RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

 

Р. Шульц (Папа Шульц)

 

ПРИСЯГА

 

«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооружённых сил, принимаю присягу и торжественно клянусь…»

В торжественной обстановке воинская часть выстроилась на широком плацу. С оружием. У знамени. С оркестром. Каждый курсант, держа автомат в положении «на грудь», читал вслух текст Присяги. После клятвы каждый собственноручно расписывался в специальном формуляре и вновь занимал своё место. После оркестр исполнил Государственный гимн, и часть прошла перед трибуной торжественным маршем.

И покатили напряжённые будни. Как исключение вспоминается единственный день демократии – день выборов. Тогда в казарме не объявили подъём. Все валялись в кроватях до самого завтрака. В столовую топали без строя, толпой, но за ворота нас не выпускали. Было смешно и необычно. Не армия, а цыганский табор. Потом каждый сам по себе шёл в клуб на концерт художественной самодеятельности местного медучилища. В заключение – кино. После выборов и кино праздник кончился. Назад маршировали с песней, чеканя шаг.  Кстати, песенник солдатский у меня до сих пор живой.

Мы знали тогда много песен, любили стихи и писали сами, для души и на заказ. Письма нам приходили по-разному: кому по два в день, кому – раз в месяц и ещё реже. Постоянно писали только мамы. Они знали о нас всё, а мы секретничали. Мы писали, что одеваемся тепло, кормимся хорошо, много занимаемся спортом. В берёзовом лесу бегаем на лыжах с полной боевой выкладкой. А сами в мороз носились по части в одних гимнастёрках без шапок: форсили. Однажды пожилой подполковник пожурил:

– Наденьте шинели, здоровье не купишь, им можно только расплачиваться. Оно вам отомстит за невнимание. Я тоже молодой был – всё нипочём. В гражданскую войну, когда штурмовали Крым, мы обеспечивали связь. В заливе телеграфных столбов не было, и нам приказали телефонный провод держать на весу. Всего одну ночь простояли – кто по грудь, кто по пояс в воде, – а всю жизнь теперь суставы крутит, покоя нет, сна – тем более. Лучше оденьтесь потеплее, жар костей не ломит…

На всю жизнь его слова запомнились. Фронтовики – они совсем другие, они опытные и мудрые. Война и мир живут рядышком, их граница – время. Тогда, в нашей молодости, неспокойно было в мире, шла холодная война. Китайцам стало вдруг тесно на Востоке, в армии было тревожно. Мы спали в казармах, обняв, как невест, свои автоматы, прямо в гимнастёрках и галифе. Разрешали снять только ремень и сапоги. Китайские события – остров Даманский – был на слуху у всей страны. Родина в опасности! Мы были готовы на случай тревоги.

Но новая команда не давала опомниться и гнала нас на плац, навстречу зарождающемуся дню – на митинг. Потом в радиоклассе командир раздал всем чистые тетрадные листочки:

– Все пишут заявления на имя командира полка: «Я, такой-то, прошу отправить меня добровольцем на фронт, на остров Даманский, чтобы с оружием в руках защищать своё Социалистическое Отечество».

Мы притихли, задумались: вроде охота отвагу показать, и честь большая – постоять за Родину. А вдруг убьют? Я ж ещё не целовался ни разу.

– Не бойтесь,– сказал командир. – Если надо - вас пошлют и не спросят. Просто стоит наверху показать наш боевой дух.

…С этим духом и раскидало нас, курсантов, по действующим боевым частям и дальним точкам СССР. Там всё было настоящее. Мы привезли знания о новейшей технике, о которой было известно ограниченному числу людей. Технический прогресс рвался вперёд, технари еле поспевали за ним. На военных аэродромах висели памятки: «Болтун-находка для шпиона!», «Механик, помни: если самолёт не сядет – сядешь ты!».

Как мы жили – государственная тайна. Армия – школа жизни. Что в армии, что в зоне – главное терпение. Время было тревожное, но интересное. В армии проводились реформы. Появилась новая униформа, отвечающая ведению современного боя. Гимнастёрка в радиоактивной пыли себя изжила. В новой парадной форме были брюки клёш, рубаха с галстуком и пиджак, шинель и фуражка-мичманка. Более образованные призывники быстрее осваивали военную технику, и срок службы правительство решило сократить. На земле – с 3 до 2-х, на море – с 5 до 3 лет.

Часто в казарме мы слушали концерты для военнослужащих по радио. Нам нравилась такая популярная песня:

 

«Были мы вчера сугубо штатские,

провожали девушек домой.

А сегодня с песнями солдатскими

мимо них идём по мостовой.

Время незаметно пролетит – года три...»

 

Если пели «года два» – все радовались: новости, значит, правдивы. Но иногда радио пело по старинке: «года три…». И тогда в репродуктор, как в мишень, летели десятки кирзовых сапог. Подбитая тарелка срывалась с гвоздя, обрывала шнур и замолкала. Старшина, обнаружив сломанное радио, удивлялся – что случилось?

– А что оно про три года поёт, – огрызались старики.

В субботу, перед увольнением, старослужащие надевали новенькую форму молодых солдат. Отпускники не ужинали, особенно не ели селёдку, отдавали соседям по столу: мало ли, на танцах пахнуть будешь, а вдруг поцелуют... Молодёжь вслух считала, сколько котелков каши и сколько метров селёдки осталось съесть «деду» до приказа. Дедовщина – хроническая болезнь армии. Кроме званий были должности по сроку службы. Первые полгода солдат назывался – «молодой» или «салага», вторые – «сынок», потом – «помазок» и, наконец, «дед», а уж после приказа – «дембель». Оставшийся на сверхсрочную назывался «сундук» «Сундуки» шутили: чтобы избавиться от дедовщины, надо увеличить срок службы в два раза, тогда всех дедов забьют прадеды. Или ввести наставничество: каждый дед в ответе за молодого. В его обязанность входит научить и защитить! Дружбу надо узаконить. Песню Высоцкого о дружбе тогда знали все.

«Нам бы мудрости набраться, научиться бы терпеть, нам бы волюшки дождаться, и домой бы улететь», – мечтали мы. Все считали дни до демобилизации: и старослужащие, и только что призванные новички.

Сколько самострелов было! Не все могли выдержать. Старики выделывали всякие штучки с молодыми. Прапорщики и сверхсрочники вечно ссорились и подгаживали друг другу. В то время у меня появилась скромная мечта: на гражданке стать лесничим. Жить со своим семейством где-нибудь на далёкой заимке, наслаждаться природой, не видеть людей и их козни.

Но у жизни свои планы. Мы старались не уронить честь, не замарать совесть и честно служили.

И вот она закончилась, служба; наступил долгожданный дембель. Домой! Упакован чемодан, выглажена форма, начищены сапоги. На выходе из казармы ребята постелили чистое полотенце. Командир, не забудь вытереть ноги – традиция! Я наступил на полотенце, вытер ноги и оставил все трудности позади. Налетела толпа ребят, обнимались, целовались – понимали: никогда больше не увидимся. Тяжело и радостно на душе. Домой! Уже тогда в мозгу вспыхнула идея написать книгу о жизни. Но я ещё стеснялся быть откровенным – вдруг засмеют.

А дома счастливая мама при гостях просила меня спеть полюбившуюся ей модную песню, но с другими, своими словами. И я спел:

 

Топ. Топ. Посмотри на строй:

Кто стоит разутый, кто босой,

У кого портянок нет совсем,

Кухня улыбается нам всем.

 

Топ. Топ. Очень не легки

До отбоя наши сапоги.

Старшина кричит: «Скорее в строй!»

А солдату хочется домой.

 

Топ. Топ. С плаца мы идём,

Еле-еле ноги волокём.

«Выше ногу!»– нам кричит комбат.

А солдату хочется назад.

 

Топ. Топ. Скоро подрастёшь.

И ко мне ты в армию придёшь.

И тогда узнаешь ты, малыш,

Какова на вкус солдата жизнь.

 

Ещё я с удовольствием пел маме нашу строевую песню с её любимым названием

 

"Таня."

 

Мне казалось - любовь не достанет.

В танке сердце моё за бронёй

Но однажды мне встретилась Таня.

Обменялась улыбкой со мной.

 

В небе вспыхнули, звёздочки - свечи.       

Мне Танюша махнула рукой.                     

А когда уходила в тот вечер,                               

Словно солнце зашло за рекой.                                              

 

Расстоянье теперь - не преграда,     

Только б издали крикнула мне.                 

Мне для скорости крыльев не надо,

Увольнительной хватит вполне.

 

Вот как в жизни солдатской бывает.

Не боюсь я лихого огня.

Но броня от любви не спасает.

От любви не спасает броня.        2 раза.

 

Ах. какие замечательные песни были в наше время шестидесятников! Пение помогает быть здоровым, приравнивается к плаванию, как спорт, развивает глубинное дыхание и хорошее настроение. Песни и танцы необходимы человеку как воздух, без них он зачахнет. Вообще моя Армия, - хоть и было очень трудно - это самые насыщенные годы моей жизни.

А затем та же родня, что меня провожала, просила припомнить что-нибудь особенно интересное из моей военной службы. Я и вспоминал…

 

 
 





<< Назад | Прочтено: 601 | Автор: Шульц Р. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы