RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Login

Passwort oder Login falsch

Geben Sie Ihre E-Mail an, die Sie bei der Registrierung angegeben haben und wir senden Ihnen ein neues Passwort zu.



 Mit dem Konto aus den sozialen Netzwerken


Темы


Memories

Павел Полян

ЕВРЕЙСКИЕ СУДЬБЫ

НЕЛЛИ ЕВГЕНЬЕВНА ПОЗНЕР: «ПОЛОВИНКА», ИЛИ «ГВОЗДЬ ПРОГРАММЫ!»

(ЛЕНИНГРАД – ГАЛИЧ – ЛЕНИНГРАД – ФРАЙБУРГ)

 

            Познеры и Лопатниковы

Нелли Евгеньевна Познер. По отцу и по фамилии – еврейка, по матери и по паспорту – русская. Половинка, мишлинг – это и то, и другое? Или это ни то, ни другое? Когда как.



Нелли Евгеньевна Познер

(1993)


С отцом связана одна невероятная история, описанная в книге Владимира Липовецкого «Ковчег детей». В 1918 году в Петрограде был страшный голод. Около 800 детей, и среди них  отец  с  сестренкой,  собрали  и  отправили  подкормиться на Урал. И действительно: поправились, загорели, отдохнули. В конце августа собрались возвращаться в Петроград, но  не  тут-то  было:  Юденич  окружил  город,  проехать  было нельзя. Приближалась уральская зима, а дети все в летней одежде  и  в  босоножках.  И  тогда  американский  Красный Крест  предпринял  целую  экспедицию,  чтобы  спасти  этих детей: через Владивосток вывезли их в Штаты, и три года, пока в России шла гражданская война, их кормили, поили и обучали. Когда же война кончилась, предлагали тем, кто захочет, остаться. Тех же, кто захотел вернуться, привезли через Финляндию в Петроград. Вместо месяца летних каникул – трехлетняя кругосветка!


В Америке отец кончил школу, а по возвращении поступил в Технологический институт на радиотехническое отделение. Но его не кончил: не почувствовал призвания. Тянуло же его на сцену, и вот, приняв участие в конкурсе артистов эстрады, он занял первое место, после чего ему предложили работать в Ленгосэстраде конферансье. Только вот после этой рокировки его родной отец … выгнал его из дома!


Когда  отец  женился,  его  семья  не  приняла  и  невестку, эстрадную певичку. И только когда в июне 1933 года на свет появилась  Нелли,  бабушка  приехала,  посмотрела  на внучкин курносый нос и сказала: «Наша!». После чего Познеры-Лопатниковы были прощены.


Несколько  слов  о  жестоковыйном  Познере-деде.  Таким «железным» был он далеко не всегда. Талантливый изобретатель, он однажды оказался в Кракове – городе, где жила бабушка, писанная красавица. Там-то он в нее и влюбился, влюбился  без  памяти  и сделал  предложение.  Но  родители ее ему отказали: мол, такой красавице подберем и более состоятельного мужа. Но не отказали в том, что дочь проводила его, расстроенного, на поезд в Санкт-Петербург. Однако и дед зацепил её сердце, отчего и она расплакалась на вокзале. И тогда он сказал: «Знаете, вообще-то у меня два билета». И бабушка села с ним в поезд и никогда об этом не пожалела. Вот такая история!..


А  с  Лопатниковыми,  родней  с  маминой  стороны,  было не менее интересно. Прадед был еще крепостным, но очень талантливым  художником.  Его  барин,  некто  Демидов из Псковской  губернии,  обратил  на  это  внимание  и  послал  в Париж  и  в  Италию учиться  живописи  и  резьбе  по  дереву.


Спустя два года, вернувшись, он вырезал барину целую роскошную библиотеку из дуба, после чего тот дал деду вольную.  И  тогда  он  с  прабабкой  приехал  в  Петербург  и основал  артель.  В  роскошной  столовой  Дома  журналистов на  Большой  Морской (бывший  особняк  Великого  князя Владимира) и сегодня можно видеть сработанные им дубовые панно с гирляндами цветов, фруктами и т.д. Есть там и прадедово клеймо: «Деревянная резьба артели Никифорова и Лопатникова».


Его сын, он же дед Нелли Евгеньевны, окончил университет, экономический факультет, и стал главным экономистом у барона Нобеля. Чуть ли не все Нобелевские миллионы проходили через его руки! Ещё он делал ревизии в коммерческих банках, а на благотворительных вечерах оценивал и подсчитывал пожертвования. Можно догадаться,что отношение у Лопатниковых к революции и большевикам было не самым нежным. И когда их дочь вышла за какого-то Познера, то бабушка горько плакала: как пить дать большевик!


Но членом партии Евгений Платонович не был. Кем же он был? Остроумным, обаятельным  и  порядочным  человеком. И  еще  артистом!  Он  учился  у  Козинцева  и  Трауберга, был знаком с Зощенко. Тексты для себя чаще всего писал сам, его коронный  номер назывался  «Буриме».  Дома  же  Нелли,  девочка с бантом пяти или шести лет, забиралась на стул и, под папин  аккомпанемент,  пела,  танцевала  или  читала  стихи. Аркадий Райкин, бывая у них в доме, называл ее так: «гвоздь программы»!..

 

Совершенно другой Ленинград

22  июня  застало  отца  с  дочерью  на  гастролях  в Кисловодске.  Накануне  отец обещал  повести  ее  в  кино  на «Василису  Прекрасную».  И  когда  он  произнес: «Доченька, война», Нелли всплеснула руками и сказала сквозь накатившие слезы: «Я так и знала! Значит, мы не пойдём в кино!».


После  этого  они  бросились  обратно  в  Ленинград.  А  это было очень трудно, потому что эшелоны шли с востока на запад, а проехать надо было с юга на север, поперёк. Дорога заняла не два дня, а все 20! А когда уже под Ленинградом появились немецкие самолёты, отец подхватывал ее с подножки, клал на землю около шпал и ложился сверху, закрывал своим телом от пуль.


Они  вернулись  в  совершенно  другой  Ленинград.  Везде надолбы, все окна крест-накрест обклеены белой бумагой, в небе аэростаты. Отец ушёл в военкомат, а когда вернулся, то дочка заплакала, уловив перемену отцовских запахов: место хорошего одеколона заняли махорка и пот.


Нелли Познер


Как у артиста эстрады, у отца была бронь. Но отец отказался от нее и пошел добровольцем на фронт. Он знал два языка,  английский  и  немецкий,  кроме  того,  был  хорошим организатором.


Отец уехал на Карело-Финский фронт, в лётную школу, а Нелли с мамой и тетей, пианисткой и ученицей Глазунова, остались  в  городе.  В  канун  7  ноября  1941  года прямо  в  их дом  попала  бомба,  но  квартира  осталась  цела,  только  вылетели окна и двери. Назавтра прислали солдат, они нашли дверь и поставили её на петли, забили окно фанерой, и с тех пор, в квартире уже не было дневного света, она освещались только маленькой лампадкой...


Вот два случая, зацепившихся за память. Однажды Нелли с мамой пошли вместе за хлебом. Сам по себе хлеб был ужасный – непропеченный, мокрый, тяжелый: в нем и туранда (шелуха от семечек), и глина. На четыре карточки им дали по 125 грамм, итого 500 грамм: полбуханки и довесок. Мама держала хлеб, прижав его к себе, но внезапно к ней подскочил мальчишка-ремесленник, выхватил хлеб и ну бежать. На мамин крик с соседней улицы прибежал патруль, два солдата и офицер: они быстро догнали вора и привели его. Был он совершенно отекший, глаза как щелочки, судорожно и совершенно невменяемо жевал их хлеб: ему было уже неважно, что с ним будет — убьют, не убьют, посадят, не посадят: только бы дожевать этот хлеб!

«Этот?», — спросил офицер.

«Нет,  не  этот.  Тот  был  значительно  выше». 

И  9-летняя  девочка на всю жизнь запомнила этого мальчишку и то, что бывает воровство, которое нельзя не простить.


Второй  случай.  Уже  во  время  войны  в  прачечную  отнесли два большущих узла грязного белья. Потом начались обстрелы, бомбёжки, разбомбило дом: какая там прачечная?..

И вдруг, в 1945 году по почте приходит извещение: Познерам надлежит в прачечной получить их бельё! А у Познеров всего-то имущества один-единственный чемодан – и вдруг: два огромных  тюка  белья!  Всё  накрахмаленное,  белоснежное — бабушкины скатерти, пикейные одеяла, и даже три концертные  рубашки.  Такое  богатство!  И  еще —  такие  нравы! В блокадном городе, несмотря ни на что, была дисциплина, народ был мужественный и ответственный – потому город выстоял.


В семье Нелли Евгеньевны в блокаду погибло 11 человек. Погибли бы и они с мамой, но отец не дал. Он добился у маршала  Мерецкова  (ни  больше  и  ни  меньше!) командировки с Карело-Финского на Ленинградский фронт и вывез свою семью  и  семью одного  полковника  в  расположение  штаба. Когда Нелли вынесли на улицу из квартиры без солнечного света, она, глядя на снег, закричала от рези в глазах: «Глаза! Глаза!». Мама замотала ей голову шарфом, и девочка снова ничего не видела.


Ну  а  потом  случилась  беда...  Отца  оговорили,  арестовали,  обвинили  в предательстве  и  даже  приговорили  к расстрелу. Но потом разобрались и выпустили. Cовершенно седые виски, без погон, без орденов, без ремня, гимнастёрка висит... Он вошёл в комнату и заплакал, сел и заплакал. Но после войны он уже был не тот. И в 1970 году он умер, не дожив до 67 лет... Блокадница-мать прожила 80 лет и умерла в 1982 году.

 

Артист, педагог, экскурсовод

После  войны  Неллина  жизнь  разщепилась  как  бы  на две части. Часть первая и любимая, но очень крошечная – сцена, театр. В 12 лет она уже танцевала сольную партию в Мариинском театре – Куклу в «Щелкунчике». Казалось бы, как же повезло! Но было это всего один раз. Буквально через два месяца — воспаление лёгких: одно, второе, третье. Потом начался туберкулёз, — какой уж тут балет?  Девочку  из  сырого Ленинграда  увезли  к  тете  в  костромской  Галич  –  старинный  город,  старше Москвы.  В Галиче тетя отвечала за хор, а по сути и за все, связанное с музыкой. Она и научила взрослеющую Нелли ставить танцы, затем – сцены из спектаклей, а потом – и сами спектакли. В 16 лет она поставила «Половецкие пляски», например.


В  1950  году  был  Всесоюзный  конкурс  детской  самодеятельности. На заключительный  концерт  в  Доме  Советов  в Москве, программу которого открывала Нелли («Гвоздь программы»!), вдруг возьми да приедь сам Сталин! И Нелли пришлось читать ещё и «Слово товарищу Сталину» Исаковского: «Мы так Вам верили, товарищ Сталин, / Как, может быть, не верили себе».


Но  артисткой,  повторим,  Нелли  не  стала,  внутренне  переключилась  на  режиссуру. Но,  поступив  в  30  лет  в Ленинградский институт культуры имени Крупской на режиссёрский факультет, отчетливо поняла, что и этот поезд ушёл.


И она перешла на преподавание – благо, первый институт,  который  она  закончила, был  Педагогический  (исторический  факультет),  а  второй  –  Институт  усовершенствования  учителей.  Но  платили  так  мало,  что  приходилось осваивать  новые  профессии  и  искать  подработки:  водить или  возить  экскурсии,  читать  лекции  по  линии  общества «Знание». За всю свою экскурсоводческую жизнь она не провела двух одинаковых экскурсий. А в 1989 году начала работать в Госстрахе.

 

«Жидовская морда!»

Однажды  вечером  на  улице  Маяковского  к  Нелли Евгеньевне,  русской  по  паспорту, подошёл  здоровенный мужик лет тридцати, стриженый ёжиком, вжал ее к стенке и, дыша перегаром и ненавистью, прошипел: «Убирайся вон, жидовская  морда!  Всё  равно  мы вас  всех  из  центра  выдавим». Половинка, мишлинг, жидовская морда! Получите по полной!


Нелли Евгеньевна Познер пришла домой, отдышалась, отыскала отцовскую метрику, выданную синагогой, — и назавтра же пошла в немецкое консульство. При подаче заявления (на дворе стоял 1995 год) она указала землю Баден-Вюртемберг — просто потому, что туда собирался  один  ее  хороший  знакомый.  Знакомому  разрешения не дали, а она его получила, хотя и не скоро – только в 2000 году. Так она попала во Фрайбург.


Приехала  она  сюда  не  одна,  а  с  мужем  –  Хейно,  эстонцем по национальности. Тогда ведь многие фиктивно выходили замуж за евреев или женились на еврейках, только бы уехать заграницу. Но посмотрев на их эстонский фотоальбом, а главное – на них самих, консул только порадовался: люди на старости лет нашли друг друга.

В  члены  еврейской  общины  Нелли  Познер  –  негалахическую  «половинку»  и  полную  «жидовскую  морду»  –  не приняли.





<< Zurück | Gelesen: 357 | Autor: Полян П. |



Kommentare (0)
  • Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
    Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich


    Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.

    Zur Anmeldung >>

dlt_comment?


dlt_comment_hinweis

Autoren