  ранение  грудной  клетки» (она  была защищена в 1947  году  в  1-м  Московском мед. институте).  Лишь  вследствие  благоприятной случайности  мне  удалось  получить  должность  младшего  научного  сотрудника  в  клинике  Института  питания. Тогда  штат  научных  сотрудников утверждал  директор института  без  согласования  с  отделом  кадров.  В  дальнейшем  эта  «лазейка» была  ликвидирована.  Моему однокурснику  Игорю Вольпе  не  удалось  поступить  в  научный  институт,  а  его  кандидатскую  диссертацию о  газовой  гангрене  у  раненых  на  учёном  совете  завалили. После  смерти  Сталина  он  эту  же  диссертацию  без  исправлений  успешно  защитил  в  том  же  учебном  совете  и  был  принят  на  должность  преподавателя  Московского  университета.

 

С  большими  трудностями  встретилась  и  моя  сестра.  Она окончила в 1949 г. МИСИС  (Московский  институт стали им. Сталина, в дальнейшем – Институт  стали  и сплавов) и долго  не  могла  найти  работу. Лишь  в  конце  1951  года  она  смогла  поступить  на  работу  в качестве  инженера, причем,  естественно,  с  помощью  знакомства.  До того я  попросил  своего  пациента (ведущего  инженера  крупного  предприятия) помочь  в  устройстве  сестры. Он  сказал  мне, что  в отделе  кадров  ему  отказали, отметив,  что  их  предприятие  итак  слишком  «захламлено»  т.е. в нём работает  слишком  много  евреев. 

 

В  стране  развернулась  пропаганда  против  низкопоклонства  перед  Западом, а под  ругательным  понятием  «безродные космополиты»  в  газетах  и  на  радио  имелись  в  виду  евреи.  Не  рекомендовалось  публиковать  научные  статьи  за рубежом, а в  Центральной  медицинской  библиотеке  Москвы  долгое  время  не  выдавались  книги  на  иностранных  языках. Мне  вспоминается  партийное  собрание  в  клинике,  на  котором  осуждали  профессоров  Н.И. Певзнера  и  С.М. Лейтеса  за  то, что  у  них  много  научных  работ  опубликовано  в  зарубежной  печати.  Введены  были  акты  экспертизы, в которых несколько  авторитетных  лиц  подтверждали  отсутствие    секретных  данных  в направляемых  в  печать  работах. После  запрещения  деятельности  Антифашистского  еврейского  комитета (АЕК),  который  во время  войны  собрал  значительную  сумму  денег   для  помощи   СССР  в  борьбе  с  нацистской  Германией, и  убийства  его  председателя  народного  артиста  СССР  С.М. Михоэлса  в 1948  г.  в результате  спровоцированной  автокатастрофы, в  стране  усилилась  антисемитская  пропаганда,  а также  ограничение  в  приёме  на  работу и  поступление  в  ВУЗы.  Вслед  за  врачами  последовали  увольнения  с  работы  и  аресты  ряда  ученых  других  специальностей,  руководителей  учреждений,  видных  инженеров  и  хозяйственных  работников,  педагогов,  в  основном  еврейской  национальности. Вспоминается  случай, когда по распоряжению  высшего  начальства  ректор  мединститута  уволил  зав. кафедрой  известного  ученого  К.,  но  затем  оформил  его  на  должность  лаборанта  с  исполнением  профессорских  обязанностей.  Вероятно, он  действовал  по  принципу,  «чтобы  и волки  были  сыты,   и  овцы  целы». 

 

Как выяснилось  в  дальнейшем, арестованных  подвергали  пыткам, избиению, лишали сна  и  пищи  для  получения  признания  во  вредительской  деятельности. Вслед  за  государственным  усилился  антисемитизм  и  на  бытовом  уровне.  Помнится, стою  я  в  проходе  заполненного  людьми  троллейбуса.  Вдруг  слышу сбоку мужской  голос: «Эй, еврей, подвинься!».  Все  промолчали,  в  том  числе  и  я. Про  себя  же  подумал:  «Хорошо, что  ещё  жидом  не  назвал».

 

В  Клинике  лечебного  питания, руководимой  заслуженным  деятелем  науки  РСФСР  проф. М.И. Певзнером, стали  появляться  различные  контролирующие  комиссии.  В  качестве  примера  их  придирчивости  можно  привести  следующий  эпизод. В  результате научных  исследований  в  клинике  было  установлено, что  режим  с  ограничением углеводов (РОУ) уменьшает  воспалительный  процесс  и  оказывает  благоприятное  влияние  на  больных  с  ревматизмом  и  неспецифическим  полиартритом.  Наоборот – нагрузка  углеводами  усиливает  патологический  процесс.  Однако в  медицине  не  всегда  наблюдаются  однозначные  результаты, часто  имеют  место  различия  в  индивидуальной  реактивности.  Проверяющая  комиссия  детально  изучала  истории  болезней  наблюдавшихся  больных.  В  большинстве  случаев  РОУ оказывал  благоприятный  эффект,  но  бывали  и  исключения,  когда  данная  диета  не  улучшала  состояние  больных. В  подобных  случаях  комиссия  писала  о  фальсификации  научных  данных.  В  тех  же  случаях, когда  нагрузка  углеводами  ухудшала  состояние  больных,  комиссия делала  заключение,  что  имеет  место  явное  вредительство.

 

Мануил  Исаакович  Певзнер  был  основателем  диетотерапии  в  нашей  стране,  его  15  диет  применялись  во  всех  лечебных  учреждениях.

 

 

 

Проф. М.И. Певзнер (в центре, пятый  слева) с сотрудниками  и  курсантами.

А. М. Ногаллер  сидит  крайний  справа. Москва. 1950 г.

 

 В  центральном  институте усовершенствования  врачей (ЦИУ)  им  была  создана  кафедра  гастроэнтерологии и  диетотерапии.  В  1952  году  приказом  по  Минздраву СССР  эта  кафедра  была  ликвидирована.  Вскоре  у  Певзнера  случился  инфаркт,  от  которого  он  скончался. Уже  после  его смерти  М.И.Певзнера  обьявили  участником «банды  врачей – вредителей».  Сотрудников  клиники  пожилого  возраста  отправляли  на  пенсию, многих  просто  увольняли без  всяких обьяснений.  Леонид  Фёдорович  Линчер  должен  был  доказывать,  что  его  фамилия  издавна  происходит  от  немецких  переселенцев.  Ксения  Лорие  говорила  мне,  что  её  допрашивали,  не  является  ли  она  или  её  муж евреями,  потому  что  у  неё  такая  фамилия. Она  вынуждена  была  принести  доказательства,  что  её  свёкр, известный  профессор  Иван  Фёдорович  Лорие, носит  эту фамилию  и  является  русским,  поскольку  его  предки  крестились  ещё  до  революции. Не  коснулись увольнения  в  клинике лишь  Эдит  Георгеевны  Парамоновой (урожденная  Арисон),  ибо  её  фамилия  по  мужу  не  вызывала  подозрений.  Главный врач клиники  Г.Л. Левин  и  проф. Л.Б. Берлин  были  арестованы. Меня  и  еще  двух  молодых  научных  сотрудников приказом  по  Министерству  Здравоохранения  перевели  на  работу в  периферийные  научные  институты.  Лев  Борисович  Берлин заведовал  отделением, в  котором  я  работал. Он был  общительным  человеком,  крупным  ученым, его  монография  по  хроническим  колитам  пользовалась  широкой  известностью. Вскоре  после  прекращения  «дела  врачей» его  полностью  реабилитировали,  но  через  год  он  скончался.

 

Из  репресированных  в  те  годы  врачей  мне  вспоминается прежде  всего  зав. кафедрой  терапии ЦИУ  профессор  Мирон  Семёнович  Вовси, который  во  время  войны  был  главным  терапевтом  Красной  Армии.


Я  неоднократно  слушал  его  доклады  и  выступления. В  его  речи  ощущался  провинциальный  акцент, но  об  этом  слушатели  быстро  забывали,  вникнув  в  глубокосодержательную  суть  его  выступления. Его  называли главарём  «банды  врачей-убийц». Когда  после  реабилитации  он  появился  на  заседании  московского  терапевтического  общества, его  встретили стоя  громкими  аплодисментами,  чему я  был  свидетелем. Он  умер  в  возрасте  63  лет  от  саркомы  голени,  развившейся,  возможно,  вследствие перенесённых  побоев.

 

 

Моя двоюродная тётя  Евгения  Фёдоровна  Лифшиц, которая  работала педиатором  в  Кремлёвской  больнице,  была  арестована  одной  из  первых, затем  полностью  реабилитирована, но  вскоре  умерла. О  ней  и других  пострадавших  лицах  подробно  написал  её сын  проф. Фёдор  Миронович Лясс в своей книге «Последний политический  процесс  Сталина», Иерусалим, 2006.- 609 с. 

 

Я  был  немного  знаком  с  братьями - профессорами Борисом  Борисовичем  Коганом, работавшим  на  кафедре  госпитальной  терапии  1-го  московского  мединститута, и Михаилом  Борисовичем Коганом, работавшим  зав. кафедрой терапии ЦИУ. Кстати, дочь  Б.Б. Когана  подарила  мне  детскую  кроватку  для  моей  2-летней  дочери  Анны, которая  долгие  годы  спала  в  корыте  на  столе. В послевоенные  годы  всё  было  в  дефиците или  по  карточкам.

 

Борис  Ильич Збарский заведовал  кафедрой биохимии в 1-м Московском  мед.институте. Он знаменит  тем, что впервые создал препарат  для  бальзамирования тела В.И.Ленина, организовал  специальную  лабораторию  при  Мавзолее.  Мне вспоминается, как  во  время  своих лекций проф. Б.И. Збарский рассказывал о задании правительства  сохранить  как  можно  дольше  тело  Ленина,  ибо  было  очень  много  желающих  проститься  с  ним. Меня  удивило  заявление  профессора,  что «теперь  это  дело  переживёт  нас  с  вами».   В  свои  18  лет  мне  казалось  это  нереальным,  но  Б.И. Збарский  оказался  прав.  Я  работал  в  студенческом  научном  кружке  при  кафедре  биохимии, которым  руководил  сын  профессора  Илья  Борисович  Збарский.  Несмотря  на  все  свои  заслуги  и  множество  наград,  проф. Б.И. Збарский  был  в 1952  году  арестован. После реабилитации  он  прожил  недолго,  умер в декабре 1954 года  в  возрасте  69 лет, похоронен  на  Новодевичьем кладбище  в Москве.  Среди арестованных  было много  известных  московских  профессоров, выступления  некоторых  из  них  я  слушал  на  заседаниях  научных  обществ – Я. Г. Этингера, А.М.Гринштейна, Я.Б.Тёмкина, Я.Л. Рапопорта  и  др.

 

Следует  отметить, cреди  репрессированных  в  послевоенные  годы  были  и  русские  профессора, в частности, личный  врач  И.В.Сталина  Владимир  Никитич  Виноградов,  зав. кафедрой  факультетской  терапии 1-го  московского  мединститута. В  Москве  говорили, что  В.М.Виноградов  при  очередной  консультации  Сталина  рекомендовал  ему ограничить нагрузку,  учитывая  возраст  и  наличие  гипертонии.  Это  могло  не  понравиться  вождю,  и  он  «отблагодарил»  своего  лечащего  врача  арестом.  Без  его  согласия  ни  один  начальник  Комитета  госбезопасности  не  мог  репрессировать человека  такого  уровня.  Я  не  только  прослушал  весь  цикл    лекций профессора  Виноградова,  но  и  бывал  у него  дома, ибо  был однокурсником  и  дружил  с  его  сыном  Владимиром  Владимировичем.  В  своих  лекциях  В.Н. Виноградов  часто  употреблял  слово - паразит «куцо», что  было  предметом  насмешки  студентов, однако  глубокие  знания,  которые  мы  получали  из  его  лекций,  запомнились  нам  на  всю  жизнь. В.Н. Виноградов  был  председателем  Всесоюзного  и  Московского  обществ  терапевтов, академиком  АМН СССР, ему  было  присвоено  звание  Героя  Социалистического  Труда.  Очевидцы  приписывали  В.Н. Виноградову  во  время  его  заключения  в тюрьме   примерно следующие  слова: «Я  готов  подписать,  что  я  являюсь  американским,  английским,  японским  или  каким  вам  нужно  ещё  шпионом. Только  не  бейте  меня,  не  мучайте,  я  старый  человек  и  так  скоро  умру...»  Позднее  рассказывали,  что  после  реабилитации  он  в  тот  же  день  посетил  руководимую  им  клинику,  а  замещавший  его  профессор тайком  выбежал  из  неё  через  чёрный  ход , чтобы  не  встречаться  с  Владимиром  Никитичем.

 

Профессор  Пётр  Иванович  Егоров  был  начальником  Лечсанупра (Лечебно -  санитарного  управления) Кремля.  Вероятно, его  обвинили  в  «потере  бдительности»  и  несогласии  с  проводимыми  репрессиями  врачей. Во  время  войны  он  был  главным  терапевтом  Западного  фронта. Я  видел  его  на  одной  из  фронтовых  конференций,  но  лично  общаться  не  довелось.

 

Владимир Харитонович  Василенко заведовал  кафедрой  пропедевтики внутренних  болезней  1-го  Московского  мединститута  в  течение  40 лет (1948 - 1987 гг.). Я часто  общался с сотрудниками кафедры  и  лично  с В.Х. Василенко  в  течение  последних  20 лет его  жизни, поскольку  я  заведовал  такой  же  кафедрой  в Рязанском  медицинском  институте  им. И.П. Павлова.  Мне  часто  приходилось  контактировать  с  ним  и  по  линии  Всесоюзного  гастроэнтерологического  общества. Владимир  Харитонович был  доброжелательным, остроумным, широко  эрудированным  и  скромным  человеком. Я  присутствовал  на  заседании  терапевтического  общества,  когда  приветствовали  Владимира  Харитоновича  в  связи с  его  70 - летием.  Юбиляр  ничего  не  говорил  о  своих  заслугах, о  многочисленных  наградах  и  почётных  званиях,  а  только  об  общих вопросах  терапии  и  гастроэнтерологии. Не  упоминал  он  и  о незаслуженном  аресте  в  качестве «врача – вредителя».  О репрессии  в отношении  В.Х. Василенко я  узнал  много  позднее. Вероятно, его  арестовали  в  связи  с  тем, что  он  одновременно  занимал  должности  главного  терапевта 4 - го  Управления МЗ СССР и  Кремлёвской  больницы. Сам  Владимир  Харитонович  и  его  окружение  не  любили  вспоминать  об  этом  печальном  эпизоде.  Клиника  и кафедра  пропедевтики внутренних  болезней 1 –го Московского  мед. института  носят сейчас имя В.Х.Василенко.

 

Летом 1951 года  я  был  переведен  из  Москвы  на  Кавказ, на  должность  старшего  научного  сотрудника  Ессентукской  клиники  Бальнеологического  института. Кроме  лечебной  и  научной  работы  в  клинике, в мою обязанность  входило  методическое  руководство  организацией лечебного  питания  на  курортах  Кавминвод  в качестве  председателя  Межкурортного  совета. Начальник  Ессентукского  курортного  управления  И.С.Савощенко  предоставил  моей  семье  из  4-х  человек  трёхкомнатную  квартиру  в  новом  доме  на  окраине  города.  Здесь ещё  мало  ощущалась  антисемитская  пропаганда  из  Москвы, ибо  евреи  внешне  не  очень  отличались от  многочисленных  народностей  «лиц  кавказкой  национальности».  В  1952  году новый начальник  курортного  управления  Проценко предложил  мне  освободить  одну  комнату  для  поселения  вновь  прибывшего  научного  сотрудника.  Я  всячески  этому  сопротивлялся. Только  после  прекращения «дела  врачей» в 1953  году от меня перестали требовать  освободить  комнату  в  занимаемой  мною  квартире. 

 

Моя  покойная  жена,  Мариам Лазоревна, кандидат медицинских наук, участница  войны, проработавшая почти  10  лет  ассистентом на  кафедре  нормальной  анатомии  1-го Московского  мединститута, долго  не  могла  устроиться  на  работу  по  специальности.  Лишь  после  ликвидации  так называемого «дела  врачей»  её  охотно  приняли  на  работу  преподавателем  в  Пятигорский  фармацевтический  институт.

 

На  базе  Кисловодской  курортной  больницы  распологалась  кафедра  терапии  и  курортологии  ЦИУ, руководимая  проф. В.Е. Незлиным. Я  по  совместительству  преподавал  курсантам  гастроэнтерологию, знакомил  с  лечебными  факторами  Ессентукского  курорта. Вениамин  Ефимович  Незлин  был  крупным  ученым -  кардиологом,  автором  многих  известных  монографий.

 

 

 

Кафедра  терапии  и курортологии  ЦИУ  (преподаватели  сидят  впереди).

В  медицинском  халате  в центре – проф. В.Е. Незлин.

Крайний  слева – А.М. Ногаллер. Кисловодск, 1958 г.


 

 Его  перевели  из  Москвы  в  Кисловодск  в 1951 г., а в 1952 г. арестовали  как  «врага  народа». В  те  времена  после  ареста  сотрудников  учреждений  или  предприятий  проводились  общие  собрания,  на  которых  гневно  осуждалась  деятельность «подлых  шпионов и вредителей»,  одобрялась  политика  партии  и  правительства.  На  совместном  собрании  сотрудников  Кисловодской  больницы  и  кафедры  штатные  ораторы  выступали  с  осуждением  вражеской  деятельности  В.Е. Незлина. Лишь  доцент  кафедры  Евгения  Павловна  Фёдорова  сказала  примерно  следующее: «Я  работала с  проф. Незлиным  почти  20  лет  и  хорошо  его  знаю. Вениамин  Ефимович  мухи  не  обидит, не  то  чтобы  заниматься  вредительской  деятельностью.  Я  не  верю, что он  мог бы  быть  шпионом  или  убийцей. Здесь  какая - то  ошибка». В  те  времена  это  было  рискованным  заявлением. После  реабилитации  проф. В.Е. Незлин  вернулся  в  Кисловодск, а  позднее  уехал  в   Москву. Многие  люди  не  верили во  вредительскую  деятельность  врачей  и  наличие  каких - либо  заговоров,  но  предпочитали  молчать.  Лишь  единичные  лица,   «праведники», решались  открыто  выступить  против  линии  партии  и  правительства.  О  «деле  врачей» у  меня  более  подробно  написано  в  книге  «Фрагменты  ХХ  столетия», Рязань, 2002.- 256 с.  Можно  надеяться, что  «дело  врачей»,  эта  трагическая  страница  истории  СССР  и  советской  медицины,  никогда  больше  не  повторится.

 

 

                                                               





<< Zurück | Gelesen: 464 | Autor: Ногаллер А. |



Kommentare (0)
  • Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
    Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich


    Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.

    Zur Anmeldung >>

dlt_comment?


dlt_comment_hinweis

Autoren