RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Л. Бипов  

Не мои университеты,

или  Инженер - это звучит гордо!

МЕМУАРЫ В ЭЛЕКТРОННЫХ   ЭПИСТОЛАХ  (МЭЭ)

 

 

«Поздний дебют, или Что я видел, слышал и подумал»

 


Эпистола 3.  

«С Хлестаковым  на  дружеской  ноге»

 

Здравствуйте,  дорогой  друг - электронный  читатель!

Давненько мы с Вами мышек в руки не брали!  И вот вновь я:  74 / 162 / 72  и  150 / 100 (по утрам),  с  в/о,  без  в/п,  ПМЖ - ФРГ, женатый, творчески, но бескорыстно настроенный, -  взялся  за  свои  мемуары.

Кто пил,  тот  всегда  запьёт,  как  говорят  в  народе  о  графоманах.

Вы, надеюсь, помните, что я — бывший москвич, а у москвичей, естественно, возможностей для достопамятных встреч с достославными людьми было несправедливо больше, чем у миллионов званых и непрошенных  гостей столицы, которых скорее интересовали  встречи с его величеством Дефицитом и билетами на обратную дорогу.

И всё же не всякий решится  эти достопамятные встречи увековечивать электронно-печатным способом: кому ж охота стать беззащитной мишенью объективной критики или жертвой опровержений всезнающих современников. Но мне решительности не занимать, а в своём писательском таланте я более чем уверен. Подвести меня может только моя очевидная скромность.

Когда будете в Москве, обратите внимание, что вход в Дирекцию бывшего Императорского Малого театра  выглядит самым демократическим образом, а именно: расположен он не, как у Большого театра, скрытно где-то сбоку, а прямо на фасаде рядом с общенародным входом. Подъезда  как такового к нему нет, и дверь выходит прямо на тротуар.

Иду я как-то вдоль фасада театра, косясь  на стену с афишами, и вдруг сталкиваюсь с Игорем Ильинским, выходящим из Дирекции к автомобилю, от которого я его невольно отрезаю. Он мне: «Позвольте!», а я ему: «Извините!». В этот вечер кумир советских  любителей  театра  и  кино  играл  Хлестакова.

Ну, как же после такой встречи удержаться, чтобы не похвастаться, что я с самим Хлестаковым на дружеской ноге!

Надо признаться, что мимо Малого театра, когда в нём не стало К.А.Зубова, я проходил равнодушно, другое дело — Большой зал Консерватории, или на языке музыкантов - БЗК!  Там бывал довольно часто. Правда, как говорится, с женой. Случались интересные и неожиданные встречи, особенно в период расцвета застоя.  Перед одной из них как-то вечером  выступал по телевизору с рассказом о своей музыкальной жизни Мстислав Леопольдович Растропович. Внезапно на полуслове его прервали  кинофильмом  «Полосатый  рейс».

Назавтра после работы я пошёл на концерт в Большой зал консерватории. Ожидая супругу с билетами, я стоял на знаменитой входной лестнице, по которой величественно рука об руку поднимались Галина Вишневская и Мстислав Растропович. Какой-то «музыковед» приблизился к ним и подобострастно посочувствовал Растроповичу: «Какая же это неслыханная бестактность, что вас  вчера сняли с экрана!». А Растропович ему с улыбкой: «А что можно было поделать: тиггы гвались на экган!».

А теперь подробности. Маэстро был в чёрном пиджачном костюме, а примадонна  ГАБТа почему-то в длиннополой шубе из мельчайшего каракуля с воротником -стойкой. В диалог своего Славы с «музыковедом» она, не поворачивая головы, строгим тоном вставила: «Ну вот, опять Растроповича обидели!». Наверно, я повидался  со звёздной  парой  не  в  самое  безоблачное  время  их  супружества.

Однако и тридцать лет спустя, когда по российскому телевидению показывали часовую встречу с Галиной Павловной у неё дома, великий Мстислав весь час оставался где-то на заднем плане и показывался только со спины... Что после такой нашей встречи могу сказать о Растроповиче? Он - блестящий юморист и скромный супруг!  А о себе? -  Я слышал Растроповича!

И всё же больше   всего  встреч с великими  музыкантами у меня состоялось ещё в период ознакомительных встреч с девушками. Так, в 1959 году Нью-Йоркский  симфонический оркестр в Москве исполнял Пятую симфонию Дмитрия Шостаковича. Дирижировал Леонард Бернстайн, а замирал от восторга — Большой зал консерватории  и автор музыки. После продолжительной овации он поднялся на сцену и тепло поблагодарил молодого маэстро за доставленную ему радость. А на следующий день, говоря в печати о блестящем исполнениии симфонии, признал, что в тот вечер  она впервые звучала так, как он её задумал.

      Вряд ли такая оценка могла устроить «нашу музыкальную общественность», особенно таких узаконенных Центральным Комитетом партии интерпретаторов Шостаковича,  как  Евгений  Мравинский.

И стоило только американцу Бернстайну  высказать в газетном интервью что-то неудобное для советского слуха, как в «Вечерней Москве» тут же появилась обязательная в таких случаях отповедь под заголовком:  «Медведь  Бернстайну на ухо наступил». Музыковеды не дремлют!

Лето 1959 года было важной вехой не только в моей биографии. Тогда, для советских людей, можно сказать, состоялось  как бы официальное открытие  Америки: в первый и последний раз проходила  «Американская выставка в Москве». Вначале власти хотели показать её только тем, «кому следует», как их называет писатель–сатирик Войнович, однако новый  вождь народа Никита Сергеевич Хрущев спокойно и смело возразил: пусть  все желающие посмотрят, ведь они знают, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», а стало быть, ещё лучше, чем сейчас живут  в Америке.

Оптимистический  хрущёвский прогноз щё и сегодня можно прочесть на стене важнейшего павильона выставки достижений страны – «Космос». Хотя золотые слова перестройщики сорвали, чёткие тёмные следы - отпечатки всех букв всё же остались. Не  такое  ли  случилось  и  с  текстом  знаменитого  манифеста  Маркса-Энгельса?          

Но вернусь к выставке. Я там был, «Pepsi-cola» пил. Разливали бесплатно и без ограничения числа подходов к пепсичерпию. Однако у нас в те времена нигде и ни в чём самотёка не допускалось: за порядком наблюдали «кому следует». В газетах и по радио страстно осуждались организаторы акции за то,  что унижали людей бесплатной подачкой, а сам напиток - за якобы гуталиновый запах и возможное, хотя и отдалённое, пагубное воздействие на организм советских людей.

И правильно предупреждали, ведь, в самом деле, что получилось через сорок лет? А вот что: «Молодое поколение страны выбирает „Pepsi“!».

Рядом с пепсипоилкой  демонстрировалась неотразимая красавица «Шевроле-Импала», которую я решил заснять своим «Зорким». Только отвёл аппарат от глаз, как рядом уже стоит улыбающаяся «хозяйка» автомобиля - остроносенькая рыжеватая блондинка, пигалица в форме пионерки третьего отряда (светлый верх, тёмный низ и парусиновые полукеды). Тип для сравнения — Ия Савина в образе Аси Клячиной из одноименного кинофильма Андрона Кончаловского.

Тут же возник следующий хорошо запомнившийся диалог, в котором я  весьма безуспешно пытался почувствовать себя на  голову  выше  американки,  ведь, согласно классику марксизма, она неосознанно «несла на себе ярмо капиталистического рабства» (И.В.Сталин):

-Фото цветное?  (перевод  – мой)

-No, it is not.

-Почему? Ведь это так красиво!

-It is very diffiсult.

- Совсем нет! Плёнку можно сдать в фотолабораторию и в тот же день получить готовые снимки.

Подавив в себе чувство «не чуждой нам, российским социал-демократам, национальной гордости» (В.И.Ленин), я должен был признать неприятный факт:

-  We have no such laboratories yet.(У нас таких лабораторий пока ещё нет.)

-  Машина нравится?

-  Yes; it is.

-  Какая машина у тебя?

-  I have no auto.

-  Как же ты ездишь на работу?

-  We have good public transport and taxi.

-   Кем ты работаешь?

-   I am engineer.

-  О, это очень серьёзная и выгодная профессия!

-  Yes, it is.

-   У тебя дом или квартира?

-   Flat.

-  Сколько комнат?

- Ten. (И это была сущая правда: квартира действительно состояла из 10 комнат, в которых совместно дружно проживали 11 семей, в том числе генерал и капитан, полковник и экс-супруга другого полковника,  освободившийся зек  и тюремный охранник, секретарь парткома и депутат Верховного Совета,  кассир аптеки, уборщица в театре и другие неофициальные лица).

-  При такой  квартире нужна уборщица.

- There is already one.(Там одна уже есть).

Тут она, как мне показалось, cкисла и, взмахнув рукой, исчезла в толпе так же внезапно, как  и  появилась.

Возбуждённый первым в жизни международным контактом и довольный своим ярким и почти оксфордским английским  я пошел, следуя марксистскому методу, от простого  к сложному, а именно от автомобилей и цветных телевизоров к книгам.

В павильоне  «Books and press» у подножья одной из многочисленных книжных гор я вторично увидел свою первую в жизни живую американку. Узнав меня в толпе посетителей, она приветственно и, как мне показалось, призывно помахала мне рукой, но я ограничился лишь ослепительной, как мне показалось, улыбкой и не стал отвлекать её от дела интеллектуального сближения двух великих народов.

Да если бы и захотел, не смог бы к ней подступиться, так как её взяли в плотное многослойное кольцо  советские книголюбы, внутривидово боровшиеся за бесплатную новинку заграничной  книготорговли — полиэтиленовые упаковочные пакеты.

Подобно кроткому агнцу,  ушёл  я  от влекущей  девушки в сторону моря ... Книг.

«Горы», «море» — это неплохие метафоры, но, пожалуй, для нашего человека образца 1917/1959 года более точной метафорой были бы «склад» или «база», где во все времена было всё то, чего, как тогда говорили, нигде не было: от бюстгалтеров и меховых шапок  до крепких напитков и книжных новинок.

А всё-таки мир книг — особый! При попадании в него у истинного книголюба возникает душевный подъём, а следом, и  раскованность. Глаза горят, руки хватают и перелистывают, спутники торопят.   

Именно в таком состоянии  находился энциклопедист и популяризатор физики милый профессор К-ский, когда он захватил на выставке американскую книжицу, понравившуюся его спутнице, а его на выходе захватили те, «кому следует». На товарищеском  суде «атмосферу всеобщего негодования» разрядил другой профессор-энциклопедист, по-христиански вопросивший: «Да кто из нас в этой жизни хоть раз?» (прямо-таки рифма!). После этого неудачника-книголюба  товарищи - учёные тут же простили.

Однако, вернусь-ка я  во вновь открытую Америку и перейду от книг к музыке. Дело в том, что одновременно с  выставкой проходил показ  американского искусства. Вот здесь-то и пригодился богатый опыт московских декад искусства среднеазиатских союзных республик. Выступали звёзды американской эстрады Дик Кантино (губная гармошка) и дуэт певиц-сестер Берри (именно тогда-то и возродились и вновь засверкали «Очи чёрные»!), симфонический оркестр и виртуозы-исполнители классической музыки, такие как  Исаак Стерн («Послушайте, у них Исаак...») и Марион Андерсон («Смотрите-ка, у них черная, а  поет, как белая!»).

В тот памятный для меня «американский день» И.Стерн играл в Большом зале Консерватории.  В фойэ выделялась пара (он - брюнет, она - блондинка), обсуждавшая на английском языке и с явно неместным интересом картину Репина «Тусовка славянских  композиторов». Я подумал, не иначе, как американцы. Повезло в Москве ребятам, ведь пишут, что в Америке на Стерна не попасть.  Меня-то, откровенно говоря, привлекла спина блондинки, до самых каблуков туго обёрнутой в чёрный креп. Заканчивая фразу, она отвернулась от картины и... blow (англ.)! Schock (нем.)! Отпад (новорус.)!

Да ведь это моя американка! Лягушка на службе — царевна на отдыхе! Лучше всех! И где! В БЗК — месте наивысшей концентрации меломанок с отличным экстерьером!   (Теперь бы я не стал удивляться:  достаточно сравнить  использованную выше Ию Савину в разных образах, а именно  простушки Аси Клячиной, с одной стороны, и столичной «Дамы с собачкой», -  с другой).  Ну, а кроткий агнец хорошо  знал свое место... во втором ряду амфитеатра (30 рублей, или 27 долларов по тогдашнему курсу).

Уходя  из концерта, я в последний раз увидел свою американскую мечту. Под дождём и без зонтика, в тесном  взаимодействии со своим партнёром она по-нашему билась за свободное такси.

Присутствовавший на том концерте, заметьте, одновременно со мной Давид Ойстрах  удивил слушателей тем, что не досидел до конца. Но уже на утро можно было прочесть в газете редкое в те времена искреннее признание: «Я ушёл раньше, так как был подавлен мастерством Стерна и  вдруг осознал, что сам я так уже никогда не сыграю». Вскоре Давид Фёдорович поменял скрипку на дирижерскую палочку. Вполне очевидно, что дирижерская палочка легче скрипки.

Это верно: дирижерская палочка легче скрипки, но ведь есть струнные и потяжелее скрипки, например, домбра, на которой глубокомысленно и весьма продуктивно играл казахский акын Джамбул Жабаев. И вот что о нём мне рассказал дядя моего друга известный фотохудожник  Борис Данилович Фабисович, человек     весьма авторитетный:  он видел  самого Ленина, когда ещё в качестве подмастерья  участвовал в официальной прощальной съёмке вождя в гробу.

За 70 лет своей деятельности он создал бесценную галерею портретов известных советских артистов и писателей, в том числе и Джамбула, стихи которого о Сталинской Конституции должен был знать наизусть каждый советский школьник. «Закон, по которому  солнце  восходит» — это оттуда.

Пока Фабисович настраивал свою нехитрую фототехнику, Джамбул сидел на тахте и под домбру непрерывно что-то пел по-казахски. «О чём он поёт?», - спросил Фабисович у его русского импрессарио. «Да, наверно, о Конституции». И тут Джамбул, не меняя ни позы, ни музыки, пропел по-русски: «Пла-ахой директор: ма-ало мануфактуры даёт!». Стало ясно, что Джамбул может не только новые законы астрономии открывать,  но и пошутить.

Однако хорошо пошутить  могут не только знаменитые акыны, но и простые люди, к примеру, бывший премьер Великобритании Маргарет Тетчер.

Во время  её визита в Москву Российский химико-технологический университет имени Д.И.Менделеева, где я тогда работал, присвоил ей, химику по образованию, степень почётного доктора. При торжественном облачении её в докторский наряд произошёл небольшой курьёз. Мантия пришлась впору сразу, а вот с головным убором-конфедераткой пришлось повозиться, так как она то налезала на глаза, то спадала на затылок и портила причёску. Возникла заминка. И тогда, чтобы снять всеобщее смущение Тетчер пошутила: «Наверно устроители церемонии имели в виду размер моей  головы  до  выхода  в  отставку».

Кроме весёлого, на нашей встрече с Маргарет Тетчер было много  серьёзного. Прежде всего, докторская лекция проницательной Маргарет о будущем России без ленинизма, но с вечным холодным климатом — этим важнейшим, по ее мнению, фактором российской экономики.

Лекция была блестящей и останется незабываемой, так как на каждое из пятисот кресел были положены листы с русским текстом, которому могли  бы позавидовать, с политической стороны, Александр Исаевич Солженицын, а с экономической – Егор Тимурович Гайдар.

Затем состоялся банкет, на котором  я  отсутствовал, разумеется, по уважительной причине. Однако присутствовал расширенный ЦК («ценные кадры») во главе с мэром Москвы Юрием Михайловичем Лужковым. Последний, будучи в приподнятом настроении, подарил Ректору РХТУ подпись на документе о почти безвозмездной передаче  нового  жилого дома  для  сотрудников  Университета.

Почётный доктор, видать, не хотела отставать от Лужкова и  подарила  научно-исследовательскую технику, а возможно, и кое-что другое, но «не нам об етим говорить». Мне же она подарила, пожалуй, одно из самых ярких воспоминаний о событиях, происходивших в Большом актовом зале — БАЗе, как по-свойски мы его называли.  Никакой пресловутой английской чопорности, прямо-таки англокоролевская простота и, — что особенно запомнилось, — доброжелательность к русским людям.

Да, это было яркое событие, хотя, как сказал бы мастер художественной прозы, кого только до неё не видели стены БАЗа! (И скромно добавлю: «И я тоже!»).

В БАЗе выступали министры и маршалы, послы и академики, звёзды театра, кино, эстрады да и просто артисты, из которых мне больше всех запомнился неповторимый Виулен Ривкин[1] в образе Александра Пушкина  со словами Владимира Термана[2]:

 

«Там БАЗ всегда видений полон,

Там поутру прихлынут волны//

Студентов, жаждущих познать...».

 

В БАЗе нам читали лекции, как тупые (точно по Жванецкому), но страшные на экзамене доценты («Меня зовут доцент Иванушкин. Я вам буду давать экономику социализма».), так и  по-житейски мудрые и милые на экзамене профессора («Забудьте, что вам говорил  Иванушкин  и запомните: кого бог обидел, тому и партия не поможет»), и  даже учёные  с мировыми именами, но «бумажные тигры» на экзамене, такие как Михаил Христофорович Карапетянц или Петр Петрович Будников[3].

Вспоминается, как здесь же в БАЗе торжественно отмечали юбилей Петра Петровича. Выступая с поздравлением, его харьковский коллега Г.В. Куколев рассказал шуточную легенду о беззастенчивом тиранстве царицы-грузинки Тамары. Она  предложила заманчивый аттракцион для молодых мужчин: т р и ж д ы  удовлетворить её любовное желание и получить необыкновенно большую премию. Но того, кто возьмётся за это и не справится, ждёт... страшно сказать что! «Я уверен,— заключил рассказчик,—что наш юбиляр  и сейчас  безусловно получил бы эту премию!». Вся аудитория, особенно сам  80-летний юбиляр,  были в восторге от такой оценки. При необходимости выступавший мог бы обосновать свою уверенность тем, что Петр Петрович  сумел  т р и ж д ы получать  от царя-грузина  большие Сталинские премии и был Героем соцтруда. А ведь именно труд — решающий фактор успеха .…

А Петр Петрович и сам  пошутить был не прочь. Когда он баллотировался в народные депутаты, на обязательный вопрос биографии об отце, который до 1917 года  владел кирпичным заводом, с юмором ответил: «Отец был кирпичником». Это мне рассказал  коллега, десять лет сидевший с ним наедине в одном кабинете.

Да я и сам сидел с ним, академиком, за одним столом,... когда сдавал экзамен по технологии силикатов. Ох и строг был Петр Петрович!  То ли я, то ли мой друг Вилен Ривкин (сочтемся славой!) придумали на него сценический шарж: «А назовите-ка мне, пожалуйста, основной огнеупор». Справа подсказывают: «Шамот!»,  слева слышится: «Динас»  и  студентка «лепит»: «Шинас».

Петр Петрович  кривится и с огорчением заключает: «Да нет же! Магнезит![4] Седатьно, детка, больше четверки поставить не могу!». Между прочим, пресловутое «седатьно» в лекциях заменяло ему обычные «так сказать», «это самое» и уж, конечно, «значит», то есть обычные лекторские слова–сорняки.

А сорняки-то бывают разные: где - пырей, а где - еврей. Инспектор Ленинградского обкома партии доложила, а сам секретарь обкома и член Политбюро ЦК КПСС  Григорий Васильевич Романов сообщил партактиву  города-героя, что во Всесоюзном институте огнеупоров, что на набережной Макарова, обнаружена недопустимая засоренность кадров, и тут же «ротозей» – директор института был снят с должности.

А ведь это был  глубокоуважаемый доктор наук, авторитетнейший специалист и организатор производства, и к тому же ветеран войны - победитель немецкого нацизма.

И не стоит удивляться: история не иронизировала, а просто шла по своим непреложным законам, согласно которым победитель всегда полностью или частично перенимал  идеологию побеждённого. А лицам, возомнившим из себя мемуаристов, оставалось действовать по закону русской грамматики, а именно  «смотреть, видеть, ненавидеть, терпеть, зависеть,  но вертеться, дышать и уж, конечно, гнать»[5], а лучше всего — трудиться.  Не зря ведь на юбилее Петра Петровича говорилось о труде.

Спору нет, труд безусловно помогает успеху, но, бывает, помогает и  мистика. И должен признаться, что чувствую в себе некую мистическую способность нечаянно осчастливить человека. Взять хотя бы случай с Г.А.Ягодиным. Я бывал делегатом отчётно-выборных конференций, где председательствовал Гена Ягодин. При выборах(!) комитета комсомола в составе 11 членов для голосования всегда выдвигали столько же кандидатур, и Гена  «подводил черту». Я ему с места каждый год задавал один и тот же вопрос: «Почему при 11 кандидатах на 11 мест вы прекращаете выдвижение кандидатов? Разве это выборы?» и каждый раз  получал один и тот же ответ: «Всё в порядке. У нас здесь не спортивное состязание!». В 1985 году Геннадий Алексеевич стал Министром высшего образования СССР.

Вот так: человек всего двумя фразами со мной обменялся и стал  министром высшей школы.  Но ещё более убедительный случай был до этого, когда я учился в школе. Тогда я всего-то только рядом с человеком постоял-помолчал, а его осчастливил: он стал министром, правда, средней школы.

А было так. Наш учитель математики  Константин Сергеевич Богушевский серьёзно заболел, и мы посчитали, что с этого дня для нас наступило время свободы, и уж никто и не думал выполнять домашнее задание. Однако на третий день в класс вошёл новый завуч школы  Евгений Иванович Афанасенко, который неожиданно для нас оказался учителем математики. Для него, бывшего офицера-фронтовика, дисциплина была превыше всего, и он тут же приступил к проверке последнего домашнего задания, при выполнении которого, как оказалось, надо было применить теорему Пифагора. Поглядев в классный журнал, он остановился на моей необычной фамилии и вызвал меня к доске. С куском мела в руках я долго мучился, и тогда с ближних парт послышался шёпот: «Штаны, штаны... равны, равны». «Нет, друзья, дело не в штанах, а в головке!», – заметил  Евгений Иванович и погладил меня по моей несмышлённой. «Тут туман, а в тумане  виднеется только двойка!». Некоторое время спустя Евгений Иванович получил должность Министра просвещения РСФСР. Вот такая мистика! А я, в свою очередь, получил основание  похвастать: «За все годы учёбы в школе мне лишь один раз поставили двойку, но для этого понадобился потенциальный министр просвещения!» или «Когда я учился в школе, меня сам министр просвещения по головке погладил!».

Однако ясномыслящий читатель-материалист посчитает, что никаких мистических  карьероускоряющих  способностей у меня нет и быть не может. Всё, наверняка,  было намного проще. Г.А.Ягодин служил в МАГАТЭ от Советского Союза, «а седатьно», был хорошо знаком и там, «где следует». Именно такие кадры и выдвигались при «новом мышлении». Ну, а Е.И. Афанасенко был красавец-мужчина и скорее всего  предметом симпатии Екатерины Фурцевой, неслучайно карьерные пути обоих географически совпадали: она во Фрунзенском райкоме  партии, он — во Фрунзенском наробразе (слово как страшилка для учащихся!), она  в Политбюро ЦК КПСС, и  он поблизости — в правительстве Российской Федерации.

А я всё же настаиваю на своем мистическом воздействии на карьеру людей, имевших со мной контакт. В самом деле, стоило мне лишь посмотреть на коллегу-сотрудника  (Феликса, Юрия, Николая, Алексея), как он становился доцентом, а я—только старше и старше (от старшего инженера до старшего научного сотрудника). И вожделенную должность доцента кафедры получил я только благодаря отмене «старого мышления»  («для меня проход был узкий: беспартийный и безрусский») уже в 55 лет,   то есть  в том же возрасте, что и святой от электротехники Георг Ом в университете Мюнхена.

И вот что ещё меня с ним сближает. До этого служебного возвышения великий  учёный занимался тем, что накаливал электричеством разные проволочки и стерженьки, а затем на бумаге что-то на что-то делил, чтобы доказать, что к электричеству применима  вполне очевидная житейская истина: в любом деле  сила  связана с напряжением и встреченным сопротивлением.  

Я тоже до своего доцентства занимался электрическим накаливанием стержней и трубочек, доказывая их право на массовое производство. Только мои стерженьки были не металлические, как у Ома, а керамические из карбида кремния.

Но стоп! Об этом никакой скороговорки! Этот материал по своей исторической роли в жизни человечества и моей личной заслуживает отдельной эпистолы, подобной  «Педагогической поэме».

И не меньшего достойны стерженьки и трубочки из него — электронагреватели, без которых просто-таки невозможно представить  ни научно-технический прогресс в ХХ веке, ни скрытые от семьи и друзей личные достижения в этой «области моих научных интересов», как теперь важно пишут в так называемых резюме компиляторы, плагиаторы, профанаторы, а также настоящие инженеры и учёные (и я не боюсь этого слова, которое в нашем государстве рабочих и крестьян подменяли приземлённым «научный работник»).

А нет ли мистического в моей профессиональной судьбе? Единственным моим провалом при учёбе на силикатном факультете Менделеевки была неявка на экзамен по электротехнике.  И в наказание за это мне, химику-силикатчику, было суждено всю жизнь работать именно в области электротермии.

Да и на силикатный факультет, где я оказался вынужденно, судьба привела меня тоже в наказание. И вот за что. Химия была последним из десяти экзаменов на аттестат зрелости. И я, «юноша бледный со взором»... потухшим, уже в первом часу ночи  заканчиваю повторять пройденое по экзаменационным билетам.

Перед последним тридцатым: «Кремнезём. Кремниевые кислоты. Силикаты.» в изнеможении остановился и лёг спать. На экзамене «вытащил» именно этот единственный невыученный билет. Силикаты — на всю жизнь! Мистика!

И разве нет мистического и в таком повороте моей социальной судьбы? Одной из самых интересных и наболевших для меня тем истории всегда был германский национал-социализм. И вот я не думал - не гадал, а оказался в Германии, причем в месте  происхождения, так сказать, «социалистической» составляющей этого массового шизофренического бреда - в Руре, точнее, в столице этой «красной земли» - Дортмунде, откуда Вы, дорогой и переутомлённый мною читатель, и получаете мои электронные  эпистолы.        

Вспоминаю первое предложение,  встретившееся мне в так называемой «дополнительной» английской литературе: «The friends  are  thieves of time»[6]  и приношу  извинение  за  дружеское  его похищение  у  Вас,  дорогой  Читатель,  а заодно  и  за,  возможно,  встретившуюся   недоорфографию  и  вкравшиеся опечатки.

 

С  глубоким  уважением,  Л. Бипов

 

P.S. Как говорят на телевидении: «Оставайтесь с нами!».  Следующая эпистола будет  «В тени незабытых предков» с подходящим к ней эпиграфом  из «Пародий» А.Архангельского. В отличие от Чехова, Александр Архангельский не был классиком беллетристики, но определённо служил образцом для всех советских литературных пародистов, а лично мне удалось посидеть с его вдовой Фирой в доме журналиста Петра Евсеевича Карпиловского  за  праздничным столом,  хотя  и  на  разных  концах.         

 

 








<< Назад | Прочтено: 305 | Автор: Бипов Л. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы