Л.В.Дудникова (Мутина)

Мой отчий дом остался в деревне Баландихе, Краснобаковского района Горьковской области на целых двадцать лет, прежде чем я решила вернуться в родные места. Но это будет только через двадцать с лишним лет, а пока я полна решимости учиться, учиться и учиться, погрузилась в пассажирский поезд Киров-Горький, проходящий через станцию Ветлужская, чтобы доехать до города Горького и пересесть на другой поезд, следующий до Москвы.

 

Поезд Киров-Горький, 4 июля 1963 года

Ну, а в Москве я должна была с Курского вокзала переехать на Казанский, с которого отправлялись поезда в Среднюю Азию, а именно мой – в Ашхабад, столицу Туркменской ССР. По крайне мере так было запланировано моей старшей сестрой Лилей, которой мне так не хватало все годы нашей разлуки. Поэтому  не задумываясь, я помчалась к ней, как только она позвала…

 

Лиля – студентка ТГУ,  

Люда – студентка ЛЗВТ (1959 год)

 

 

Наши родители  1969 год

Папа после моего объявления об отъезде, сказал: «А мы думали, что новый дом с тобой будем строить».  Я взбунтовалась: с 7-го класса не живу тут и ничего строить не буду…

Конечно, мне для них ничего не жалко было (даже первую школьную зарплату всю израсходовала на гостинцы и подарки: маме на сарафан и сама сшила, бабушке – войлочные домашние башмаки с мехом, папе – рубашку, брату – ножик перочинный, ну и себя одела – туфли, пальто и платье). Вторую зарплату тратить ездили с братом и тоже для всех, потом мама поумерила мои аппетиты. Да и сама приоделась, а то была оборвышем – в школу в Белышево ходила в обносках сестры, хотя они неплохи были для меня, но за два года были уже изношены... Хорошо, что могла шить, так как готового платья в торговле было очень мало. Мама дарила то шарфик из жоржета, то алый крупным белым горохом платок на голову типа «пеленка» – крик моды в  60-х.

В 1959 году революционное движение на Кубе одержало победу, и к власти пришло патриотическое правительство в главе с Фиделем Кастро.  Мы все были переполнены газетной информацией о Кубе, по радио звучали кубинские песни и музыка.

      

Последнее мое учительское мероприятие в Красных Баках выразилось в участии Ильинской школы на пионерском слете 19 мая 1963 года, который кроме торжественного доклада руководителей района включал в себя праздничный концерт школьников.

 

Плакат для пионерского слета,

19 мая 1963 года

По результатам оценки качества и массовости участия школам потом вручались почетные грамоты. Сейчас мурашки по телу бегают при мысли о том, что почти все школы района, приехавшие на слет для участия, исполнили две новые для того года песни – «Куба, любовь моя» и «Пусть всегда будет солнце!»… Тогда у меня присутствовало только чувство гордости, когда я дирижировала своими «певцами» из Ильинской школы, и сама «орала» что есть мочи: «… остров зари багровой…, …вновь говорит вдохновенно Фидель – Родина или смерть!».

 

На пионерском слете 19 мая 1963 года

Домой вернулись гордые и довольные. Однако я стала потихоньку готовиться к отъезду в Ашхабад. Несмотря на то, что отец был против моей поездки в Ашхабад, мать не противоборствовала этому вояжу. Она хотела, чтобы мы с сестрой были счастливее ее, всеми силами способствовала получению образования и лучше, если учительского. Она повторяла нам неоднократно ранее: выходите замуж за кого хотите, только  чтобы не пил и не курил… Мать «спрогнозировала» наши браки навек… и почти спрогнозировала образование.

1963 год. Время было не из легких. 16 января 1963 года Никита Хрущёв заявил миру о создании в СССР водородной бомбы, которая потребовалась для устрашения мира после накала страстей к концу лета 1961 года. Это сегодня 1961 год ассоциируется с триумфальным полетом Юрия Гагарина в космос. В 1961 же году разразился новый виток холодной войны. Советский Союз и Запад никак не могли поделить Берлин, поверженный во Второй мировой войне. Для решения вопроса Джон Кеннеди начал наращивать в Западной Германии свой военный контингент. Могла разгореться третья мировая война. 13 августа 1961 года за одну ночь была воздвигнута печально знаменитая берлинская стена[2], вызвавшая на Западе бурю протестов. Хрущев считал, что лишь взрыв мощнейшей бомбы – фактически репетиция конца света – способен переломить ситуацию.

    

Советское правительство опубликовало заявление об отказе от добровольно принятого на себя обязательства воздерживаться от испытаний ядерного оружия и о решении возобновить эти испытания. В эти самые дни за рекордные 112 дней в Арзамасе-16[3] завершились работы, начатые в 1954 году по созданию небывалой бомбы и отправке ее на Кольский полуостров к месту базирования самолета-носителя. 30 октября 1961 года произошло событие, изменившее ход истории. Сейсмографы разных стран зафиксировали необычайной силы колебания. Вскоре мир понял: Советский Союз показал ту самую «кузькину мать», которой так любил пугать Никита Хрущев. СССР взорвал мощнейшую в истории человечества водородную бомбу.

Музей ядерной бомбы, Арзамас-16 (Саров)                    Харитон Ю.Б., гл.конструктор

 «Кузькина мать» (в углу позади ее копия)

Последствия были шокирующими. Ядерный взрыв почти добрался до космических высот. Взрывная волна трижды обогнула планету. Ходили слухи, что рукотворное солнце полыхало гораздо дольше расчетного времени, и советские ученые испугались, будто началась необратимая ядерная реакция, способная уничтожить Землю. Разработка и испытание изделия имели целью демонстрацию силы в этот неспокойный период. Так называемые «люди доброй воли» должны были почувствовать, какую страшную угрозу представляет собой ядерное оружие, и воздействовать на свои правительства, чтобы они согласились на его запрещение. В 1962 году вынашивали планы боевого применения этой бомбы. С ее помощью хотели вызвать волну цунами у берегов США, которая должна была смыть Америку с лица земли. Карибский кризис – сложная ситуация на мировой арене, заключавшаяся в противостоянии СССР и США. Над человечеством нависла опасность войны с применением ядерного оружия. Нормой стала жесткая пропагандистская риторика между СССР и США.

26 апреля 1963 года Фидель Кастро, воспользовавшись приглашением Хрущева посетить СССР, сел в лайнер Ту–114, взявший курс из Гаваны на аэродром «Оленья» Мурманской области. Высокому визитеру на североморском рейде были выстроены десятки советских подлодок, в том числе и Б–36, участвовавшая в походе к берегам Кубы во время Карибского кризиса. Пробыв на Кольской земле три дня, Фидель отправился в поездку по Советскому Союзу на поезде. В СССР Фидель Кастро был больше месяца, посетив поселки и города от Сибири до Самарканда.

 Фидель Кастро в СССР,  весна 1963 года

с Хрущевым на мавзолее                                       подарили медведя

1963 год был апогеем хрущёвской эры в СССР с её бесконечными экспериментами, гигантскими стройками, грёзами о скором построении коммунизма и фанатичной верой в преимущество социалистического строя, который позволит вот-вот догнать и перегнать Америку. И ведь в чём-то действительно обогнали! Символом эпохи стали ракеты… Даже на грандиозном шоу Всесоюзной спартакиады 1963 года на стадионе «Лужники» в Москве ракетная тема затмила собой спортивную. Ракеты были расставлены частоколом по периметру арены.

Однако главным событием года для СССР стал полёт первой женщины в Космос. 14 июня 1963 года в 5-суточный космический полет отправился корабль «Восток-5» с космонавтом Валерием Быковским, а 16 июня 1963 года стартовал «Восток-6» с первой женщиной-космонавтом Валентиной Терешковой.

Космонавты Терешкова В., Быковский В.   1963 год

Валентина Терешкова в кабине корабля                               С Хрущовым Н.С.

 Москва была насышена происходящими историческими событиями мирового уровня. В Москву на торжественные мероприятия – на встречи с Фиделем Кастро, на Всесоюзную спартакиаду и празднования победы над космосом – ехали люди со всего мира. В Москве было запрещено сквозное движение автомобилей. Такой «пешеходной» выглядела вся центральная часть Москвы.

 

Москва:  отменено сквозное автодвижение, 1963 год

III летняя Спартакиада народов СССР проходила в Москве с 10 августа по 17 августа 1963 года. На старты предварительных этапов вышли 66 миллионов советских спортсменов. В общей сложности в финальной стадии соревнований приняли участие 7518 спортсменов (2043 женщины). Первое место завоевали спортсмены сборной Москвы — 572,5 очка. Второе место – сборная Украины: 566 очков. Третье место заняла сборная Росии — 544,5 очка. На Спартакиаде было установлено 32 рекорда СССР и 4 рекорда мира.

 

 Москва, 

спартакиада, стадион «Лужники»,

1963 год

В соответствии с полученными сверху указаниями, железнодорожники меня не пустили в Москву из-за наплыва людей со всего мира в связи с проводимыми в ней массовыми торжествами после полетов в космос, встреч с Фиделем Кастро, включая и спартакиаду. Мне в Горьком на вокзале продали билет лишь на поезд, следующий в Пензу, где я должна была пересесть на проходящий поезд до Ашхабада. Однако и здесь они напутали – поезд Москва-Ашхабад не заходил в Пензу.

Тем не менее я погрузилась в пассажирский поезд Горький-Пенза, заняла свое «спальное» место в плацкартном вагоне и созерцала вид за окном. Общаться было не с кем – рядом сидели мамочки с детьми или старики, едва дождавшиеся места, чтобы лечь. Прибытие в Пензу было намечено на утро. Расписания поездов в Москве я не знала: в тот период билеты заблаговременно не продавались, а на проходящие – только перед приходом поезда при условии получения информации по телефону о наличии свободных мест. Нервничала, что придется ехать лишние сутки к тем четырем, что были установлены для пассажирских поездов в Ашхабад. Не спалось, хотя время приближалось к полуночи и большинство пассажиров уже посапывали. Долго сидела, раздумывая как быть в Пензе при худшем варианте отсутствия билетов на текущий день.

Вот-вот и будет Пенза                                        Старый поезд

Поезд  Пенза-Москва

Мимо меня тихо прошла девушка с чемоданом, направляясь к выходу. Видимо, намечалась остановка. Что-то меня толкнуло к ней, я встала и тоже прошла к выходу. Девушка присела на боковую скамейку перед тамбуром. «Выходите?» - задала я ей вопрос и, не дожидаясь ответа, спросила: «А куда Вы едете?».

В ответ девушка произнесла: «в Ашхабад...». Я обомлела: «Как это в Ашхабад? Надо же через Пензу…». Девушка улыбнулась: «Ашхабадский поезд не заходит в Пензу – он идет через Рузаевку[4] и делает в ней остановку».

Заикаясь, я проронила: «А я как же тогда …, мне тоже в Ашхабад…». Девушка, взглянув на меня и оценив обстановку, скомандовала: «Бегом за вещами и вперед, мы вот-вот подъедем, а стоит мало… иначе завтра из Пензы снова сюда приедете и будете ночь ждать…». Хорошо, что я не успела раздеться для сна и не разбирала никакие вещи!

Схватив чемодан и сумки, я ринулась бегом к выходу за девушкой, которая уже выходила в тамбур, так как поезд  почти остановился. Далее нам повезло. Сказали, что поезд из Москвы должен был прибыть через пару часов, и мы успели не спеша закомпостировать билеты, отправить телеграммы, пообедать в кафе и кое-что купить из еды с собой. Платить за билеты не пришлось, так как мой билет был оплачен с лихвой – через Пензу. Получается, что выпрыгнув за девушкой в Рузаевке, вместо следования согласно билету до Пензы, я сэкономила на дороге как минимум целые сутки.

Плацкартный вагон с пассажирами                  Плацкартный вагон пустой

Поезд  «Москва-Ашхабад»

Далее наша дорога продолжалась четверо суток в плацкартном вагоне, набитом много больше нормативного, так как у каждого пассажира было двое, а то и трое детей разных по возрасту, включая грудных. Не хватало воздуха и воды. Туалет был один на всех, и к нему всегда была очередь длиною с полвагона. Второй туалет всегда был заперт, и им пользовались лишь кондукторы. Стоял терпкий смрадный запах. После Самары все окна были открыты настежь и вагон был наполнен пылью. Вместо умывания мы только обтирались мокрыми платками. После Оренбурга сознание начало мутиться от жары и пыли. К запаху привыкли. Есть не хотелось и было страшно не попасть в туалет.  Вторую пару суток мы придумали себе работу: занимали очередь в туалет «на двоих», а стояла одна из нас, и лишь при приближении к двери туалета подходила и вторая, после чего, почти не прерываясь, мы занимали очередь снова.

Так было всю дорогу. Благодаря этому наши платки эпизодически выполаскивались под краном, были всегда влажные, и можно было промокнуть ими лицо и шею.

 

Поезд в Каракумах

Такой ужасной дороги у меня больше никогда не было. Впоследствии, до открытия  авиационного маршрута, приходилось пару раз ездить в поезде до Москвы туда-обратно, но это были уже другие поезда и другие вагоны – с купе, а позже и с кондиционерами.

   

Мой поезд в Ашхабад прибыл почти по расписанию, вечером. Меня встретила сестра Лиля  с семьей – мужем Иваном Ивановичем и сыном Олежкой.

 

Сестра Лиля,

муж Иван и сын Олежка

2. 1963-1966 годы. Туркменистан

2.1.  Другое солнце

Климат Ашхабада считается субтропическим, с мягкой, но относительно холодной зимой и исключительно жарким летом. Ашхабад — один из самых жарких городов мира, летом возможна температура выше +45 °C. Летом осадков практически не бывает. Зимой иногда бывают морозы ниже −10 °C. Постоянный снежный покров образуется только в суровые зимы. Зимой температура очень изменчива.

Итак, 9 июля 1963 года поезд Москва-Ашхабад прибыл на конечный пункт к Ашхабадскому вокзалу. Выйдя из вагона, я растерялась, не зная, в какую сторону двинуться, чтобы определиться, встречают меня или нет. Меня окатило с ног до головы жарким ароматом южной растительности, несмотря на то, что день был на исходе.  

 

Ашхабад, вокзал, 1963 год

Однако сестра с семьей меня нашла сама. Я пребывала в неземном состоянии,  оглушенная радушной встречей с сестрой и ее семьей. Затем мы сели в такси и поехали к ним домой. Наш путь пролегал по проспекту Свободы, протяженность которого была около двадцати километров. На проспекте Свободы было очень много зданий общественного и административного назначения, жилых домов с магазинами промышленных и продовольственных товаров на первых этажах. Это удивительно красивый проспект, основными «жителями» которого были чудесные деревья и кустарники, называемые «живая изгородь». По обе стороны проспекта были проложены облицованные бетонными лотками или обложенные кирпичом арыки, по которым весело журчала вода.

Ашхабад,  арыки вдоль улиц

Всё это делалось для того, чтобы жильцы могли озеленить территорию, получая от деревьев тень и прохладу. Вдоль трехэтажных домов, которые превалировали среди всех зданий, были сооружены клумбы (газоны, боскеты), заполненные удивительными цветами ярко-розового цвета. Это был мирабилис, или «ночная красавица». Поскольку цветы мирабилиса источают чудесный аромат, они привлекают разных насекомых, желающих полакомиться вкусным нектаром. Кусты растения покрыты бутонами снизу доверху. На смену отцветающим образуется всё больше новых. Цветы мирабилиса утром закрываются, а вечером одновременно с закатом солнца вновь раскрываются и наполняют округу изумительным ароматом.

 Ашхабад, мирабилис ночью цветет, днем прячется

Много позже, через двадцать лет, работая в Госкомтруде при Совете Министров Туркменской ССР, мне как эксперту пришлось делать весьма пространное заключение при обсуждении в НИИ труда их научно-исследовательской работы по оценке вредного воздействия на рабочих-строителей, когда температура солнечного воздействия повышалась до +53^°С. Ученые НИИ труда[5] утверждали необходимость создания условий рабочим-строителям, в том числе за счет ношения специальных головных уборов (тельпек, папаха), одежды и обуви, чтобы не перегреваться. В качестве доказательства проведены исследования в виде  измерений температуры тела в традиционной одежде и в одежде с дополнениями специальных головных уборов и обуви по локальным результатам – на средине ладони, на средине подошвы, на средине лба и т.д. Данная разработка предполагала внесение изменений в законодательство с тем, чтобы увеличить расходы на спецодежду и обувь для рабочих в Туркмении, занятых в строительстве под открытым небом в жаркое время года.

 

 Ашхабад, Совет Министров ТССР,  1963 год

    

Мы проехали мимо Первого парка (им. Ленина) и Второго (им. Кирова). Второй парк был расположен рядом с тридцатым микрорайоном, в котором проживала моя сестра.      Парки были основаны в 1930-х годах, это были классические советские парки культуры и отдыха с аттракционами и выступлениями духового оркестра по выходным дням. Центральное место на территории парков занимают живописные фонтаны, от которых отходят аллеи, скрытые в тени многолетних деревьев. Для самых маленьких посетителей в парке установлены детские площадки. Позднее оба парка приобрели другие названия – парк «Ашхабад» и парк «Гунеш» соответственно.

Ашхабад, Проспект Свободы, 1-й и 2-й парки

Тем временем мы незаметно приблизились к тем улицам, которые впоследствии стали моими основными магистралями в связи с их близостью с домом сестры. К счастью, сохранились фото этих ключевых мест – особо знаменитого «кольца», которое выполняло функцию развилки между крупными районами города и за его пределами.

Ашхабад, Проспект Свободы (в конце – кинотеатр «Космос»), 1963 год

Пересечение с улицей Островской                                  30-й микрорайон

Ашхабад, 30-й микрорайон в настоящее время

  Ашхабад, типовой 3-этажный жилой дом, вид со двора и с улицы, настоящее время

Вскоре нас привезли к подъезду трехэтажного кирпичного дома, в  котором проживала моя сестра Лиля. Вокруг дома были проложены стандартные арыки и росла «живая изгородь», оранжевые калы, и издавала свои ароматы ночная красавица. Некоторые балконы первых этажей были «накрыты» виноградной лозой, а в ее тени размещался топчан. Мне показали одну из трех комнат, которая должна стать моей. Квартира была угловая на третьем этаже, и из ее окон просматривались горизонты микрорайона. Вдали синели холмы предгорья Копет-Дага. Буквально рядом, через один жилой дом, располагалась хорошо просматриваемая с веранды средняя школа, в которой Лиля работала учительницей математики. Изобилие зелени особенно радовало глаз,  чувствовалось,  что, в отличие от Баландихи, солнце здесь совсем другое.

Что особенно характерно, другое солнце вызывает и другое отношение к воде. Чем меньше воды, тем больше ею дорожат. Однако в Ашхабаде дорожили людьми – по городу неназойливо протекала чистая вода во множестве арыков, в которых плескались дети, мелькали фонтаны с заполненными водой бассейнами, которые регулярно прочищались. Не были экзотикой и мелкие питьевые фонтанчики.

Ашхабад, водные артерии

Купание в арыке                                                    Топчан над речкой

  

 Ашхабад, фонтаны

Государственная библиотека                                         Памятник Махтум-Кули

Как-то услышала поговорку из древности, которую не любили туркмены: не посади дерево – под ним тень, а в тени шайтан… Очевидно, богатые баи в древности придумывали разные «пужалки», чтобы бедняки меньше использовали воды, которая всегда была в дефиците. Видимо, поэтому туркмены чутко относились к водоемам  и естественным, и рукотворным.

Я не видела там заплесневелых прудов и прочих водоемов, и где была вода (арыки, речки) – она была чистая, проточная и весело журчала. Только Каракумский канал местами был желтого цвета от почвы, потоки которой он тащил за собой.

2.2.  Другая еда

Обменявшись подарками и новостями, мы сели за стол, который был явно праздничным. Признаться, я не задумывалась над тем, чем питается моя сестра и ее семья, мне казалось, что одними дынями и арбузами, которые упоминались неоднократно при прошлых встречах за время ее учёбы. Но на столе этих деликатесов не было в силу того, что они еще не выросли. Меня, оголодавшую за время пути, оглушил неизвестный и непонятный аромат букета овощных запахов и мяса. Мы не привыкли к баранине, а здесь это было главное мясо, альтернатива наших свинины и говядины. Несмотря на обострившийся аппетит, я с великим трудом проглотила первую ложку борща. Однако мне понравилось, и я с удовольствием съела борщ. А вот с баклажанами мне было трудно поладить, я долго ковырялась вилкой в своей тарелке, не зная, как осмелиться и проглотить незнакомую еду. Сестра, догадавшись, что я в затруднении, прикрикнула: «Ешь давай, ты никогда баклажаны не пробовала!Это очень вкусно. А с бараниной – особенно».

Пришлось напрячься. Не сразу я привыкла к такой еде. Тем не менее немного позже для меня после картошки баклажаны стали самым любимым продуктом.

 

Баранина с баклажанами и борщ с бараниной

    

Не было в употреблении ржаного (черного) хлеба. Позже узнала, что он не востребован среди жителей Туркмении. Его полностью вытеснил пшеничный чурек, выпекаемый в виде лепешки на основе пресного теста без применения дрожжей и закваски, что необходимо при выпекании ржаного хлеба. Закваску для ржаного хлеба не позволял применять жаркий климат из-за перекисания. При появлении холодильных камер и кондиционеров, а также новых технологий, это стало возможным и стало зависеть лишь от спроса. Свежеиспеченный в туркменских печках под названием «тандыр» чурек был востребован на всех рынках, роль которых часто выполнял простой уголок возле любого магазина, где продавец восседал на корточках или на некоей подстилке, сложив ноги «кренделем».

 Печка-тандыр для семьи и на продажу

 Традиции – на женской  и мужской половине

2.3.  Другие люди

Туркмены – очень высоконравственный народ. В своем отношении к жизни они культивируют гостеприимство, почитание старших, скромность, благородство, правдивость, честность, смелость, душевную щедрость. «Благородный человек, – утверждает туркменская пословица, – если обещает, обязательно сдержит свое слово».

 Традиции – почитание ветеранов труда; почетные танцы

У туркмен сильно развит так называемый дух родства, почитаются долг и обязательство. Туркмены всегда ценили искренность в отличие от многих национальностей. «Говори правду, даже если она против тебя» – гласит народная мудрость. Традиции Туркменистана очень дружелюбные. Туркменское гостеприимство – самый определяющий признак этого дружелюбного народа. Туркмены часто складывают мнение о человеке по тому, как он принимает гостей.

 

 Праздник добрососедства, настоящее время

Одежда туркмен проста и однотипна. Нательная туника, широкие шаровары, халаты, шубы, тюрбаны, тахьи (или тюбетейки) составляли основу гардероба и мужчин, и женщин. Признаком мужского достоинства был тельпек – баранья папаха, выделявшая туркмен среди других среднеазиатских народов. Под меховой папахой для сохранения микроклимата (тепла зимой или прохлады зимой) был узорчатый хлопчатобумажный тельпек – мы называли его феской (тюбетейкой).

В XIX веке туркмены одежду шили большей частью из домотканых материалов. Фабричное сукно было привилегией богатых туркменов. Верхнюю одежду изготавливали из некрашеной ткани из верблюжьей шерсти или овечьего сукна. Повседневные рубахи, платья и штаны шили из хлопчатобумажной белой, синей или голубой маты и полушелковой алачи в мелкую сине-красную или розово-фиолетовую клетку. На изготовление нарядной одежды шла шелковая ткань ручной выработки – кетени – двух цветов: зеленая и красная. На весь мир знаменита их каракульча – шкурки шестимесячных ягнят.

Наблюдались небольшие различия в деталях платья. Традиционный крой был прост – полотнище ткани складывали по линии плеч, по бокам вшивали куски ткани, затем втачивали рукава. И мужские рубахи, и женские платья, сшитые так, называли одинаково – койнек.  Женщины поверх койнека надевали тонкие халаты и накидки. Нижние мужские штаны назывались «балак». Женские штаны-балаки были широкими сверху и обтягивающими на икрах. Их шили из двух тканей: верх, скрываемый платьем – из дешевой простеганной ткани, низ – из дорогой. В области колен часто нашивали куски красной кетени.

Халаты («курте») шили из красного шелка, однако богатые женщины могли себе позволить курте из белого кашемира, украшенного пышной многоцветной вышивкой, серебром и  сердоликом (очень популярный в Туркмении полудрагоценный камень красного цвета).

 Традиции  - женские украшения (серебро и сердолик)

Многие элементы национальной одежды туркмен сохранились и по сей день, что свидетельствует о бережном отношении народа к своим традициям.

 Традиции туркменского быта

Любимыми музыкальными инструментами у туркмен были дутар и гиджак. Знаменитыми считались песни бахши под аккомпонемент дутара.

 

 Традиции туркменской культуры (дутар и гиджак)

Бахши́ — народный певец, исполнитель фольклора, обычно выступает на праздниках. Музыка для туркмен – это жизнь народа, обличенная в звуки, искренний рассказ о тревогах и радостях, страданиях и счастье, о красоте души и волнениях сердца.  Она способна вылечить душевные раны, успокоить или влить в человека жизненную энергию. Неотъемлемая часть бахши — дутар, струнный щипковый музыкальный инструмент с длинным грифом, двумя жильными или нейлоновыми струнами и грушевидным резонатором. Часами передавали по радио пение бахши и музыку дутара, что умиротворяло слух.

 Традиции туркменской жизни, настоящее время

Яшули на автобусной остановке                                              Президент с дутаром

Особенно знаменитым является накопленный многими поколениями туркменских коневодов и наездников опыт развития исконных коневодческих традиций на основе особой породы лошадей – ахалтекинской породы, выведенной 5000 лет назад. Хорошо приспособлена к сухому жаркому климату и легко акклиматизируется в других условиях. Внешний вид этой породы кардинально отличает её от других пород лошадей. Ахалтекинская порода – это начало начал в культурном коннозаводстве мира. Ее история так же неповторима и самобытна, как неповторима и самобытна величественная красота туркменского аргамака.

 Традиции – такого красавца нет ни у кого

Форумы, собирающие на туркменской земле знатоков и ценителей ахалтекинской породы, ведущих научных специалистов-профессионалов в этой сфере, а также крупных представителей конного бизнеса из разных уголков света со всей очевидностью подтверждают, что интерес к туркменским скакунам не ослабевает на протяжении десятилетий.

 

2.4. Другой институт

2.4.1. Условия поступления на учебу

Как ни странно, но я уже любила этих людей – женщин в красных и зеленых платьях с огромными брошками-гуляками, расшитых типовым узором из желтых, красных, белых и черных ниток, мужчин в меховых папахах и полосатых халатах. Вызывали особое уважение женщины – туркменки, выходящие из здания Госуниверситета.

 

 Туркменский Госуниверситет,

1963 год

Тем временем надо было определяться с поступлением в ВУЗ и мне. Было очень страшно не сдать экзамены и всех огорчить… На дневную форму обучения заявления принимались с 25  июня по 15 июля, экзамены проводились с 16 июля.  Зачисление производилось с 16 июля до 5 августа. Нужно было срочно сдавать документы, и Лиля отправила мужа сопроводить меня и выбрать, куда поступать, так как я сразу же объявила, что не хочу в педагогический. Не забылось, как Лиля потом водила меня по коридорам своего университета и ругалась (не помню как, но крепко…). Ей пришлось трудно, потому что мы с Ваней определили меня в политехникум и сдали документы, против чего она тут же восстала. Утром же Лиля повезла меня снова в техникум, забрала назад мои документы и отвезла в университет, подвела к физико-математическому факультету, а я опять заныла, что не хочу учителем… После того мы оказались перед дверями с вывеской «инженерно-строительный факультет». Вот тут меня охватила эйфория и «дыхание сперло» – это то, что мне надо! Но о том я сказать и молвить не смела… Лиля всё поняла. Тут она меня и «родила» как инженера. Далее всё решалось в рабочем порядке. С ее помощью были сданы вступительные экзамены по математике. На остальные ее влияние не распространялось, их я сдала сама. Осталось дождаться зачисления в ВУЗ.

2.4.2.  Фабрики и заводы Ашхабада

В результате выполнения двух сталинских пятилеток Туркмения ликвидировала свою отсталость и превратилась в цветущую социалистическую республику.  В первую и вторую пятилетки в Туркмении были построены десятки промышленных  предприятий.

За годы Советской власти построены Безмеинская ГРЭС (173 Мвт), Красноводская ТЭЦ-2 (170 Мвт), Чарджоуская ТЭЦ (24 Мвт), Небит-Дагская газотурбинная ГРЭС (48 Мвт). В 1968-м началось строительство крупнейшей в Туркмении Марыйской ГРЭС (на газе) мощностью 1370 Мвт; первые два энергоблока введены в эксплуатацию в 1973-м и один – в 1975-м. Выработка электроэнергии в 1975 году по сравнению с 1940-м  увеличилась в 54 раза.

Химическая промышленность представлена производством иода, брома, сульфата натрия, бишофита, эпсомита, глауберовой соли, суперфосфата, серы, серной кислоты, фтористого алюминия, продукции бытовой химии. Разработку богатств залива Кара-Богаз-Гол ведет производственное объединение «Карабогаз-сульфат»; в 1973-м было завершено строительство завода сульфата натрия, построены цеха по производству химических соединений сернокислотного магния. Чарджоуский суперфосфатный завод выпускал полиэтиленовую плёнку и изделий из неё. В послевоенное время быстро выросло производство комовой серы на Гаурдакском серном заводе, здесь в начале 9-й пятилетки была введена в эксплуатацию опытно-промышленная установка по подземной выплавке серы.

Машиностроение и металлообработка были в то время молодой и растущей отраслью. Ашхабадский завод им. 20-летия Туркменской ССР специализировался на выпуске тестомесильных и кремовзбивальных машин; часть продукции завода экспортировалась. Марыйский машиностроительный завод выпускал нефтяные центробежные насосы, завод «Ашнефтемаш» — крупногабаритные вентиляторы для предприятий нефтехимической промышленности и энергетики; оборудование для налива нефтепродуктов в железнодорожные цистерны и танкеры. На заводах газовой аппаратуры и электротехизделий производились бытовые газовые плиты, светильники дневного света, патроны. Объём машиностроения и металлообработки возрос в 1975-м по сравнению с 1940 годом в 19,3 раза.

Крупнейшими предприятиями стройматериалов в то время были Безмеинский цементный завод и Ашхабадский стекольный комбинат. За 1966—1975 годы в Безмеине создали производства асбестоцементных листов и труб, минераловатных изделий. В Мары, Безмеине построили комбинаты железобетонных конструкций; в Чарджоу, Мары, Безмеине, Ашхабаде, Небит-Даге — заводы крупнопанельного домостроения; в Безмеине — керамзитовый завод, в Гяурсе — опытно-промышленная установка керамзита, в Байрам-Али — завод гончарных дренажных труб. В Мары строился с  1976 года керамзитовый завод.

Основная отрасль лёгкой промышленности — текстильная, специализирующаяся на первичной обработке местного сырья (хлопка, шерсти, шелковичных коконов) и производстве хлопчатобумажных, шерстяных, шёлковых тканей и трикотажа. В 1976 году работал уже 21 хлопкоочистительный завод. В Ашхабаде и Мары — прядильно-ткацкие фабрики, в Чарджоу — ватная фабрика. В Мары — фабрика первичной обработки шерсти; в Чарджоу — шерстяная прядильно-ткацкая фабрика. Развитие получила шёлковая промышленность (шёлкомотальная фабрика в Ашхабаде, шёлковый комбинат в Чарджоу). Трикотажная промышленность — в Ашхабаде и Чарджоу. Швейная и обувная отрасли (обувное объединение в Ашхабаде).

Важнейшие отрасли пищевой промышленности — масложировая, винодельческая, хлебопекарная, кондитерская, пивоваренная, соляная, мясная и молочная. Масложировая отрасль была представлена Байрам-Алийским масложиркомбинатом, Ташаузским маслоэкспеллерным заводом и строящимся с 1976 года  маслоэкстракционным заводом в Чарджоу. Виноделие получило развитие с 1921-го, когда началось внедрение промышленного виноградарства (Ашхабад, Геок-Тепе, Карабекаул и др.). Предприятия мясной и молочной промышленности были сосредоточены преимущественно в крупных городах.

Местная промышленность включала предприятия по производству национальных ручных ковров, шёлковых тканей, швейных изделий национального ассортимента — халатов, тюбетеек, строчевышитых изделий – а также мебели, галантерейных изделий, оцинкованной, алюминиевой литой посуды и др. Выпуск продукции министерства местной промышленности увеличился к  1975 году по сравнению с 1970-м в 1,6 раза.

На побережье Каспийского моря было развито рыболовство, построены моторорыболовная станция, рыбный комбинат, холодильник. Ковроделие реконструировали, и наряду с традиционным узором ввели в орнамент новые мотивы: известны ковры с портретами Ленина, Сталина, Молотова, грандиозный ковер, символизирующий дружбу народов.  

 

 Ковер «Советский Туркменистан к 50-летию Октября», 1980 год

2.4.3. Мои фабрики

Однако, предстояло до 1 сентября ждать больше месяца, в том числе – когда будет получена первая стипендия и первая Лилина зарплата после ее отпуска, в начале которого ее отпускные были истрачены на первостепенные нужды. Чаще всего это были обновки для сына Олежки, приобретенные по спекулятивным ценам у экспедитора базы промышленных товаров, кем являлась сестра няни Лилиного сынишки  бабка Маня. Такие обновки доставались и нам.

 Лиля с сыном в зарубежных обновках, 1963 год

Почти зарубежный олигарх                                              Почти английская леди

В этом «капкане» мы пребывали весь период работы бабки Мани. Туркменистан, согласно законодательству СССР, получал много импортных товаров соответственно доле поставляемых товаров на экспорт (нефтепродукты, шелк, хлопок, ковры, шерсть, баранина, шкуры и т.п.). Относительно России и других республик союза это были огромные объемы, но до магазинов они практически не доходили, «растворяясь» в машинах экспедиторов и прочих бухгалтерий. Поэтому в импортной обуви, меховых шапках и добротных плащах и пальто дефилировали прежде всего работники торговли. Простые трудящиеся для приобретения дефицитных импортных товаров искали те самые «бутылочные горлышки» в виде «бабок Маней». Моя сестра, как оказалось, крепко «подсела» на бабку Маню, заманив и меня в этот «комок». Естественно, что на одной зарплате вчерашнего солдата Красной Армии – зятя Вани – мы прожить не могли. И я приняла решение пойти где-нибудь поработать до моего зачисления в ВУЗ и до начала учебного года 1 сентября, не согласовывая с сестрой.

Шелкомотальная фабрика.

Для этого я отправилась на близлежащую, что на расстоянии ходьбы в течении пятнадцати минут, шелкомотальную фабрику. Мне показали цех, где нуждались в рабочих. Это был цех по размотке шелка с коконов тутового шелкопряда….  Вокруг лежали груды веток тутовника и ползали гусеницы, пожирающие их на наших глазах и с поразительной скоростью.

 Размотка шелка с коконов на ашхабадской шелкомотальной фабрике

  в старом цехе                                                 в настоящее время

На шелкомотальных фабриках коконы шелкопряда запаривали в горячей воде и тогда еще разматывались вручную, а в настоящее время – на шелкомотальных автоматах. При размотке получают нити шелка-сырца, состоящие из нескольких соединенных вместе коконных нитей, проклеенных размягченным белком. В результате получается шелк-сырец. При размотке вручную длина очень тонкой нити получается с одного кокона приблизительно 1000 метров. В зависимости от нужной толщины ее соединяют с ниточками других коконов. Тончайшие ниточки натурального шелка представляют собой белый  блестящий комочек. Их вьет гусеница тутового шелкопряда для себя. У нее на голове есть 2 усика, которые вырабатывают выделения, застывающие и превращающиеся в шелковую ниточку.

 Гусеница, бабочка, кокон тутового шелкопряда и его размотка

Гусеница и кокон тутового шелкопряда                    Бабочка и размотка коконов

Шелкопряд вокруг себя вьет кокон диаметром до 2 см и длиной 3,5 см. Толщина шелковой ниточки 0,02 мм, это в несколько раз тоньше волоса. С такой тонкой нитью работать неудобно, поэтому завивают несколько ниточек в одну. Но я с детства боялась любых червяков, а тут… Конечно, я бросилась прочь с шелкомоталки…

Текстильная фабрика.

В 1963 году я еще ничего не знала об Ашхабаде, кроме информации в республиканских газетах, которые пестрили объявлениями о приглашениях на работу. После бегства с шелкомотальной фабрики я пошла дальше по проспекту Свободы, зная, что где-то рядом в пошаговом расстоянии есть еще одна фабрика – текстильная.  Я отважилась сделать попытку трудоустройства еще раз, вспомнив попутно любимую песенку девчонок в деревне, что пели пару лет назад: «Подмосковный городок, липы желтые в рядок, Подпевает электричке ткацкой фабрики гудок …» и где «…незамужние ткачихи составляют большинство…» .

Меня быстро оформили ученицей мотальщицы в мотальный цех. Назавтра я должна была выйти на работу. Радостно объявив о таком вояже сестре, утром рано я приступила к работе, получив нехитрые наставления от старшей мотальщицы, к которой меня приставили, и мастера.

 

 На текстильной фабрике, 1963 год

 

В мотальном цехе текстильной фабрики,  настоящее время.

Итак, я работала в мотальном цехе. Такое чудесное намечалось приключение. Работницы должны обладать определенной физической выносливостью к действию таких факторов, как повышенная температура и влажность воздуха, шум, пыль. Каждой работнице полагается длинный ряд агрегатов – мотальных станков. В процессе деятельности работница проверяет качество и номер поступающей пряжи, меняет разматываемые и наматываемые паковки (бобины, шпули, патроны), следит за качеством вырабатываемой продукции, за работой механизмов машины, при необходимости ликвидирует обрывы нитей. Целью процесса перемотки основной пряжи является получение новой паковки пряжи, которая содержала бы нить большей длины и имела более удобную для сновки форму и строение. Кроме того, в процессе перемотки пряжа очищается от приставшего к ней пуха, а также от сорных примесей и контролируется по толщине. Сущность процесса перемотки основной пряжи заключается в последовательной намотке на новую паковку пряжи с нескольких прядильных паковок или мотков, которая при этом проходит через контрольно-очистительный прибор.

Для перемотки основной пряжи применяются мотальные машины, производящие параллельную или крестовую намотку. Параллельная намотка производится на катушки с фланцами и бывает цилиндрической и бочкообразной формы. Крестовая намотка производится на цилиндрические или конические патроны, в зависимости от чего намотанная паковка может быть цилиндрической или конической формы. В процессе перемотки нить, сматываясь с прядильных паковок или с мотков, наматывается на вращающиеся катушки или бобины, предварительно пройдя через натяжные и контрольно-очистительные приспособления. При этом нить под действием нитеводителя перемещается вдоль оси наматываемой паковки, намотка нити на вращающуюся паковку осуществляется по винтовой линии. В зависимости от угла наклона этой винтовой линии к оси паковки получается параллельная или крестовая намотка. В результате перемотки изменяетcя номер пряжи, ее прочность и удлинение. Пряжа в процессе перемотки обрывается вследствие ее неровности и засоренности. Связывание концов нитей в ткачестве — очень трудоемкая операция. Особенно большое количество узлов связывается в процессе перемотки пряжи на мотальных машинах, при этом плохо связанные узлы могут в процессе переработки пряжи на ткацком станке распускаться или же связанные нити будут рваться…

 

 Мотальщица текстильной фабрики, настоящее время

И нить часто рвется, ведь хлопок ткут тонкий. Станок останавливается. Так вот работница берет оборванную нить, с помощью маленького крючка завязывает узел и бьет по большой красной кнопке, станок снова запускается, пока опять не рвется нитка. Если учесть, что ряд станков – несколько десятков штук, бегать к остановившимся нитям приходится прилично. Это и была наша работа. Смена у мотальщиц – восемь часов.

Сначала, и правда, было интересно. Особенно пить чай в подстаканнике в туалете, который принесла основная мотальщица, так как идти в столовую было не с чем и некогда. И наблюдать за чужим расторопным трудом было тоже некогда. Я бегала вдоль коридора станков, то и дело пропуская оборванные нити, они плохо прощупывались пальцами – настолько были тонки.

На эйфории, что будет аванс в размере половины ученического оклада, которой должно было хватить на три килограмма любимых сестрою конфет с вафлями, которые она могла покупать даже на последние деньги, я продержалась день. На второй день у меня началась аллергия на хлопковую пыль, непонятный бронхит и сипы. Я снова проработала день без обеда. Не помню, как работалось на третий день, уже в первой половине дня я упала в обморок в проходе между станками… Очнулась на полу в туалете, куда меня притащили женщины, мои опекунши – мастер и основная мотальщица. Как только я пришла в себя, мастер махнула рукой моей наставнице, чтобы бежала «связывать» нити. Мне же она сказала, чтобы я сегодня ушла домой пораньше и отдохнула как следует, чтобы завтра с «новыми силами» и вновь…

... Вынуждена была всё рассказать сестре. На том и пришлось завершить практику. Она не пустила больше меня ни на какую работу. Сходила к соседке тете Марусе и заняла три рубля до сентябрьской зарплаты. За конфетами на этот раз мы не ходили…

2.4.4. Туркменский госуниверситет

К этому времени в университете появилась информация о моем зачислении. Меня поздравляли дома, и я была на седьмом небе от счастья, сообщили и родственникам. Написала в Краснобаковское РОНО и приложила справку о приеме, чтоб уволили.

Туркменский государственный университет, 1963 год

Ура, я поступила в политех!                      Политех был еще в составе университета

У моей сестры также была весьма бурная жизнь, в которой всему хватало места. Лиля после окончания этого же университета растила сынишку и параллельно с преподаванием математики в средней школе помогала учиться в университете на вечернем факультете своему мужу Ване.

Они познакомились на студенческом вечере, на который были приглашены солдаты подшефной воинской части, где Ваня служил медбратом. Он готовился поступать в медицинский институт.

 

 Лиля и Ваня, студенческие годы

Лиля, увидев его, была покорена сначала его внешней красотой, затем его мужским обаянием и человечностью, и она не ошиблась. Ваня был исключительно обаятельным человеком по всем статьям, у него не было врагов, его любили все, а особенно дети и наша мама. Он никогда ни с кем не ссорился, конфликты близких  сводил на шутки.

 

Тем не менее случилась ошибка институтских канцелярий и его, сдавшего вступительные

экзамены без троек, не оказалось в списках принятых в мединститут. Однако Лиля не растерялась, они немедленно забрали документы и отнесли в университет. Ваня был зачислен на вечернее отделение физико-матема-тического факультета Госуниверситета.

Лиля с подшефными военными, студенческие годы

На следующий день ошибка канцелярии была поправлена, но Ваня этого уже не увидел. Он заставил себя «привыкнуть» к своему положению будущего математика… Позже его известили по почте  о том, что принят в мединститут, но он его уже «переболел». Оказалось, что они поступили вместе с Таней Адамович – их соседкой, проживающей этажом ниже со своей  мамой  тетей Марусей и отчимом дядей Васей. Таким образом, все трое стали работать математиками в школе. Университет сделал свое дело – Лиля и Таня до пенсии работали в различных школах математиками и пользовались заслуженным авторитетом.

Ваня же поменял учительскую работу на политическую и впоследствии стал партийным работником, но в сфере науки, пройдя по ступеням роста длинный путь становления партийного руководителя от инструктора райкома до секретаря парткома Академии наук Туркменской ССР. Лиля стойко выдержала все испытания и не предала школу, изменив ей только однажды и временно на несколько лет, согласившись на должность инспектора РОНО Ленинского района города Ашхабада. Затем снова вернулась в школу уже в должности директора, одновременно сочетая с преподаванием любимой математики.

 

 Слева - Лиля с коллегой на фоне школы и своего дома, зима, 1963 год

 Справа - Таня Адамович, тетя Маруся Фрост и Лиля возле своего дома

2.4.5. Туркменский политехнический институт

Оказалось, что университет разделили на университет и политехнический институт, в состав которого переданы факультеты механико-технологический и инженерно - строительный. Политехнический институт переехал и был размещен в комплексе четырех зданий на перекрестке улиц Мопра и Островского. С 1 сентября 1963 года начал свое функционирование в качестве самостоятельного высшего учебного заведения.

  

Туркменский политехнический институт, ректорский корпус

Таким образом, в 1963 году я стала студенткой дневного отделения механико-технологического факультета по специальности «Технология неорганических веществ» по подготовке инженеров-механиков[6]. На мою же долю досталась общая химическая технология по обоюдному с нею согласию. Несмотря на то, что она была означена как «неорганических веществ», однако – дудки: в процессе учёбы и практики она обозначилась как технология веществ и органических, и неорганических, а также процессов и аппаратов, их автоматизации, экономики и планирования производственных процессов. Но это всё предстояло выяснить много позже...

Ректором политехнического института с 1963 по 1984 год работал профессор Ахундов Ахмед Мамедович, участник Великой Отечественной войны, кавалер трех орденов (Ленина, Отчественной войны 1-й степени, Красного Знамени), бывший декан физмата ТГУ. Ректор Ахундов являлся ярким представителем профессорско-преподавательской элиты. Это был красивый мужчина, седовласый, с орлиным профилем, номенклатурной бледностью и байроновской хромотой – ногу он потерял во время войны. Деканом нашего механико-технологического факультета был назначен Халнепесов Меред Непесович. Кафедра высшей математики состояла из выпускников физмата ТГУ, в основном мужчин туркменской национальности, включая однокурсника моей сестры Аннабердыева Эеберды Аннабердыевича («Эдик» - так он представился), который преподавал у нас начертательную геометрию.

Начиная с 1963 года основным условием обучения на дневном отделении была обязательная студенческая практика на 1,5 года на заводах (Челекенский йодо-бромный завод, Чарджоуский суперфосфатный завод, Марыйский завод азотных удобрений, Кара-Богазсульфат в Бекдаше) с зачислением на рабочие места после обучения в качестве учеников. Данные действия органов власти, ответственных за образование, были необходимы в связи с многочисленными переводами студентов технических специальностей за 1-2 года до окончания в другие ВУЗы, не требующие работы на производстве.

А пока предстоял вояж на сбор хлопка. Студенты университета, где больше девушек, поедут в Тедженский район Марыйской области, а студенты политеха с преобладанием юношей – в дальний к северу регион, Ташаузскую область. Предупредили, что в Ташауз – это надолго и предложили запастись теплой одеждой. Нашим парням было легче, они имели «ватники», так как большинство из них уже отслужили в армии. Девушкам было труднее, главной проблемой являлось – где взять и на что купить.

2.4.6.  Хлопок

Я собрала все  кофты, быстро сшила себе темно-серые портяные брюки, купив ткани на два рубля. Были и еще одни – брюки защитного цвета, что из Ильинского, и какие-то ботинки. Бабушка Надя, няня Лилиного сына Олежки, подарила мне свою старую плюшевую жакетку на вате, сшитую типа солдатского ватника, единственную женскую одежду, модную в послевоенные годы. Из постельного пришлось взять только ватное одеяло… Из посуды – по-солдатски: миску, чашку и ложку. Что-то из еды.  Но объявили, что кормить там будут и будут за еду вычитать из заработанных денег за сданный хлопок, И что норма сбора установлена в размере 40 килограммов в день. Много это или мало – мы должны были узнать только на месте, так как хлопок выращивали везде разный.

До второй половины XIX века вместо слова «хлопок» применяли термин «хлопчатая бумага», сохранившийся до настоящего времени в словах: хлопчатобумажная ткань, хлопчатобумажная промышленность и других.

 Поле хлопчатника и коробочка хлопка

Волокно хлопка представляет собой одну растительную клетку, развивающуюся из кожуры семени.  Толщина волокна  15—25 мкм, длина от 5 до 60 мм. Изготовленную из него пряжу классифицируют как коротковолокнистую, средневолокнистую и тонковолокнистую и подвергают различной обработке. Из хлопка вырабатывают ткани, трикотаж, нити, вату. Пух и подпушек хлопка применяют в химической промышленности как сырьё для изготовления искусственного волокна и нитей, плёнки, лаков.  Его используют во взрывчатых веществах, например, много лет из хлопка производили порох на Горьковском заводе «Октябрь». Из отходов хлопка при производстве пороха шили ватные одеяла по плану товаров народного потребления (ТНП), что являлось важным государственным заданием при планировании промышленных производств в 70-х годах Госпланом СССР. В утверждаемых министерствами планах заводов показатель ТНП был выделен отдельной строкой, за невыполнение которого заводы наказывали снижением или невыплатой квартальных премий (прогрессивок).

Наступил день отъезда на хлопок. Все студенты университета, политехнического института города Ашхабада прибыли в назначенное время на железнодорожный вокзал. Нас, студентов политехнического института, посадили в плацкартные вагоны, а студентов университета – в общие. Оказалось, что они приедут на свое место намного раньше нас через несколько часов, так как Тедженский район Марыйской области находится почти сразу за Ашхабадом. Нам же предстояло в поезде провести и ночь. А студентов медицинского института вообще не направляли на сбор хлопка. Однако  никто не возмущался, все понимали свое предназначение.

После приезда в Ташауз на следующий день нас – три группы первокурсников (специальности ТНВ, ТС и ЭППГ или «химики», «силикатчики» и «электрики», как мы называли себя в быту) – долго везли по пыльным полям на грузовиках, пока не показался длинный барак типа сарая для скота. Так оно и было. С нами оказалось несколько человек – студентов 4 курса ТНВ и ЭППГ.

Не представилось возможным понять, почему мало и почему 4-й курс. Предположили, что остальным удалось прикрыться освободительными справками. Нас разместили в помещениях типа «девочки – налево», «мальчики – направо», а удобства за углом – в старой кошаре, как нам объяснили позже. В Ташаузскую область еще ни разу не привозили студентов институтов на сбор хлопка, и у них не было никаких удобств для проживания.

Ташаузская область^[7] в составе Туркменской ССР была образована в 1939 году. Она  расположена в северной части республики на левобережье нижнего течения Амударьи, в пустыне Каракумы. Население составляло 472 тыс. чел. Имело в то время 1 город и 7 посёлков городского типа с центром в г. Ташауз. Поверхность - преимущественно равнинная. На севере области старые русла и древняя дельта реки Амударьи, Сарыкамышская котловина и юго-восточная часть плато Устюрт. Климат резко континентальный.  Нам сообщили, что самый главный человек республики, первый секретарь ЦК Компартии Туркменистана  Овезов Балыш Овезович, оказывается, родом именно из Ташаузской области. Закончив Ташаузский педагогический техникум, продвинулся сначала на комсомольской, затем на хозяйственной и партийной работе, возглавил Совет Министров ТССР, затем был выбран первым секретарем ЦК КП ТССР. Ему в 1963 году было 48 лет.

С нами были два преподавателя нашего факультета по фамилии Давыдов, а также Аширов и Атаев[8], они разместились в помещении поменьше с противоположной стороны здания.

 

 Примерно так все студенты выглядели на хлопке, 1963 год

Нас провожал до места и напутствовал декан Халнепесов, затем приезжал снова на проверку, чтобы отчитать кого надо и кого не надо, и чтобы отметиться, что и он там был… Он был очень добродушный, но изо всех сил старался показать, какой он грозный и если не дай бог что-нибудь, то он… ого-го,  что тому сделает!

Он нравился нам за свой отеческий  добродушный строго-показной характер. Наряду с прямыми обязанностями Халнепесов преподавал и начертательную геометрию. Его плешивая голова, гладкая и жёлтая, как бильярдный шар, служила незаменимым наглядным пособием.

Как-то раз на практических занятиях он спросил: «Если мой голова рассечь плоскостью - что получится?» В ответ на замечания типа «Чёрте что!» рассвирепел: «Дураки! Эллипсу  получится! Эллипсу!»

 

 Халнепесов Меред Непесович, наш декан, 1963 год

В кабинете Халнепесова всегда толпились студенты: на что-то жаловались, что-то просили. Он всех выслушивал и всем помогал. Не считал зазорным посещать студенческое общежитие. Сидел, звучно, со смаком прихлёбывал кок-чай, немногословный как патриарх и неподвижный как Будда. Лоб, нависая над бровями, плавно переходил в складчатый затылок. Он знал цену и себе, и всем нам. Студенты его любили, называли «отец родной», «батя», «какА» – с ударением на втором слоге. И он любил применять это «ка» в окончаниях фамилий полюбившихся ему студентов. Помню, как он орал вслед симпатичному парню в солдатских ботинках, галифе, гимнастерке и белой войлочной шляпе с широкими полями: «Бистра, Проскуряка-говняка, бистра..!» и любовно смотрел ему вслед, любуясь вчерашним солдатом…

Перед выходом в поле мы тоже выслушали лекцию Халнепесова. Нам предстояло собирать рядовой хлопок и никакого тонковолокнистого, о чём много говорили перед отъездом. Жить мы стали в старом сарае, сказали, что давно это была то ли кошара, то ли конюшня.

Сарай был относительно большой и весь завален сеном вместо пола.  Саманные стены хранили пасторальный запах, и какой же он был вонючий! Ни света, ни радио не было. Газет тоже. Что происходило в мире, мы не знали, да и что там могло происходить любопытного для обитателей кошар? Быт, упрощённый до минимума, убогий. У ребят была гитара, но и она оказалась ненужной, излишне богатой звуками и количеством струн. Монохромный, виражированный мир …

Тем не менее мы сгруппировались в один угол, рядами расстелили на сене свои ватные одеяла, чтобы спать по две девочки (в том числе одно одеяло вместо матраца, а  второе сверху для укрывания). Изголовья подняли за счет подложенного сена и других своих вещей. Такая получилась спальная комната на полу. Не было ни стола, ни полок – только земляной пол, запорошенный сеном, и дощатая дверь с крупным гвоздем, к которому был привязан обрывок веревки вместо ручки.

К этой ручке-веревке парни в конце нашего хлопкового вояжа, одурев от голода и холода, так как землю уже покрыло снегом, привязали змею, обнаруженную около себя в период похолодания. Парни оглушили ее и, думая, что убили, решили созоровать и напугать нас. Перед сном в темноте мы ходили в туалет группами человека по четыре. Я всегда торопилась заскочить быстрее в сарай и почти всегда была первая. Так и в тот раз дергать за «ручку» пришлось мне. Что было со мной, когда мокрая и скользкая «ручка», согревшись в моей руке, вдруг зашевелилась змеиной головой…

Мой истошный визг потряс округу, а я упала в обморок, оглушенная и криком, и испугом. Конечно, все сбежались, конечно, потом была истерика и надолго, я рыдала, никого не слыша, – мне казалось, что жизнь кончилась на этом… Парни ликвидировали следы своего преступления, я не спрашивала и позже, кто это сделал – какая разница, ведь это была шутка, а мне было стыдно за свой испуг. Однако после того до возвращения домой меня не выпускали из поля зрения трое электриков с ЭППГ. Видимо, их напугала приехавшая медичка, сказав, что «…девка может помешаться… и их посадят…».

А до того мы жили в сарае два месяца. Готовили нам еду в большом казане, в основном похлебку на хлопковом масле. Очень редко присутствовал бараний вкус. Готовили еду два наших старшекурсника. Хозяйство вроде бы небольшое – казан, два титана и вёдра, пронумерованные в инвентарном порядке, – а возни много. Титаны клокотали весь день, пожирая сухую верблюжью колючку, камыш, кизяки и вообще всё, что горело, остывали глубокой ночью, потрескивали – жалуясь на опостылевшую жизнь.

В туалет – дощатый домик, установленный за углом сарая – ходили в темноте, света не было никакого, даже фонариков. Мылись все вместе в соленом арыке, протекающем напротив сарая. Представляете, как животные выходят на водопой? Вот так и мы – всей кучей девушки и парни, в мутной соленой воде… Посуду тоже мыли прямо там. Когда пили воду из титана и остатки выплескивали на землю - белыми пятнами выступала соль.

В поле работали с раннего утра до темноты. Для тех, кто не выполнил норму, писали задолженность. Вдоль поля надсмотрщиком ходил Давыдов, курил сигарету и погонял нерадивых студентов. Бывало, и болели, я тоже провела два дня в постели из одеял. Приходил навещать (или проверять) Давыдов, посидел на корточках около и порасспрашивал – что и где болит и нужен ли врач… Понял, что не притворялась.

Оклемавшись, снова пошла на поле. И вот я иду по зелёному полю, опоясанная фартуком, как Анка пулемётными лентами. Выуживать хлопок из жёстких коробочек оказалось делом нелёгким, мои интеллигентные пальчики покрылись ссадинами и зудели. Ныла спина, стучала мысль в висках: зачем мне это надо? Работала бы учительницей в Ильинском и никаких потерь… (уже забыла про лед, волка и лодку).

К полудню я выдохлась. Решила сачкануть, взяла и легла прямо в борозду и закрыла глаза. Очнулась через некоторое время от ударов в подошвы: надо мной стоял Атаев (Крот) и попинывал в мои подошвы носками своих сапог. Увидев, что я открыла глаза, спросил: «Что случилось?». Я нашлась, что ответить и имитировала огорчение, прошептав: «Кровь течет…». Следом прозвучал насмешливый вопрос: «Откуда?». Я грубо ответила, вставая и шмыгая носом: «Из носа!» и пошла прочь от него. Вечером с девчонками повеселились, обсуждая ситуацию. Атаев был скромным, и все пытались смутить его каким–нибудь озорством.

Норму сбора хлопка в объеме 40 кг многие из нас не выполняли уже в октябре. Пользуясь тем, что наше поле находится далеко от центра и навещать нас никто из прессы не приедет, нас бросили на поле, уже обобранное комбайном. Доставались только жалкие остатки, которые не смог собрать его механизм. Получилось, что многие из нас из-за невыполнения нормы уже и похлебку ели в долг… Хлопковая кампания являлась «важным историческим заданием партии и правительства», и мы не имели права саботировать процесс. Мы терпели и холод, и голод, шутили, озоровали, подшучивая над нашими преподавателями, одновременно развлекаясь.

Однажды нас повезли на грузовике вечером в кино в сельский клуб, а сначала зашли в магазин, в котором можно было купить всё – от серпа без молота до «Войны и мира» на туркменском языке. На прилавке лежали: польские сигареты «Спорт» за четыре копейки, отечественные папиросы «Север» и «Прибой», раздутые рыбные консервы и ржавые бочонки прогорклой томатной пасты. Стояли «Ашхабадское крепкое» и «Безмеинское», разлитые в большие емкости, пригодные для пожаротушения. Мы купили в голубой будке «Сувлар-Воды» газировку.

После кино мы снова поехали на грузовике и оторвались тем, что в темноте хором спели сочиненные на себя и наших преподавателей куплеты-пародии, используя реалии нашей жизни и мотивы известных советских и народных песен. Наша песня начиналась так:

«…Начинается утро раннее, хлопкоробы спят крепким сном…,

 а Давыдов наш взбудораженный непрерывно кричит: «Подъем!!!».

А мы лежим и не дыши'м, вставать не хочется утром всем нам.

Всё тот же крик, всё тот же «Крот», всё ходит около наших ворот:

«Девушкии-и! Вставайте!»[9]

И вот на поо-олюшко идё-о-о-ом и знаем – хлопок будет НАШ,

а наш Аширов молодой берет нас всех «на карандаш[10]» .

Ревела буря, Хал[11] греме-е-ел (тра-та-та-таа)…»  и т.д. о том, что нам угрожает «минус стипендия». Все в машине смеялись и преподаватели тоже, прощая нам и «крота», и «хала», и «карандаш». Из кино возвращались почти друзьями. Однако план мы не выполняли и на этом строились другие отношения – нас ругали, а мы оправдывались, что хлопка мало на кустах в виде остатков от сбора комбайном и что крестьяне района собирают хлопок на нетронутых полях, а мы – на обобранных и т.п.

 

Взвешивание собранного хлопка

Примерно как на фото у нас производилось взвешивание хлопка. Нас регистрировали не по фамилиям, а по номеру на канаре (мешке). При подходе к весам каждый из нас громко объявлял свой номер. Мой был 45-й, на удивление почти совпавший с годом рождения.

 

 Очередь на взвешивание собранного хлопка

Парни, кто помоложе, озоровали, завязывая в угол канара камень для увеличения веса… Их не продавали коллеги, но веселились при взвешивании, напевая «Ай, джугара, ай джугара, много хлопка в джугарах…», намекая на то, что в туалет ходили в ближайшие с полем кусты, которыми чаще всего оказывался островок высокой джугары[12] и в котором студенты оставляли много хлопка, использованного вместо туалетной бумаги, которой в ту пору еще не было.

Туалеты для хлопкоробов

джугара                                                          указатель для хлопкоробов

Уже к 2009 году состоялся пуск первой очереди озера «Алтын асыр», которое формирует свою экосистему в Ташаузском  регионе. Так удивительно видеть, как среди бескрайней пустыни желтый песок прорезала голубая нить воды! Северный Дашогузский коллектор – это сложный гидротехнический комплекс. Нам в 1963 году было трудно такое представить, имея в распоряжении арык с мутной соленой водой.

Ташаузский (Дашогузский) водный коллектор, настоящее время

Однажды под видом затянувшегося визита в джугаровый «туалет» я вышла на противоположную сторону, где размещалось одно из крестьянских хозяйств. Вместо заборов здесь строились глиняные дувалы разной высоты и окаймлялись посадками колючки, изображающей границу хозяйства. Вокруг строений были виноградные лозы, плодовые кустарники и деревья. В углу хозяйства со стороны поля росло огромное дерево, его ребята называли джудой.

Джуда, как будто противясь очевидному приходу осени, была зелена. Ветви дерева были усыпаны ягодами и  висели до самой земли. Джуда здесь повсюду потому, что это самое неприхотливое дерево. Вкус небольших продолговатых плодов необычен. Внутри, под почти бумажной сухой оранжевой кожицей, косточка и сладкий белый порошок. Он сильно вяжет. Считается, что джуда отличное средство от сердечных болезней и очень полезна. Когда поешь джуды, приходится потом долго вылизывать во рту остатки порошка, язык не слушается, щеки изнутри ощущаются  фанерными…

Джуда

дерево джуда                                                                плоды джуды

Потеряв бдительность, я устремилась к джуде, чтобы сорвать горсть и съесть тут же… Так было мною намечено. Однако в этот момент я услышала прорывавшийся сквозь джугару тревожный крик сокурсника Лешки Зубарева. Он вырос в Ташаузе и часто разговаривал по-туркменски, так как и этот язык был ему родным. Леша кричал: «Людка, гель, гель…», повторяя несколько раз мое имя и уже известное мне слово «иди, беги и т.п.». О чём же хотел меня предупредить Леша, который от волнения перепутал языки? Я неуверенно оглянулась и обнаружила, что из дальнего угла туркменского поместья на меня несется огромный алабай – туркменский волкодав, о которых нас уже предупреждали на всякий случай. Я не поняла, как взмыла на дерево джуды, стараясь забраться как можно выше. Алабай, примчавшись к дереву, не проронив ни единого звука, улегся под деревом, молча наблюдая за мной.

Алабай (Туркменский волкодав) и хозяйка

Сколь много прошло времени с того момента, когда прокричал Леша, предупреждая меня об опасности, я не знаю. В мозгах стучало, что меня бросят здесь до прихода хозяев, так как алабай больше никого не подпустит. Но я забыла, что Леша – местный житель и, вероятно, найдет выход. Леша негласно шефствовал надо мной, узнав при многократных разговорах в процессе сбора хлопка долю моей неопытности в части быта Туркменистана.

Оказалось, что он уже предпринял меры по поиску хозяев. Часа через два Леша появился возле дома с хозяйками, одна из них позвала алабая к себе. Только после этого Леша с трудом снял меня с дерева. Удивлялись оба: как же без нижних веток я на него залезла!? После того вояжа за лакомством я надолго притихла, спокойно принимая и комплименты, и подшучивания. А что делать? Я это заслужила, посягнув на чужое, хотя никто в этом меня и не упрекал. И в наших деревнях и около росли беспризорные черемόшники, малинники, орешники, калины, яблони, но никто никого не упрекал в желании полакомиться на халяву. Однако мне стало страшно. Несмотря на наше многочисленное шумное общество, непредвиденная опасность существовала вокруг нас. И нужно было всегда быть начеку. Хозяйка алабая, позже увидев меня в поле, позвала и угостила дыней. Я, смущенно улыбаясь, лепетала, что «туркменча белямок…» (туркменский не знаю) и что я «самсык» (дурак), на что она ответила: «Тапаут ёк (без разницы)» и добавила: «Отур, айна (садись, девочка)!» и подала ломоть ароматной дыни. Ела и благодарила: «Саг бол!» В ответ услышала: «Говы (хорошо)».

 

 Мы на хлопке в Ташаузском регионе

Не минуло время «хлопкового оброка» и нашего зятя – Ивана Ивановича. Во время учебы в партшколе в Ташкенте и он с коллегами по выходным дням отправлялся на «субботники» по сбору хлопка.

 

 Муж Лили, Иван Иванович (справа) на хлопке, 1970 год

Тем временем наш процесс сбора хлопка затянулся до конца ноября. Однажды выпал снег. Хлопковые коробочки давно не раскрывались, оставаясь твердым зеленым куреком. Нас заставляли собрать курек независимо от его величины, объясняя, что он всё равно после сушки раскроется в помещении и его извлекут другие работники, вероятно, крестьяне соседних аулов в нашем сарае после нашего убытия.

 И опять хлопок

Курек (нераспустившаяся коробочка)   Сушка хлопка перед буртованием

Впервые мы собрали норму и даже больше, чем 40 кг. Однако в таком весе было больше коробочек, чем хлопка. Аулы чаще выглядели одиночными хуторами, где проживали две-три или одна семья, чаще многодетная, и все они собирали хлопок, а позже – и курек. Трудно было представить, что курек сможет превратиться в такое белое пушистое чудо, которое сушили веянием, отвозили на хлопкоочистительные заводы и складывали в огромные бурты, которые по мере расходования на заводах отправлялись  также туда.

И, наконец, наступил тот желанный день, когда объявили, что утром за нами прибудут грузовики, чтобы отвезти на железнодорожный вокзал. На удивление, мы не смогли даже обрадоваться, насколько привыкли к дикому и... коллективному образу жизни. Мы привыкли жить одной многодетной семьей несмотря ни на что. Тогда не существовало прелюбодеяний, за малым исключением, которые никому не были видны и недоступны для осмеяния или осуждения. Все были братья и сестры, за что спасибо хлопку. Одновременно на вокзал прибыли студенты-хлопкоробы и из других колхозов, оказалось, нас было в районе весьма много человек. Стало понятно, что деканам факультетов было неспокойно, они постоянно курсировали между колхозами, чтобы не оставлять без присмотра и преподавателей, и студентов.

Туркменские дыни

Торговка бахчевыми у вокзала                                     Дыни Гулялек

Нам у вокзала разрешили купить по нескольку штук огромных ташаузских дынь и взять с собой в гостинцы домашним. Я купила целых четыре штуки, их сложили в бумажный мешок. Подошел поезд, и нас посадили на этот раз уже в купейные вагоны. Дыни нам затащили наши парни. Все уже повеселели, но были какими-то неуклюжими, так как отвыкли сидеть на скамейках.

 

Вокзал города Мары

К вечеру мы приехали в город Мары[13]. Нам объявили, что поезд будет стоять полтора часа и ждать встречного поезда, чтобы пропустить. Мы вышли из вагона раздетыми, было очень тепло, даже жарко. Парни электрики пригласили нас пойти в парк и съесть что-нибудь типа мороженого, так как один из них когда-то работал в этом городе в железнодорожном депо и решил нам показать красивый городской парк, находящийся в пошаговой зоне города Мары (бывший Мерв).

Мары

Бывшая крепость города Мерв           Парк города Мары

В парке большинство наших разбрелись в разные стороны, но я осталась около «экскурсовода», чтобы быть уверенной, что мы, возвращаясь, не заблудимся. Где-то через час  мы возвращались всего вчетвером – я и трое парней.

Возле вокзала нам встретились люди и сообщили: «Хлопкоробы, а поезд ваш ушел…». Мы решили, что шутят, и не торопились. Оказалось, что объявили про задержку на полтора часа, а задержали менее чем на час, после чего поезд ушел. Влипли, называется…

Гена Проскуряков[14], как звали нашего «экскурсовода», дал команду: идем в депо – там кто-нибудь из моих работает, помогут сесть на один из тепловозов, которые часто отправляют в Ашхабад в ремонт… В это же время от платформы приготовился к отправлению товарняк. К нему метнулся наш Жорик и крикнул: «Поехали!» И прыгнул на площадку последнего вагона. Гена бросил ему единственный ватник, намекнув – не разбей там….

Нам же сказал: «Нельзя нам туда, ночь будет холодная – мы замерзнем или снимут в Душаке[15]. Пошли в депо!». Мы перешли через рельсы и уперлись в ворота депо. Гена поднырнул под шлагбаум и пропал в помещении пропускного пункта. Минут через пятнадцать он появился не один. С ним был железнодорожник лет пятидесяти, который махнул нам рукой, как бы говоря: «Идемте к нам!». Мы не заставили его долго ждать и услышали, что через полчаса в Ашхабад отправляется тепловоз на ремонт. Нас провели в конец депо и вывели за забор, где было предложено ждать, когда тепловоз выйдет из депо и остановится, а после чего без промедления и шума быстро залезть в открытую дверь тепловоза и без лестницы…. Всё так и получилось – тепловоз подошел, и дверь открылась. Едва он затормозил, парни подхватили меня под локти и закинули на площадку, затем запрыгнули сами. Помощник машиниста провел нас вглубь тепловоза, набросал что-то на пол типа ватников и сказал: «Отдыхайте, я приду, когда к Душаку будем подъезжать».

 

 Тепловоз в ремонт

Конечно, мы улеглись свободно на полу тепловоза, парни оба уснули, почти сразу не разговаривая, утомленные таким насыщенным днем. А я долго не могла уснуть, будучи тревожно взбудораженной от мысли, что будет с сестрой, когда я не приеду вместе с хлопкоробами и ей никто не скажет, что со мной. Тем не менее сон взял своё, я уснула. Проснулась от холода и свистков тепловоза. Мы подъезжали к Душаку. Пришел машинист, разбудил парней и сказал: «Теперь ложитесь на середину пола, плотно друг к другу и не шевелиться! Я вас накрою фанерой и тряпья сверху набросаю, чтобы пограничники не догадались...». Мы послушно выполнили указание и затихли. Я боялась чихнуть от посторонних запахов. Тепловоз остановился и стих, но не совсем. До нас доносились слабые звуки мужских голосов. Совсем близко голос машиниста произнес: «Там открыто – осматривайте». Послышался тяжелый топот солдатских ботинок и разговор: «Да всё нормально, хлам…». Пограничники ушли. Тепловоз тронулся. Мы еще долго лежали, почти не дыша. Потом пришел помощник машиниста и освободил нас от гнета фанеры и хлама. Володя Криворотов, третий наш соратник, рассмеялся впервые с начала этой акции: «Скажи кому – не поверят, что меня несколько минут назад могли арестовать как шпиона или перебежчика…». Гена ему ответил: «А ты и не говори никому». Я жалко улыбалась и тоскливо молчала. В голове стучало: «Опять влипла...». Да уж, везеньем меня жизнь не наделила.

Нас высадили перед въездом в ворота депо, после чего мы перебрались через железнодорожные пути к вокзалу, почитали приветственные лозунги, посвященные хлопкоробам, и прошли на автобусную остановку проспекта Свободы, чтобы разъехаться по домам. Город пожелтел, осень только вступила в свои права, хотя было еще очень тепло. В тридцатом микрорайоне буйствовала маклюра, пугая своими тяжеловесными плодами, часто падающими на людей, веселя толпу прохожих.

Маклюра

Жорик все-таки догнал поезд с хлопкоробами и сообщил о нашем конфузе с отставанием от поезда. Оказалось, отстали не мы одни, а даже и отдельные преподаватели, которые догоняли поезд на такси. При подходе к дому сестры мы буквально столкнулись с нею, а после выяснения – что и как – двинулись за моими вещами к однокурснице Инне Крупенко, которую встретили домашние на автомобиле и забрали мои вещи вместе с дынями тоже.

Не прошло и недели, как нас стали собирать на полуторагодовую практику на заводы Туркменистана – в Мары, Челекен, Карабогаз, Чарджоу. В эти же дни мир потрясло страшное историческое событие – 22 ноября 1963 года двумя выстрелами в шею и голову был убит президент США Джон Кеннеди в городе Даллас (штат Техас) во время следования президентского кортежа по улицам города. Через два дня был застрелен и предполагаемый убийца президента. Убийство 35-го президента США продолжает оставаться самым громким и нераскрытым преступлением XX века.

2.4.7.  Челекен. Химический йодо - бромный завод

После хлопка в Ашхабаде мы были с неделю, получили стипендию и направления на практику. Нам, пятерым девчонкам, предстояло пройти практику на Челекенском йодо-бромном заводе. Город Челекен (Хазар) был спроектирован в Ленинграде и построен в 1960 годы на пустынном берегу Каспийского моря полуострова Челекен. Мы прилетели на маленьком самолете, где пассажиры сидели друг против друга, держась за свои сумки, стоящие  на коленях из-за недостаточного места для багажа. Первое, что бросилось в глаза – это челекенский маяк, который являл собой массивное сооружение на берегу моря, по-хозяйски разместившись надолго или навсегда. Мы прониклись к нему уважением с первой встречи.

 Туркменская ССР, аэропорт Челекен, 1963 год

Аэропорт                                                                            Наш самолет

                                  Туркменская ССР, полуостров Челекен, 1963 год

Факел попутного газа                                                          Маяк

Перед посадкой самолет обогнул дважды какую-то трубу, торчащую прямо из земли и полыхающую пламенем… Чуть позднее нам сообщили, что это «газовый факел» и он горит всегда, так как сжигает попутный газ, образующийся при добыче нефти. Полуостров Челекен наши преподаватели называли «таблицей Менделеева» за множество полезных ископаемых, которые там добывали или производили: нефть, природный газ, йод, бром, сажа (углерод), сера и другие элементы. Район представлял собой пустынную равнину с абсолютными отметками поверхности от +136 до -28 м, на западе и юге сплошь покрытую песками. Значительные пространства ее заняты солончаками и такырами.

Туркменистан обладает огромными запасами подземных йодобромных вод и по этому показателю занимает одно из ведущих мест в мире и в настоящее время. Йод вырабатывается сейчас на Челекенском (в н.в. Хазар) химическом заводе, Небит-Дагском (Балканабат) и Казанджикском (Берекет) йодных заводах  до 450 тонн йода в год. Все наиболее распространенные способы извлечения йода из промышленных вод   включают предварительное окисление йодида до элементарного йода. Из множества  известных способов извлечения элементарного йода  из промышленных вод  в Челекене применялся способ воздушной десорбции, а также  адсорбции активированным углем и ионообменными смолами. Основным сырьем для получения йода на заводе в Челекене служит грунтовая вода, добываемая вместе с нефтью при эксплуатации нефтяных скважин. В производстве йодо-бромной продукции кроме йодо-бромной воды используется серная кислота, хлор, сера, каустическая сода и другие химические реагенты. Серная кислота и сера производятся в Туркменистане, хлор и каустическая сода завозятся извне. Таким образом, в 1963 году Челекенский йодо-бромный завод производил кристаллический йод воздушно-десорбционным способом и способом адсорбции активированным углем. Основу промышленных установок составляли насадочные башни десорбции и абсорбции йода, через которые вентилятором продувается поток  воздуха. Конструкции башен, массообменных насадок, оросителей и брызгоотбойников в этих башнях весьма разнообразны.

                                                    Производство йода, настоящее время

Воздушно-десорбционный способ                Адсорбция,  настоящее время

Воздушная десорбция йода. Способ воздушной десорбции йода основан на  высокой упругости паров йода над промышленной водой, содержащей элементарный йод, что позволяет  осуществить процесс десорбции йода из воды потоком воздуха. Технологическая схема включает следующие стадии производства: подкисление буровой воды кислотой; окисление йодида до элементарного йода хлором; десорбция йода из воды воздухом; абсорбция йода из воздуха абсорбентом, содержащим химически активный компонент (щелочь); кристаллизация йода из абсорбента хлором; обезвоживание и очистка йода.

Производственная база завода,  Челекен,  1963 год

Площадка для хранения контейнеров с хлором           Вода, несущая металл

Угольная адсорбция йода. Очищенная от ила, нефти и других примесей, буровая вода поступает в напорные чаны для окисления йода. Здесь осуществляются ее подкисление технической серной кислотой и окисление нитритом натрия. После этого вода самотеком поступает в абсорберы для выделения свободного йода на активированном угле. Уголь с адсорбированным на нем йодом перегружают в десорберы, где йод смывают с угля с помощью едкого натра и острого пара. Насыщенный йодом раствор собирают из десорберов в специальные коллекторы, откуда через угольные и глиняные фильтры перекачивают в кристаллизатор. Здесь с помощью нитрита натрия йод выделяют в виде кристаллического осадка. Осадок промывают водой, прессуют в плитки и направляют на очистку от органических и минеральных примесей путем разгонки его в сублиматорах. Затем йод выгружают из аппаратов и упаковывают в стеклянную тару.

Угольная адсорбция йода, Челекен, 1963 год

Отделение угольной адсорбции                                                Адсорберы

Бромистое железо. Извлечение брома из йодобромной воды после извлечения йода проводится воздушно-десорбционным методом. Конечный продукт – бромистое железо. Отработанная вода из десорбера направляется на производство брома в виде соединения с железом – бромистого железа. Бромистое железо FeBr₂ – кристаллы зеленого цвета, от при­сутствия бромного железа приобретают красный или красновато-бурый оттенок. Таким образом, продуктом йодо-бромного завода является плав бромистого железа, содержащий не менее 49% брома, не более 3% хлора и 0,3% Fe₃₊ .  Тарой для плава служат стальные барабаны с двойным швом емкостью около 100 кг. Продукт более богатый бромом почти не выпускают из-за большой агрессивности по отношению к стальной таре.

Производство бромистого железа, Челекен, 1963 год

Отделение бромистого железа                                                 Адсорберы

Техническое бромистое железо предназначено для получения метила, этила, брома технического и различных бромистых соединений. В данное время Государственным концерном «Туркменхимия» ведётся подготовка реализации проекта по строительству двух заводов по производству йода, брома и их производных в Балканском велаяте.

Слив плава бромистого железа, Челекен, 1963 год

 

Челекенский йодо-бромный завод, 1963 год

Завод по производству йода и брома находился между городом Челекен и поселком имени 1-го Мая, где жили химики, так как он строился целевым для завода.

Когда мы прибыли в ЖЭК для размещения в общежитии, комендант сказала, что есть комната на четверых, и что одна из пяти будет жить в другом общежитии со студентами из Таджикистана. Перед поездкой заведующий практикой объявил меня старшей по группе и передал общие для нас документы. Пришлось жертвовать собой. Я передала коменданту документы и сказала, что жить с душанбинцами буду я. Девочки облегченно вздохнули, выбор был сделан.

Меня препроводили в тот дом, где в трехкомнатной квартире в течение семи месяцев мне пришлось жить с двумя девушками, одна из них наполовину таджичка Лологуль (Лариса), вторая крымская татарка Фариза (Фая), предки которой по известным историческим причинам оказались в детстве вывезенными из Крыма.

 

Лологуль и Фариза на Челекене, 1963 год

Кроме девушек во второй комнате жили три парня таджика (Бозор-Али-Ага, Нодир и Насир). Особо напыщенным был Бозор, дополнения к имени говорили о его высоком происхождении, но это не делало ему чести, так как он всегда унижал других. Девушки молча это терпели, а мне пришлось делать вид, что унижения не замечаю, и я «гасила» шутками его эгоизм.

Студенты-практиканты ТПИ и ДПИ, Челекен, 1963 год

Бозор, Фариза, Люда и Нодир                              Люда Мутина

В третьей комнате жил русский рабочий, только что демобилизованный из армии. В каждой комнате была примитивная газовая кирпичная печка в виде небольшой тумбочки с железной трубой-рукавом, что позволяло поджечь газовую горелку в любое время дня и ночи и через несколько минут почувствовать, что стало тепло.

Квартира была на втором этаже двухэтажного кирпичного дома, имела общий коридор, большую кухню. В кухне была газовая плита с четырьмя конфорками, большой стол и две скамейки. Не было шкафов, тумбочек и другой утвари. Не существовало понятия «туалетная бумага», и удобства были во дворе за углом дома, что нас весьма обременяло зимой и по ночам. Тем не менее мы благополучно разместились и добрососедствовали. Часто ездили в разных составах из-за несовпадения смен в город Челекен в магазины или в Дом культуры нефтяников на общественные мероприятия. С девочками из Ашхабада я общалась только на заводе и в силу необходимости. Мы не ссорились, но так сложилась судьба, что одна из них была плохого поведения, что осуждали мои таджики. Пришлось молча дистанцироваться.

Наш дом, которого уже нет

Дом, которого уже нет                                      Ближайшая качалка, вид из окна

Через несколько дней почти перед нашим окном выросла буровая качалка, которая продолжала работать круглосуточно, мерно бурчала ночью, убаюкивая нас, уставших, после смены. Как-то заметили утром, проснувшись поздно после ночной смены, что за окном бегали люди и что-то тревожно обсуждали, всплескивая руками. Чего-то в данной панораме не хватало… И вдруг мы догадались: пропала качалка, потому и тревожились люди, окружив то место, где она работала. Оказалось, что качалка провалилась в яму с буровой водой, которую она разработала при попытке добраться до нефти. Оборудование, конечно, не спасли, работа по восстановлению могла стоить значительно дороже, да и опасной для рабочих. За окном нашей комнаты разверзлась бесконечная гладь Каспийского моря, на которой как бы застыла эстакада с нефтяными вышками.

 Красоты из окна общежития, 1963 год

Эстакада с нефтевышками в Каспийском море                Нефтегазоплатформа и факел

Весь берег вдоль моря был загружен производственными базами и другими нужными для жизни объектами, хотя роскоши и излишеств никаких не наблюдалось.

Был маяк, без которого невозможно ориентироваться прибывающим за нефтью судам ночью, а то и в шторм, в период отсутствия информационных технологий, когда лоцман должен был полагаться на свой опыт и глазок маяка.

Каспийское море возле Челекена, 1963 год

Берег Каспийского моря, маяк            Пляж неподалеку от маяка

Пляжи были загрязнены нефтью, но они были. Я не пользовалась пляжами, но часто одна бродила по берегу и слушала крики птиц. Качкалдаки (лысуха, водяная курица)  были похожи на уток, но своим криком вселяли какую-то непомерно великую тоску, будто звали куда-то, убеждая, что именно там, далеко находится всё лучшее.

Каспийские жители

Качкалдак (лысуха, барак)     Новожители  каспия

Если сейчас побывать на туркменском побережье Каспийского моря, то недалеко от берега можно заметить перекатывающиеся на волнах черные ковры – это и есть лысухи. На Каспий лысухи начинают прилетать на зимовку с конца августа сначала небольшими, а потом огромными стаями, это самая массовая водоплавающая птица на Каспии, издавна имеющая для местного населения большое промысловое значение. Причём местное население всегда строго соблюдало правила охоты и сроки промысла.

Чуть далее на расстоянии менее километра от поселка имени 1-го Мая находился поселок Азизбеково, где жили нефтяники, еще дальше находился поселок Дагаджик, где функционировал подземный сажевый завод (технического углерода). Поселок Дагаджик для нас был пугалом, который обозначал свое наличие клубами черного дыма, иногда они были весьма огромными. Нам пояснили, что там работает подземный сажевый завод и что его работники в основном живут в городе Челекене и ездят на вахту. Что в поселке постоянно живет очень мало людей, которые необходимы там для обеспечения охранных и текущих бытовых работ. Поговаривали, что там находят пристанище не очень законопослушные люди, которым не страшны условия, но лишь бы считать себя на свободе, какой бы она тяжелой и страшной ни была…

 Поселок Дагаджик, подземный сажевый завод, 1963 год

В поселке же нефтяников Азизбекове, будучи уже на преддипломной практике, мне довелось переночевать в одном из этих аккуратных «финских» домиков,предоставленном для проживания моему деверю Анатолию с женой Шурой и детьми Игорем и Ириной, но это будет только почти через семь лет.

Это всё Челекен

Поселок нефтяников - Азизбеково                       п-ов Челекен из космоса

Сейчас же полуостров трудился в полную меру сил, по плану и при финансировании государством (СССР) добывал и отгружал в морских танкерах нефть и прочую химическую продукцию (йод, бромистое железо, серу, технический углерод), получая взамен необходимое оборудование, промышленные и продовольственные товары и вспомогательные для химического производства материалы. Люди были всегда приветливы и гостеприимны, несмотря на скромность жилищ и благосостояния. Радовало их коллективное сосуществование, казалось бы, таких разных: разных по национальности, производственному статусу и возрасту. Было много детей, и им не были предоставлены места в детском саду по разным причинам. Это могло быть как отсутствие мест, так и отсутствие средств на приличную одежду и оплату. Льготы появлялись, но семьям за ними было не угнаться, так как за ними надо было ездить (летать) в областной центр Красноводск не один раз и знать, с какими бумагами кому и когда, а это было далеко не всем доступно. Попадались на глаза дети, развлекающиеся кто чем могли. Возле моря их не выгуливали мамы и няни, они резвились целые дни в одиночестве. Некоторые не вылезали из моря целыми днями, и это было намного лучше, чем валяться на песке и подвергаться опасности сгореть от солнечных  лучей.

Развлечения детей на Челекене

Змейка                                                                 Дразним волны

Говорят, что в далекие прошлые столетия Челекен был весьма крупным рыбопромысловым островом. Но ни крупных, и ни каких-либо других осетров мы не увидели за время практики, но видели весь быт, заложенный годами из прошлых столетий.  Жители Челекена и сегодня остались скромными и непривередливыми.

 

 Когда-то давно так выглядели челекенские рыбопромышленники

 

Современный мотоцикл и забор из старой тарной дощечки, настоящее время

ЦЗЛ-ОТК. На следующий день после приезда и обустройства мы прибыли в заводоуправление. Нас принял главный инженер и пригласил к себе начальника ЦЗЛ-ОТК по фамилии Вистяк.

Вистяк Людмила Петровна – маленькая, хрупкая, удивительно интеллигентная женщина неопределенного возраста – неслышно переступила порог и сразу же завладела нашими сердцами. За время пребывания на заводе было страшно неловко чем-то ее огорчить, настолько было велико ее обаяние. Я многому профессионально научилась у нее в дальнейшем. Она была из Москвы, куда вернулась сразу же, отработав  срок по направлению после ВУЗа.

 

 Здание сзади - заводоуправление, впереди – ЦЗЛ-ОТК, 1963 год

Работа наша была предопределена условиями практики. Мы должны были три месяца проработать ученицами на своей стипендии в размере 30 рублей в паре с наставницами, после чего при положительных результатах нас должны были принять в штат лаборантками. Однако нам как сотрудникам, занятым на работах с вредными условиями труда, положено было выдавать бесплатно молоко либо другие равноценные пищевые продукты. Так как на Челекене молоко было недоступно, было принято ежемесячно выдавать работникам почти килограмм сливочного масла. Это нас весьма обрадовало: можно было не голодать, хотя на одну стипендию жить там, где всё привозное кроме рыбы и раков, было бы почти невозможно.

Тем не менее раки сослужили нам добрую службу. Познакомившись с тремя слесарями цеха воздушной десорбции йода, работающими в параллельную с нами смену, мы узнали, что они в плане пользы маслу предпочитают вареных раков. Поэтому мы рано утром понуждали себя пробежаться по песчаной кромке морской гряды, куда после легкого ночного шторма выбрасывало много раков. Раки медленно пятились в море, и мы успевали нагрести их целое ведро, сварить и преподнести их слесарям на ужин во вторую смену. Смена начиналась с 16 часов и заканчивалась в полночь, после чего нас отвозили домой на грузотакси с брезентовым верхом, на котором сначала привезли к нам другую смену. «Поработав» таким образом на слесарей в течение всех «вторых смен», попадающих на месяц, мы получали от них целое состояние – три килограмма сливочного масла.

Раки, раки, красные раки, вы стали обменной валютой для нас

Рака выбросило на берег                          Кушать подано – раки, пожалуйста!

В течение зимних месяцев можно было долго протянуть на таком довольствии, но в теплое время надо было быстро освоить это масло. Конечно, мы «пировали» в нашей общей кухне хором все шестеро, а то и семеро, включая нашего соседа не студента. Нужно отметить, что ребята были удивительно скромные и корректные, не приставали, не намекали ни на какие пошлости и скабрезности.

Как-то так получилось, что мы с однокурсницами работали в разных сменах, а с душанбинками – в разных местах. Я и мои однокурсницы были определены работать в ЦЗЛ-ОТК, таджичка Лариса – в лаборатории цеха воздушной десорбции йода, татарка же Фая – в лаборатории цеха бромистого железа. Парни-таджики (Бозор-Али, Нодир и Насир) работали в цехах на рабочих местах. Какие-то смены у нас совпадали, и тогда мы гуляли и отдыхали дома вместе. Со своими однокурсницами я почти не встречалась, так как дни были заполнены работой, отсыпом после ночной смены и приготовлением еды, которая отнимала много времени. Старались питаться в столовых, но на заводе это удавалось только при работе в первую смену, а в поселке кормили очень плохо.

 

 В химлаборатории завода

На йодо-бромном заводе, как и на всех химических производствах, была высокая степень ожогов и отравлений. Конечно, мы уже получили азы по безопасности при работе с химикатами на школьный уроках,  на прощальном инструктаже в институте, а также на инструктаже по безопасности в первый день по прибытии на завод. Но мы не слышали наставлений инженера безопасности по бдительности при выявлении факта запахов, пока нас это не коснулось. На Челекене пахло везде – на заводе, в городе, в поселках и между ними. Челекен – это территория природных  химических элементов и соединений. Там не может не «пахнуть» нефтью и газами естественной циркуляции, а также дополнительно ввезенных химических соединений, необходимых для производства заданных. Таким элементом являлся хлор. Данный галоген широко применялся на заводе при производстве кристаллического йода и бромистого железа. Вопрос в том, много или мало его в окружающем нас воздухе и как это может быть обнаружено. Отравление высокими концентрациями может привести к молниеносной смерти из-за рефлекторного торможения дыхательного центра. Известно, что после вдыхания небольших концентраций хлора появляется кашель, а то и носовые кровотечения, головокружение, головная боль, рвота и понос, боли в теле, сыпь, исчезающая на следующий день…

Всего этого может не быть, если соблюдаются требования герметизации аппаратуры и надзор за ее исправностью. Работают местные вытяжные устройства, применяется небьющаяся тара и изолированное хранение. Однако бывают и аварии. Однажды я направилась за раствором буровой воды для очередного анализа, который за смену делали по нескольку раз, подолгу сидя на высоком табурете перед штативом с колбой, титровали его покапельно и записывали показатели после реакции каждой капли. Путь предстоял через весь длинный цех воздушной десорбции йода, хотя можно было обойти цех вокруг по химической и весенней грязи, выйти на горку, где было заборное устройство буровой воды. Но в ту пору асфальтировали проездные пути только в центре завода, а вокруг цехов территория была природная, и поэтому мы предпочитали к заборному устройству за буровой водой для анализа добираться через помещения нескольких отделений йодного цеха.

Помещения отделений йодного цеха

Войдя в первое помещение цеха, я безалаберно не обратила внимания на то, что в отделении никого нет из операторов, прошла и второе, и только переступив порог третьего перехода почувствовала, что в цехе присутствует необычный запах. Не успела сориентироваться, как меня вместе с моими колбами чуть не сшиб пробегающий рабочий в противогазе.

Только тогда я поняла, что в цехе случилась авария. В голове мелькнуло: «Назад!» Но вперед к выходу на буровую было ближе, и я шагнула через четвертый порог… Больше я ничего не помню. Меня вытащили на улицу слесари бромного отделения. Говорят, что один из них, растерявшись, сорвал свой противогаз и пытался надеть его на меня. Это был слесарь, который после акции с раками начал за мной ухаживать. Он был хорош собой, играл на гитаре и красиво пел. Позже оказалось, что он по безалаберности отстал от морского танкера и остался жить у девушки в городе. Конечно, я не могла этого знать и стала принимать его ухаживания. Однако людская молва секретов не терпит и всё рассказывает. Когда я от него отреклась, узнав об этой истории, он пытался оправдаться, что это всё произошло из-за случайного его опоздания на танкер. После разрыва и с запозданием меня стали отчитывать старшие лаборантки. Лаборантки взывали: «Вон, посмотри у Люды Бреевой какой парень – Володя, только что из армии пришел… а ты… Я вступила с ними в юмористическую перепалку: «Хотите, отобью?» Они хором рассмеялись: «Да где тебе?» Однако получилось всерьез. Я и думать забыла об этой фразе, брошенной мною лишь бы свести их нотации в шутку… Но это было потом, а сейчас меня спасали от угрозы смертельного отравления хлором.

Моего моряка-слесаря оттолкнули и вытащили меня на воздух волоком, взяв за подмышки. В городской больнице Челекена я пролежала около десяти дней, потом долго не могла есть вместе со всеми, так как постоянно подваливала тошнота, а то и хуже… не хотелось портить аппетит своим соседям по столу.

Позднее, лет через десять, по совместительству с работой на заводе «Ашнефтемаш» я преподавала химию в течение четвертой четверти в четырех восьмых классах 32-й школы Ашхабада в связи с увольнением и отъездом бывшей их учительницы с мужем-офицером в Германию, что тогда часто случалось. При выполнении одного из опытов получения хлористого водорода у меня выскочила пробка из пробирки, и хлор ударил мне в нос. Несмотря на небольшую его концентрацию в воздухе, сработал инстинкт самосохранения, и я зафутболила пробирку вместе со штативом и колбой в открытое окно со второго этажа школы. Настолько ужасен был эффект первоначального отравления, что лабиринты памяти на долгие годы сохранили негатив на тот запах, и автоматизм самосохранения выдал его. Конечно, пришлось оправдываться и рассказывать причину своей неординарной реакции. Мальчишки тут же предложили свои услуги по возврату штатива… А запах хлора я и сегодня помню…

Так уж получилось, что в соседнем доме с нашим общежитием в поселке имени 1-го Мая на Челекене проживал слесарь цеха бромистого железа Володя, недавно приехавший из армии к брату. Наши смены с ним частично совпадали, и оказалось, что он давно подглядывает за мной. Я его обнаружила лишь тогда, когда со мной случился конфуз – я опрокинула цилиндр с йодом на титровальном столе, когда делала анализ, придя в их цеховую лабораторию для обеспечения дежурного контроля. Словно кто-то толкнул меня под локоть… Первое что сработало: кто посмел? Вместо того, чтобы кинуться собирать разлитое, я оглянулась назад и увидела, что в углу лаборатории на полу сидит дежурный слесарь в ожидании вызова операторов и сверлит меня взглядом.

«Ты чего смотришь?» – вырвалось у меня. В ответ прозвучало: «Ножки красивые». Почему-то я успокоилась, внутренне хохотнувши, и неторопливо собрала разлитый мною раствор. После того, собравшись на смену в ночь и погрузившись в наше грузотакси с брезентовым верхом, где уже сидели наши заводчане, я его не узнала, и когда водитель спросил «Все ли пришли, ехать можно?», ответила, что нет слесаря из 2-го цеха, на что Володя отозвался из дальнего угла машины: «Я здесь». Буркнув, что без спецовки он другой, я отвернулась.

Вскоре потеплело, и мы с Фаей или с Ларисой стали ходить к морю посидеть или побродить вдоль берега по песку. Однажды я бродила около дома одна, навстречу попался Володя. Он пригласил меня прогуляться на море. После пригласил к себе домой послушать пластинки с новыми песнями. Затем пригласил его брат, пожелавший чем-то меня угостить, а на самом деле хотел поближе познакомиться, так как понял, что младший братишка, отрекшись от Люды Бреевой, выбрал в подруги меня. Видимо, он одобрил выбор брата. Всю весну 1964-го мы почти не расставались. Вскоре мои таджики убыли на сессию в свой город Душанбе.

Люда-практикантка и Володя-слесарь, 1964 год

Наша сессия по сдаче экзаменов была несколько иной. Кроме нас, пятерых девушек химиков, на Челекене проходили практику и студенты-нефтяники. К нам весной стали приезжать преподаватели для проведения консультационных занятий по общеобразовательным предметам – математике и физике.

Наши девочки воспользовались правом получения этих консультационных занятий непосредственно в институте в Ашхабаде и уехали за месяц до начала сессии. Я же осталась  заниматься с нефтяниками. Мне было это удобно, так как с марта месяца нас зачислили на ставку лаборанток и платили не стипендию, а зарплату, которая была почти в три раза больше. Кроме того, я помогала Володе готовиться к поступлению в мой институт на специальность «Электроснабжение». Но пробил час, и я тоже уехала в Ашхабад.

Прощай, Челекен, милые люди и качкалдаки!  1964 год

Параллельно со сдачей экзаменов я решала вопрос о переводе на заочное отделение, подыскивала работу. В институте после сдачи сессии за первый курс для перевода на заочное отделение мне предложили найти работу, близкую по содержанию с химией или названием установленной специальности «Технология неорганических веществ», включая и силикатное производство. Кроме завода бытовой химии, являющегося «технологией органических веществ», похожих производств в Ашхабаде не было.

Лиля была не против перевода, а родителям мы ничего не сообщали до поры о наших планах.  Однако Лиля была мрачная, но я из-за своих проблем не поняла, что это не из-за меня. Лиля переживала страшную трагедию из-за своего состояния. Меня она не грузила своими женскими проблемами, зная, как в деревне трогательно оберегали девочек от познаний женской доли. Она почувствовала себя плохо и решила, что у нее началась страшная болезнь. К врачам с детства мы были не приучены и боялись их потревожить даже по большому поводу, что мы обе делаем и по настояшее время. Однако, зять Ваня, успев поработать медиком, пусть и в армии, не был тёмным в делах медицины и настоятельно потребовал обратиться к врачам. Сам же сопроводил сестру к ним на прием. Я долго вглядывалась с балкона третьего этажа в прохожих, идущих с автобусной остановки по аллее напротив, отыскивая среди них возвращающихся Лилю и Ваню, пытаясь узнать по выражению их лиц всё ли в порядке. Открыв им двери, обнаружила на лицах глубокую озабоченность, но не более.  Я задала тот вопрос, на который хотелось получить отрицательный ответ: «Ну хоть не рак?».

В ответ они оба рассмеялись и Ваня ответил: «… с ножками…». Оказывается, Лиля была уже на второй половине беременности, но не знала, так как не любила посещать врачей. Нас воспитывали по-спартански в ауре терпимости, внушали, что жизнь суровая штука и надо принять всё, что она дает. Теперь еще более обострился вопрос необходимости моего трудоустройства.

2.4.8. Безмеинский цементный завод

Ближайшее производство, удовлетворяющее требованиям моего перевода на заочное отделение, было недалеко от Ашхабада – Безмеинский цементный завод. Ничего не оставалось делать, как ехать на этот завод и проситься на работу.

Город Безмеин расположен неподалеку от завода, у подножия Копетдага в 25 км от Ашхабада (12,9 тыс. жителей). Он считался одним из старых центров виноделия и новым центром промышленности стройматериалов в республике. Город имел винодельческий, томатно-консервный заводы; велась добыча и производство стройматериалов. Здесь же была расположена ГРЭС им. В. И. Ленина и воинская часть.

Город Безмеин

Город возле гор Копет-Дага                          Там в горах бурлит Чулинка

 Цементные заводы в Туркменистане

Цементный завод, Безмеин, 1964 год     Новый цементный завод, Джебел, 2011 год

К заводу подведены железнодорожная магистраль, автомобильная трасса. Большая часть сырья – известняк, глина, гипс, песок – доставлялись на предприятие с местных карьеров автотранспортом. В отделе кадров завода мне предложили только одно место – дежурная электрофильтров в цехе аспирации.

Элементы цеха аспирации

Системы аспирации предназначены для удаления воздуха, загрязнённого пылью в различных областях промышленности, они включают комплекс устройств, позволяющих перемещать сыпучие материалы с помощью сжатого воздуха. Аспирация позволяет увеличить производительность цементных мельниц без дополнительных энергетических затрат на процесс измельчения клинкера. На современных цементных заводах холодильники клинкера, как правило, аспирируют при помощи одно- и двухступенчатых систем очистки, представленных циклонами и рукавными фильтрами. Значительно сократить безвозвратный унос клинкерной пыли возможно при применении системы аспирации, основанной на центробежных фильтрах. На моем же заводе технология была далеко не модернизированная, а помещение для дежурных электрофильтров было совмещено с  трансформаторной подстанцией. Мало того – их было две и в разных местах, так как функционировали две печи обжига: очень старая, фильтры которой часто «выбивало», и новая, более мощная.

Основной «барометр» эффективности аспирации

Фильтры не пылят                                                                Фильтры пылят

Работа была трехсменная, нужно было обеспечивать бесперебойную работу фильтров, так как фильтры обеспечивали «отсутствие» выброса цементной пыли из высоких труб печей обжига известняка. Практически это была работа по обслуживанию двух трансформаторных подстанций высокого напряжения. Нужно было эпизодически выходить на улицу в любое время суток и смотреть на трубу старой печи обжига, и если она «пылила», то опрометью бежать на вторую подстанции и включать фильтры, которые «выбило» из-за какого-то «нечеловеческого фактора». Это и подразумевалось под словом «дежурить». Кроме того, перед сдачей смены нужно было каждый раз выключать трансформаторы, протирать изоляторы и другое оборудование, покрытые слоем цементной пыли, после чего сдать под роспись сменщице.

Итак, сейчас можно было поступить в качестве ученицы дежурной электрофильтров и через месяц сдать экзамен на электрика 3-го разряда. Только на этих условиях могли допустить к работе на электрофильтрах. Я поставила условие отделу кадров завода: оформляюсь в ученицы дежурной электрофильтров при условии, что они мне немедленно дадут справку, что я принята лаборанткой в химлабораторию…. Справка для института была мною получена тут же. Далее всё решалось автоматически. Мне оставалось дождаться приказа о переводе на заочное отделение и начать сдавать зачеты за 2-й курс. А пока же я включилась в освоение новой профессии – дежурной электрофильтров – и в приобретение опыта рабочего-электрика 3-го разряда. Кто бы раньше сказал о том – в глаз бы дала, но не поверила бы, что получу разряд электрика без моего на то желания.

Дорога в Безмеин была такая: или бесплатно на заводском дежурном грузотакси с брезентовым верхом, или на одном из рейсовых автобусов за свои деньги, но только днем. После ночной смены можно было уехать на проходящем из Красноводска поезде. Это был хлопотный маршрут, так как ночью нужно было быстро добраться до вокзала пешком. Освоить пришлось все виды транспорта и даже ночлег у старой наставницы, когда не на чем было уехать домой, а на вокзал идти одной ночью было страшно...  Через месяц работы я сдала экзамен на электрика 3-го разряда и стала работать на подстанции в одиночку. Когда поняла, что заводское грузотакси никогда не возит работников по одному человеку и отменяет рейс, стала просить приезжать за мной после таких смен Володю. Он приехал жить в Ашхабад к тетке, чтобы работать и готовиться к вступительным экзаменам в институт на следующий год. Вдвоем мы ловили попутки за неимением рейсовых автобусов. Однажды, уже в октябре, пришлось пойти на вокзал, но пришлось ждать поезда до утра. Ночью было неуютно и холодно, мы приняли решение менять мою работу. В начале ноября 1964 года я уволилась с Безмеинского цементного завода.

 

Прощай, Безмеинский цементный завод!

Говорят, что через три года после моего ухода на Безмеинскую ГРЭС прибыл молодой энергетик выпускник Ленинградского института Сапармурат Ниязов, будущий 1-й секретарь ЦК КПТ (Президент Туркменистана с 1992 года). Это было место его первой работы. Ровно через 35 лет он собирался посетить свое место первой работы, но за несколько часов до его визита неподалеку от Безмеинской ГРЭС, где десятилетия стоял успешно работавший Безмеинский цементный завод, грянул мощный взрыв. На новом месте в Безмеине запустить завод так и не удалось.

2.4.9.  Другие  предприятия

Стекольный завод. Детсад.

С сентября 1964 года я числилась студенткой уже заочного отделения политехнического института и могла работать где угодно, но рекомендовалось определиться с работой к защите диплома, чтобы она была ближе к получаемой профессии. Также при сдаче зачетов и экзаменов во время полугодовых сессий скидки делались лишь для тех, кто работал по специальности. Поэтому я снова стала присматриваться к заводам города. Оказалось, что в Ашхабаде после землетрясения был восстановлен старейший стекольный комбинат, где тоже могли быть нужны химики. Однако в отделе кадров, увидев на титульном листе моей трудовой книжки профессию «учитель», мне предложили поработать в их подведомственном детском садике воспитательницей и обещали выдать справку, что я якобы работаю лаборанткой…  Выдержала я чужих детей только один месяц и снова сбежала.

 Детсад стекольного комбината

За это время мы с Володей успели съездить к его маме в город Кизил-Арват, где я познакомилась с его родней – братьями, сестрами, дядей, тетей и племянниками. Меня приняли в их семью и благословили наш брак. У Лили же в начале декабря родилась дочь Светлана. Мы тоже ждали малыша и поселились неподалеку от Лили в двухкомнатной квартире вместе с хозяевами – бабкой и внучкой. Я стала осваивать приготовление обедов. Пытаясь угодить мужу, стала варить украинские борщи.

Однако в 1964 году резко снизился уровень жизни после хрущевских реформ. С продуктами у нас положение дел ухудшилось так быстро, что мясо стало недоступно. Оставалось выковыривать свинину из привозных консервных банок тушеного гороха, купленного в магазине, и добавлять в борщ. От борща был запах, не выносимый мною, я затыкала нос, вываливая тушеное мясо с томатом в кастрюлю и убегала из кухни, но мужу борщ нравился. В магазинах совсем пропал белый хлеб, его можно было купить только по карточкам для больных и детей. Лиля получала буханку на детей и отдавала мне половину, так как я из-за начавшейся изжоги не могла есть серый  и невкусный хлеб, который выпекали хлебозаводы города.

Новые родственники

Лиля с детьми, мы с Володей и соседка Таня      Мама Володи в своем дворе

На Новый 1965 год нас навестила мама Володи и привезла нам две большихе подушки. Понаблюдав за нашим бытом, она порекомендовала как можно скорее сменить квартиру. Ей очень не понравилась наша нечистоплотная на руку хозяйка. Мы пообещали, что сделаем это сразу же после устройства меня на очередную  работу.

В октябре 1964-го в отсутствие Хрущева, который находился на отдыхе на побережье Черного моря, собирается Президиум ЦК для подготовки смещения первого секретаря. Л.И. Брежнев берет на себя обязанности Первого секретаря ЦК КПСС, а председателя Совета Министров – А.Н. Косыгин. Н.С. Хрущев отстраняется от управления страной. ТАСС официально объявляет о том, что Хрущев ушел на пенсию «по состоянию здоровья».

Оптпромторг

Мне опять пришлось искать работу. Говорят, что во время Советской власти работы было много и все доски объявлений были заклеены приглашениями на работу. Когда у туриста-негра спросили, понравилось ли ему в СССР и что лучшее из понравившегося,  он ткнул пальцем в доску объявлений. Сначала решили, что он не понял и наводит критику на  облупленную и «лохматую» от объявлений доску, махнули рукой: ну да, покрасим к празднику… Он повторил: «Вот это – лучшее!». Дал понять, что здесь зовут на работу и нет безработицы, а значит, жизнь в СССР сытая… Однако для меня из объявлений почти ничего не подходило, и я долго не могла найти себе работу.

В силу обстоятельств я не могла претендовать на тяжелую и вредную работу, но выбирать было не из чего и некогда, поэтому отправилась по первому попавшемуся адресу из объявлений: министерство торговли обещало трудоустроить в качестве товароведа на свою базу  под названием «Оптпромторг» человека, возможно, с незаконченным высшим образованием, то есть студентку.  Я пошла в это министерство.

Работа под названием Оптпромторг

Министерство торговли                                                                На складе базы

Забегая вперед, можно сказать, что хотя работа была иногда пыльная, иногда тяжелая, но она мне понравилась, тем более, что место было «хлебное». Заместитель директора Галина Ивановна была добродушный, но весьма педантичный человек. Она быстро ввела меня в курс дел, и мои документы были всегда в порядке и наготове. База есть база, основная деятельность – приход-расход, загрузили-выгрузили.

Мой склад оказался посудным, в котором больше всего было товаров из стекла. Естественно, был и бой стекла, который надо было списывать. Научили списывать несколько больше, чем разбилось (мало ли что через пять минут будет…). Меня сразу же бесплатно обеспечили излишествами – фужерами и рюмками, которые в нашей семье не применялись, так как Володя со школьных лет  занимался спортом и принципиально не курил и не выпивал даже на праздниках. Нам обеим с сестрой по завету мамы достались мужья «непьющие и некурящие». Однако от посуды для  питейных дел мы не отказывались и покупали для красоты, как и все.

Прошел месяц. Однажды после приглашения сотрудников выпить за здоровье кого-то из юбиляров, я отказалась и поделилась своим положением. Галина Ивановна посерьезнела и пригласила меня утром к ней заглянуть. Когда я зашла к ней в кабинет, она вручила мне незаполненную трудовую книжку и сказала: «Извини, дорогая, но мы не предполагали, что ты через три месяца уйдешь в декрет. Книжку мы тебе не «испачкали». Я поняла, что сделала глупость, поделившись своим положением, но выхода не было, пришлось молча удалиться. Пришлось опять вспомнить бабушкины наказы – не говорить лишнего чужим людям...

Хитровка

За прошедший месяц мы с помощью Володиной тети Лены успели сменить место жительства и обосновались неподалеку от базы «Оптпромторг» в частном секторе комплекса жилых домов с неофициальным названием «Хитровка». Неподалеку был расположен 3-й парк, кинотеатр  и несколько магазинов.

Нам была предоставлена для проживания отдельная маленькая избушка из двух комнат под названием «времянка», которых в городе было очень много построено после землетрясения 1948 года. Пока пострадавшие жители строили себе новые капитальные дома, эти времянки сослужили им свою службу. Некоторым они продолжали служить в качестве кухни или кладовой. Наши же хозяева использовали данное помещение для сдачи в наем.

Жилье на Хитровке, 1965 год

Таня Чикнязева                                                           Наша времянка

Нам предложили и прописку, чем мы были покорены и почувствовали себя как дома, хотя времянка не выглядела «дворцом», но находилась уединенно почти в конце двора, и нам никто не мешал. Правда, туалеты с выгребными ямами и курятники были размещены еще далее вглубь двора, и имели заднюю и боковые границы в виде общих заборов (глиняных дувалов) с соседями. В зеркальном отображении выстраивалась территория домов другой параллельной улицы. Так были построены все улицы Хитровки. Перед выходом на улицу  возле ворот был кран водопровода, откуда воду мы все набирали ведрами. Для пищеприготовления во времянке, как и в доме хозяев, была газовая плита от баллона.

В целом дом хозяев представлял собой два дома, соединенных общей стеной, но имеющих два отдельных выхода во двор. Двор был общий с одним выходом на улицу, но разделен маленьким символическим дощатым заборчиком, который при необходимости перешагивали даже дети хозяев, которых  на двоих было пятеро. В доме жили родные брат и сестра со своими семьями.

Улица на Хитровке в настоящее время

Брат нашей хозяйки, дядя Жора, работал заместителем начальника железной дороги, а его жена, тетя Тася, работала главным бухгалтером в Горкоме КПТ. Это были весьма «именитые» люди. Их сын Вова учился в 8-м, дочь Ира – в 4-м классе.

Сестра и наша хозяйка тетя Шура Чикнязева была вдова и мать троих детей. Толик учился в 6-м классе второй год, Таня – в 5-м и Сережа – в 3-м. Больше всего дружить, а впоследствии и работать длительное время нам довелось с Таней Чикнязевой. Это была милая доброжелательная девочка, общаться с которой не надоедало.

Тетя Шура работала в ближайшем детском садике няней. Эта работа была  не высокооплачиваемой, но сытной, так как ей доставались все остатки еды, которыми делились кухонные работники с сотрудниками. Она всегда приходила домой с двумя ведрами, в которых приносила и «остатки» для детей и «объедки» для кур. Конечно же, я никогда не интересовалась подробностями, мы просто знали это. Однако это мне не мешало иногда занимать у тети Шуры рубль или три до зарплаты, так как Володиной зарплаты в размере около 80 рублей, естественно, нам на месяц не хватало. Часто, заняв рубль, мы бежали в кинотеатр «Ашхабад», где было три зала и каждый час начинался какой-то фильм.  Денег хватало на кино и на что-то, что можно было съесть.

 

Деревообрабатывающий комбинат.

Почти рядом с моей базой находился деревообрабатывающий комбинат Минбыта ТССР. Решила заглянуть в отдел кадров на случай, нет ли каких вакансий. Мне повезло – комбинату требовалась лаборантка по сушке древесины. Я не знала, что это такое, но меня уже ничего не пугало – я готова была ко всему, лишь бы иметь работу.

Деревообрабатывающий комбинат

Производство деревообрабатывающего комбината

Сушильные камеры                                                 Производство бытовой мебели

Комбинат производил бытовую мебель – столы, табуреты, шкафы, полки и подобные изделия для быта из натуральной древесины. Применялись для отделки клеенка, пластик, стекло и другие нехитрые материалы.  

Так как документы были у меня при себе, отдел кадров сразу оформил меня лаборанткой, сопроводили в совмещенный с котельной сушильный цех комбината познакомить с коллективом. Коллектив был невелик: мастер Аширов Аннȧ и кочегар котельной Кульмамедов Акмамед. С остальными кочегарами знакомилась по мере их сменяемости. Позже познакомилась с бригадой грузчиков и бригадиром Валюховым Николаем. Грузчики пилили кругляк на доски или брусья, затем загружали-выгружали пилолес или кругляк в сушильные камеры с улицы. Мне же для проведения контроля за качеством сушки вручали всякий раз по паре образцов доски или кругляка.

 Контроль древесины на комбинате

Измеритель влажности древесины             Трещины из-за неверной сушки

Образцы помещали в камеры возле окон, открывающихся в коридоре между котельной и лабораторией. Через окна я доставала образцы для проведения замеров влажности по два раза в смену и для того, чтобы два раза в сутки записать их в журнал контроля и задать режимы работы котельной, также записать в журнал для кочегара, какую температуру в камерах требуется держать, в том числе в режиме пара или в режиме сушки. Сушили в основном сосну, березу и бук. Все виды деревьев сушили по-разному. Сначала все виды пропаривали, однако бук пропаривали с тремя перерывами, так как он был самым твердым из всех видов деревьев, поступающих на комбинат, но самым дорогим и привередливым. Работа была очень ответственная, страшно было загубить древесину и отправить ее на дрова.

Надо сказать, что конфуза с порчей древесины со мной ни разу не случилось. Возможно,  это моя педантичность и внутренняя ответственность, возможно, что кочегары были достаточно опытными, и мастер Анна Аширович всегда держал «руку на пульсе».

Подготовка древесины на комбинате

Распиловка кругляка                                                    Пилолес для сушки

Работа котельной комбината

Кочегар котельной                                                Наш яшули Акмамед

В кирпичной котельной были установлены два паровых котла. Котлы загружали вручную лопатой, топили древесными опилками, которых на комбинате было предостаточно. Иногда в руки лопату брала и я, отпустив  на какой-то промежуток времени кочегара сходить в заводоуправление для решения личных вопросов.  В мои обязанности входили не только замеры влажности древесины и ежедневная установка режимов на «день» или «ночь» работы сушильных камер, но и подготовка технической воды для котлов в котельной. Поэтому главными моими сотрудниками были кочегары и грузчики, реже – мастер, и совсем редко – плановый отдел и бухгалтерия.

Чаще всего я дремала в своей лаборатории в связи со своим «интересным» положением. На комбинате работало много туркмен и «интересное» положение женщин для них было нормой. Никто меня о том не спрашивал, но обо мне кочегары заботились по-отцовски. Однажды один из кочегаров по имени Акмамед, которого мы звали «яшули» за его почтенный возраст, поманил меня пальцем и провел в узкий коридор к маленькой двери, за которой оказалась маленькая душевая комната. Он заговорщически прошептал: «Иди, кызымка[16], поспи там, закройся на крючок и поспи. Кто придет – я тебе постучу, скажу тебе кто пришел, ты и выйдешь, будто купалась…». Вот такие мы были с ним заговорщики. С другими, более молодыми работниками я не позволяла таких панибратских отношений. По-отечески ко мне относился и мастер – Анна Аширович. Ни разу я не услышала от него никаких упреков и отчитываний. Он редко заходил ко мне в кабинет, а когда заходил, то здоровался и спрашивал: «Ну, как у нас дела?». Я докладывала о состоянии очередной партии пилолеса в той или иной камере и о дисциплине грузчиков и кочегаров.

На работу и с работы я ходила пешком. Дорога моя пролегала почти по диагонали через старое христианское кладбище, на котором были похоронены жертвы землетрясения 1948 года. Примерно на середине находилась действующая Никольская церковь. Два раза в день по пятнадцать минут я погружалась в потустороннюю «нирвану». Я разговаривала с погибшими людьми, успокаивая их, что их любят, что они теперь не голодны и не больны, а просто здесь живут…

Никольская церковь, Ашхабад

Кладбище  жертв  землетрясения 1948 года           Никольская церковь, 1964 год

Кладбище и ДОК, настоящее время

Новое строительство возле кладбища                               ДОК за кладбищем слева

Однажды, проходя мимо церкви перед пасхой, поклонившись стоящему на крыльце священнику^[17], я пошутила, сказав, что, наверное, неправильно писать слова «Христос воскрес» электрическими лампочками, а не свечами… На это священник ответил, что всё, что создал человек, создано с помошью Бога. Я удовлетворенно кивнула и улыбнулась ему. А он вслед перекрестил меня…

Комбинат тем временем жил своей полноценной жизнью – участвовали в социалистической соревновании между другими предприятиями Министерства бытового обслуживания населения, кому-то давали премии, готовились к советским праздникам и даже готовили художественную самодеятельность. Участвовать в концертах мне не довелось, а лишь на репетициях, так как быстро наступил период экзаменационной сессии, и сразу же меня отправили в декретный отпуск.

Завод нефтяного машиностроения

Мой муж Володя работал электриком в электроцехе на ашхабадском заводе нефтяного машиностроения Минхимнефтемаша СССР (Ашнефтемаш). Считали, что ему повезло – это был завод союзного подчинения, самый многочисленный завод и с самым большим объемом валовой продукции. Завод выпускал крупногабаритные вентиляторы для предприятий нефтехимической промышленности и энергетики; позднее осваивал и другие виды – оборудование для налива нефтепродуктов в железнодорожные цистерны и морские танкеры; НУПы (неуправляемые пункты связи) и другие изделия. На заводе имелась вся технологическая цепочка машиностроительного производства: металлургическое было представлено чугунолитейным цехом №1, заготовительное, кузнечное и котельно-сварочное представлено цехом №2, механическая обработка металла резанием, гальваническое, термическое и сборочное производство представлено цехом №3; имелись  и вспомогательные, но крайне необходимые – ремонтно-механический цех №4, инструментальный цех №5, электрический, электрокарный, транспортный, тарный цеха и химическая лаборатория.

Весь первый год нашей совместной жизни он после основной работы в первую смену вместе с коллегами уезжал на вторую смену в Безмеин на подвернувшуюся подработку по монтажу электрооборудования на строящемся предприятии. Нам очень нужны были деньги, чтобы достойно начать совместную жизнь. Поэтому мы радовались, что он был востребован как специалист. В ближайшие пару лет он поэтапно повысил свой разряд электрика с 3-го до 6-го. Одновременно он развивался и на политическом уровне – вступил в ряды КПСС, в дальнейшем несколько лет совмещал работу электрика с работой в качестве секретаря партбюро электроцеха.

Закончив политехнический институт, Володя был назначен сначала мастером электрокарного депо, затем заместителем и далее начальником механо-сборочного цеха ашхабадского завода нефтяного машиностроения. Я мысленно тоже мечтала о работе на ашхабадском заводе нефтяного машиностроения, но пока нажимала на учебу и обустройство быта.

Однако на сессии я не сдала математику, весь июнь пыталась ее сдать, или мне грозило потерять год… Но экзамен не принимали. Догадываясь, что от меня нужно было мужчинам - преподавателям, ждала, когда из отпуска придет преподаватель-женщина. Но завкафедрой приказал оформлять только на него направления на сдачу «хвостов». «Хвост» завис надолго…

Тем не менее мое трудоустройство на завод нефтяного машиностроения тоже состоялось, но лишь через год с небольшим. Далее на этом заводе прошла целая жизнь… Если положить работу на этом заводе на условную чашу весов, а на другую то, что было впереди, то чаша завода нефтяного машиностроения перетянет всё с лихвой… Но это будет впереди.

2.5.  Другая семья

Мой малыш. Экономика семьи

Мой декретный отпуск едва успел начаться, как родился наш малыш. Семья сестры в то время находилась в отпуске у наших родителей в деревне. Мы увиделись, когда моему Олежке исполнилось уже пять месяцев, а Светлане, дочери сестры, перевалило за год. Это была очень серьезная девочка с грустными пытливыми глазами. Она обожала папу и почти не требовала внимания других в отличие от Олежки.

Полгода не виделись с сестрой (я, сын и Лилина Света), январь 1966г.

Однако у нас обеих был невероятно трудный год. Сказать, что было мало денег, значит ничего не сказать. Муж мой всегда был на работе, включая выходные дни и тоже до полуночи, чтобы заработать на холодильник и на телевизор. На свои декретные в размере 40 рублей я купила Подольскую ручную швейную машинку, что помогло обеспечить нас необходимой одеждой, пеленками и прочими нужностями. Немного позже я освоила премудрости вязания, что вообще изменило отношение к дефициту одежды, так как дефицита одежды для нас больше не существовало. А вот продукты питания давали много забот. На что и где купить и как доставить домой – эти проблемы были самыми труднорешаемыми. Мечталось перейти на питание только хлебом и молоком, как в деревне, но это был жестокий юмор – молока-то и не было...

Мне с ребенком, лежащим на левой руке, приходилось с утра обойти все нужные магазины, выстоять очередь за овощами, извернуться, подставив колено под малыша, и расплатиться с продавцами, затем принести всё купленное в правой руке. Накормив и уложив спать малыша, долго готовила еду для себя и мужа, стирала вручную и убирала во времянке и около. Много занимала времени вода – принести от крана в ведре, всё намыть и снова вынести и вылить в яму в конце двора. Блюда состояли в основном из борща и салата из помидор. Картофель в Туркмении не растили, его привозили к ноябрю из России, пропаривали и через три дня с привлечением шефов с заводов  выгружали из вагонов, направляя большую часть в торговлю и небольшую часть на склады, чтобы зимой обеспечивать больницы, детские сады и воинские части.

Нельзя было многое купить впрок, так как не было холодильника. Не было и детской коляски. Многого другого тоже не было. Сейчас трудно представить, что поесть на стороне было не только не на что, но и негде. Ели всегда дома, за исключением обедов мужа в заводской столовой. Хорошо, что было много помидоров всего по пять копеек за килограмм. Много продуктовых дефицитов решалось за счет избытка помидоров до глубокой зимы. После оптовой осенней поставки картофеля из России он продавался только на рынке, где можно было купить килограмм мяса почти за два рубля и килограмм картофеля за три рубля. Рис стоил восемьдесят копеек за килограмм. После такого сообщения наша мама прислала нам из деревни ящик картофеля, даже обрадовавшись, что все-таки может чем-то нас порадовать.

Топливо. Было очень холодно и сыро, нужно было топить печку-голландку, но нечем и негде было взять топливо. Оказывается, нужно было в гортопе заранее с весны «встать» в очередь на покупку угля или дров. Намекнули там же, что если будет какой-либо звонок сверху, то они готовы… понимая, что в семье ребенок… Я не могла по пустякам беспокоить своих родственников и с утра побежала сама с ребенком на руках в райком комсомола. Меня принял без очереди третий секретарь райкома. Конечно, он стал звонить в гортоп. Угля в запасе не было, и ему предложили саксаул (дрова) с тем, чтобы по прибытии угля из Казахстана привезти и его. Разумеется, я согласилась и поехала на автобусе в гортоп заплатить за саксаул, хотя сама никогда его не видела в виде дров и не представляла, в каком виде его мне привезут… Саксаул привезли на следующий день, и когда его сгрузили – я ахнула: как же его пилят-колют, такой «рогатый»?

Сксаул на дрова, Ашхабад

Шофер мне продемонстрировал, как «колют» – взял один из рогатых кряжей, поднял над головой и бросил его об камень. Кряж разлетелся в осколки. Шофер собрал его в стоящее рядом ведро и сказал: «Неси в печь и растапливай…» Так и повелось. Я научилась «колоть» саксаул на дрова. Через месяц привезли угольный брикет. С ним было проще – набрав ведро брикетов голыми руками, я отправляла их в печь. Сокурсницы потом удивлялись: как же ты умудряешься иметь такие длинные ногти и быть всегда с маникюром? А я шутила – уголь помогает…

«Хвосты». Тем временем у меня были уже две задолженности по математике, и нужно было начать летнюю сессию наравне с новыми однокурсниками заочного отделения. Заведующий кафедрой по фамилии Реджепов настоятельно требовал, чтобы я сдавала экзамен только ему. Слухи о нём ходили самые грязные – он преследовал студенток европейской национальности. Оставив накормленного и спящего малыша на попечение Тани, мы отправились на экзамен вдвоем с сестрой. Выбрав момент, когда Реджепов остался на кафедре один, я зашла и жалобно попросила проэкзаменовать меня по матанализу как можно скорее в связи с оставленным ненадолго ребенком. Реджепов задал, как положено, три вопроса. Я стала торопливо отвечать. Он не прерывал меня, дав понять, что ответ ему понравился. На последнем вопросе в открытых дверях незаметно появилась моя сестра и присела на подоконник, сверля его глазами. Он растерялся, не поняв, кто она и зачем. Его глаза бегали, задал еще пару вопросов, больше рассуждая сам. Я стала хитрить – поблагодарила за то, что он не заставил долго ждать приема, за то, что позволил дать мне сообщить исчерпывающую информацию по заданным вопросам. Ему ничего не оставалось, как взять в руки зачетку. Но, кося глазом на Лилю, он попытался оставить инициативу за собой и что-то начал бормотать, что не может быть хорошей оценки, при большой задолженности в течение такого большого срока, на что я ему елейно дружелюбно прошептала: «Да конечно, ставьте тройку, я не буду настаивать на бόльшем…». Получив с оценкой свою зачетку, я быстро ретировалась в коридор, не забыв закрыть за собой дверь. Мы с Лилей, еле сдерживая смех, быстро удалились. Следующий экзамен я сдавала новому преподавателю, только что перешедшему из университета и не успевшему получить указание не принимать «хвосты» у девушек европейской внешности. Итак, путь на летнюю сессию был свободен. Больше «хвостов» у меня не было. Более того – меня новые мои однокурсники выбрали старостой, забраковав предыдущего.

Родня. Кроме семьи сестры у нас были и другие родственники в Ашхабаде. Это семья нашей тети Любы, которая работала учителем физики в школе. Там же учились две ее дочери и наши сестры Наташа 1950 г/р и Ирина 1952 г/р. Их отец и муж тети Любы работал заместителем заведующего отдела пропаганды и агитации в ЦК КПТ. Тетя Люба была младшей сестрой нашего отца и любимой дочерью бабушки Варвары. Мы старались не досаждать высокопоставленной семье своими проблемами, но иногда вынуждены были припадать и к их ногам, когда отбивалось дело и другого выхода не было. Отрадно, что они всегда помогали чем могли и даже более.

Была еще одна семья, не равная с нами по возрасту, но общаться с которой мы могли в любое время и там нам всегда были рады, встречали приветливо и гостеприимно, что особенно приятно вспоминать. Это были двоюродный брат Володи Петр и его жена Валентина Максимовна. Они жили за городом в каменном доме с небольшим огородом.

 

Петр (справа), Валя (слева), Володя, Бэлла (жена друга)

Дом принадлежал совхозу, в котором Петр работал шофером. У них не было детей. Валя и их племянница Надя были свидетелями при регистрации нашего брака. У них же мы отметили наш союз после регистрации за столом, заранее накрытым, который всегда славился отменными пельменями.

Экономика страны

Президиум ЦК КПСС в октябре 1964 года отстранил Хрущева от управления страной. ТАСС официально объявил о том, что Хрущев ушел на пенсию «по состоянию здоровья». Хрущева заменил Л.И.Брежнев. В 1965 г. началась реформа, предполагавшая расширение материального стимулирования и самостоятельности предприятий, а также введение хозрасчета.

В сельскохозяйственном производстве страны резко возросли ассигнования, в два раза поднялись закупочные цены на сельхозпродукцию, возросла энерговооруженность труда, введено пенсионное обеспечение колхозников. Темпы роста продукции здесь несколько улучшились и составили в восьмой пятилетке 21%,  затем снизились в девятой до 13%,  десятой – до 9%, одиннадцатой – до 6%.  

При всех поворотах государство сохраняло за собой механизм изымания из аграрного сектора потребных ему средств путем повышения цен на технику, удобрения, комбикорма и т.д. Производство всех видов животноводческих продуктов, кроме яиц, было для хозяйств убыточным. Сохранение приоритета промышленности вело к разорению не только колхозов и совхозов, но и страны, которая вынуждена была в больших размерах закупать продовольствие за рубежом.

В Ашхабаде же цены на продовольственные товары и местную сельскохозяйственную продукцию оставались низкими и доступными. Не хватало основных продуктов – мяса, картофеля и пшеницы, натурального молока. Бывали в дефиците и яйца. Не было разнообразия колбас, кроме вареной чайной и любительской, не было в продаже сосисок, их ели только в кафе при кинотеатре «Ашхабад».

Без остального дефицита можно было легко прожить. Помидоры, баклажаны и местное хлопковое масло восполняли недостаток многих продуктов.

 

МОИ ВОЯЖИ. Часть 1. ГОРЬКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

МОИ ВОЯЖИ. Часть 1. ГОРЬКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ. Продолжение

МОИ ВОЯЖИ. Часть 2. ТУРКМЕНИСТАН

МОИ ВОЯЖИ. Часть 2. ТУРКМЕНИСТАН. Продолжение 1

МОИ ВОЯЖИ. Часть 2. ТУРКМЕНИСТАН. Продолжение 2

МОИ ВОЯЖИ. Часть 2. ТУРКМЕНИСТАН. Продолжение 3

МОИ ВОЯЖИ. Часть 3. НИЖЕГОРОДСКАЯ ОБЛАСТЬ.

МОИ ВОЯЖИ. Часть 3. НИЖЕГОРОДСКАЯ ОБЛАСТЬ. Продолжение 1

МОИ ВОЯЖИ. Часть 3. НИЖЕГОРОДСКАЯ ОБЛАСТЬ. Продолжение 2

МОИ ВОЯЖИ. Часть 3. НИЖЕГОРОДСКАЯ ОБЛАСТЬ. Продолжение 3.

МОИ ВОЯЖИ. Часть 3. НИЖЕГОРОДСКАЯ ОБЛАСТЬ. Продолжение 4.

ВЕЛИКАЯ ПРОБЛЕМА ГАСТ

ЭПОПЕЯ О МУСОРНЫХ КУЧАХ

ЭПОПЕЯ О МУСОРНЫХ КУЧАХ (продолжение)

ЭПОПЕЯ О МУСОРНЫХ КУЧАХ (продолжение-2)

Kommentare (0)

• Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
  Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich

  
  Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.

  Zur Anmeldung >>