RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

 

 

Бельченко А.Г.


«ЧЕРЕЗ РАССТОЯНИЯ И ГОДЫ...»

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

 

 

Глава 1. Здравствуй, Байконур!

«То место, где тут недалеко ракеты запускают»

(из диалога в вагоне поезда Москва—Ташкент)

 

Впервые я услышал об орбитальных полётах ракет в октябре 1957 года, будучи на службе в Заполярье. Потом смотрел в киножурналах «Новости дня», но о космодроме Байконур, узнал гораздо позже, а уж о том что бы служить там, у меня и в мыслях не было. Всё было так засекречено, что ничего конкретного ни прочитать, в открытой печати, ни сказать никто не мог. Только в Москве, при получении назначения, замполитом испытательной группы, я догадался, что еду куда-то на полигон.

А уж когда кадровики сказали, что еду к полковнику Н.В. Павельеву, который руководит политотделом космодрома и, что именно, он рекомендует меня на должность, то я охотно и с готовностью принял это назначение и сейчас, через многие десятилетия, вспоминаю о том, что более полутора десятка лет отдано работе на космодроме Байконур, где принимал участие в испытаниях и освоении новых образцов боевой ракетной техники, а так же в запуске космических аппаратов, в том числе и полёта первого в мире космонавта Юрия Алексеевича Гагарина.

К нему и другим космонавтам первого отряда, с кем был знаком и участвовал в их подготовке к полёту, испытываю чувство глубокого уважения и гордости за свое прикосновение к истории освоения человечеством космического пространства и, как я не раз говорил, благодарен судьбе, что предоставила мне возможность не только быть свидетелем исторических событий, но и принять в них непосредственное участие. Но вот поезд, уже в наступивших сумерках, прибывает к месту назначения. Стоянка одна минута. Спрыгнул с подножки вагона, осмотрелся. Незаметно наступила чёрная южная ночь. На небе крупные яркие звезды и созвездия.

Осмотрелся. Первое впечатление довольно негативное. Тюра-Там, маленькая станция посреди необъятной степи. Вокруг несколько станционных деревянных построек и юрт. Несколько чахлых деревьев. И верблюды, бродящие поодиночке и группами. Возле вокзального здания фонарный столб с тусклой лампочкой. Из темноты возникают силуэты вооружённых людей. Комендантский патруль. Офицер и два солдата, в неизвестной мне форменной одежде; панамах, рубашках и брюках песочного цвета. Вместо сапог ботинки.

Предъявляю документы. Прибывшие на полигон несколько представителей промышленности и трое военных садимся в прибывший зелёный автобус, который выезжает на бетонное шоссе и вскоре тормозит у контрольно-пропускного пункта (КПП) на въезде в военный городок. Снова проверка документов и мы едем дальше. Въехали на большую площадь, где стоит большое красивое, трехэтажное здание. Узнаём, что это штаб войсковой части 11284, куда нам надо прибыть и доложить дежурному офицеру, который после небольших формальностей вручает бумажку на поселение в общежитие для приезжих. Это был вечер 8 марта 1961 года.

Мне тогда и в голову не могло прийти, что март для меня магический месяц. Ведь 10 марта я начал свою службу в армии, восьмого прибыл на Байконур и приказом от 10 марта 1976 года был уволен в запас. Ну, это так, лирическое отступление. А пока, выйдя из штаба на площадь, я осмотрелся. Было уже довольно поздно. Посмотрел на солидное здание штаба и ещё не мог себе представить, что через семь-восемь лет я буду здесь работать в политотделе третьего управления, а затем и полигона.

Через несколько лет после моего приезда, по периметру площади появятся здания Дома Офицеров, Универмаг, современная гостиница «Центральная», а к зданию штаба полигона будет пристроен лабораторный корпус Третьего испытательного управления, траекторных измерений и математической обработки информации и вычислительного центра.

Байконур. Въезд в город, 1962 год.

Но это будет потом. А я на следующее утро уже был в политотделе полигона, у кадровика, Константина Ивановича Девятовского, ранее работавшего на Севере в кадрах политотдела Воздушной армии. Я был знаком с ним и встретил он меня радушно. Сказал, что меня здесь уже давно ждут, и тут же повёл к начальнику политотдела полковнику Н. В. Павельеву, которому я доложил о прибытии.

Он довольно приветливо поздоровался со мной, расспросил о семье, как доехал, о первых впечатлениях и начал вводить меня в курс дела; об обстановке на полигоне и задачах, им выполняемых и предстоящих на будущее, в т. ч., первому испытательному управлению, где мне предстоит служить. Рассказал об ответственной, трудной и сложной работе на полигоне, что служба здесь не из лёгких, климатические условия суровые, бытовые - тяжелые. Жильё только начали строить. Большинство офицеров живут без семей. Не хватает магазинов, школ и детских садов, медицинское обслуживание оставляет желать лучшего. Но полигон большими темпами не только строится, но и выполняет большой объём научно-исследовательских и опытно-испытательных работ.

Он перечислил целый ряд успешных пусков баллистических ракет и космических аппаратов. (До полёта Ю. А. Гагарина оставалось меньше месяца) А в это время на старте №1 (площадка № 2), где мне предстояло работать, полным ходом шли испытания и подготовка к запуску корабля-спутника «Восток» с первым космонавтом планеты Земля, Ю. А. Гагариным. Но об этом было известно только узкому кругу специалистов.

В заключение начальник политотдела рассказал об особенностях партийно-политической работы в условиях подготовки и проведения испытательных работ, мобилизации личного состава на их качественное выполнение и укрепление воинской дисциплины. Высказал уверенность в том, что я использую все свои деловые и политические качества на решение поставленных задач. Я поблагодарил его за доверие и заверил, что постараюсь его оправдать.

Н.В. Павельев пожелал мне успехов в работе. И перед тем, как покинуть кабинет начальника, я попросил по возможности, быстрее решить вопрос о преставлении мне жилья. так как на старом месте службы в Кеми жену с двумя детьми, младшей из которой было только шесть месяцев. Николай Васильевич, дал мне лист бумаги и подсказал, как написать рапорт по этому вопросу, причём, посоветовал, что лучше пока просить се¬мейное общежитие. Так будет быстрее. Он обещал проконтролировать решение этого вопроса.

Я поблагодарил его, попрощался и на следующий день уехал к месту службы, на знаменитый теперь «Гагаринский старт».

 

Глава 2. Самый знаменитый космический полк

1 июля 2007 года исполнилось 50 лет со дня сформирования 32-й отдельной инженерно-испытательной части. Я горжусь тем, что службу в этом самом знаменитом космическом полку начал, почти с момента его сформирования, когда не прошло ещё и трёх лет. А всего я проработал в полку семь лет в достаточно сложных условиях на испытаниях ракетно космической техники, стараясь всеми формами партийно-политической работы с личным составом способствовать решению поставленных командованием задач. Естественно, это делал не я один, а в коллективе офицеров-политработников полка.

Так случилось, что я был не только свидетелем, но и непосредственным участником десятков запусков межконтинентальных баллистических и космических ракет. Место замполита испытательной группы там, где выполняет задачи его подчинённые, а точнее на стартовой позиции.

Я учился у более опытных политработников организации индивидуальной политико-воспитательной работы. Со временем, накопил опыт и вместе с партийным и комсомольским активом добивался определённых положительных результатов. Когда я прибыл служить в полк, то был назначен в испытательную группу, которой командовал подполковник Николай Иванович Нестеренко. Первое впечатление от знакомства с ним было двояким.

С одной стороны, человек положительный. От беседы с ним осталось хорошее впечатление. Внимателен, умеет слушать собеседника и давать дельные советы. С другой стороны, напоминал, даже внешне, подполковника Акбашева из заполярной Африканды, который организовал мой провал на выборах в партбюро. Тот же рост, та же «сажень» в плечах, те же пудовые кулаки и зычный голос. Предчувствие меня не обмануло. Мне предстояло новое испытание в борьбе с непредсказуемым характером моего нового командира.

А пока я занимался своей обычной работой: знакомился с личным составом, партийным и комсомольским активом, с офицерским составом, численность которого составляла более пятидесяти человек и, из которых более половины были молодыми офицерами, прослуживших два-три года после окончания военных академий и высших военно-инженерных училищ. Это была молодёжь, не имевшая ни практического, ни житейского опыта. Солдаты и сержанты имели среднее и среднее-специальное образование.

Группа выполняла экспериментальные задачи, которые кардинально отличались от выполняемых задач другими подразделениями части. Вместе с представителями промышленности она участвовала в испытаниях систем радиоуправления боевыми ракетами, прогнозированием полета и точки их попадания в цель.

Если говорить об общих впечатлениях, то когда я прибыл на площадку №2, она произвёла на меня удручающее впечатление. Несколько десятков зданий окруженных по периметру колючей проволокой и за ней необъятная песчаная степь. Из города, (площадка №10), сюда привозили, всех, кто здесь работал поездом, который назывался «мотовоз», т. к. первоначально это была мотодрезина, которая везла разнокалиберные пассажирские вагоны. Расстояние в 32 км состав преодолевал за 30-40 мин. Вскоре параллельно с железной дорогой проложили бетонированное шоссе. Позднее на окраине города (площадка 10), построили железнодорожную станцию, откуда отправлялись уже несколько поездов в разные направления на новые стартовые позиции, на правый и левый фланги полигона. Впоследствии протяжённость железных дорог на полигоне составила более полутора сотен километров.

Как это обычно случается, неожиданно, в моей службе произошли серьезные изменения. Меня вызвали в штаб полка и замполит приказал передать временное исполнение своих обязанностей секретарю парторганизации группы. Потом начальник штаба ознакомил с приказом по части, под роспись, как оказалось, я назначался заместителем начальника поисково-спасательной команды на период подготовки и проведения испытательных работ особой важности.

Замполит полка подполковник Гурьев Н.И. сообщил более конкретно, как он выразился, «не для широкой публики», что предстоит запуск космического корабля с человеком на борту. Задача ПСК (поисково-спасательной команды) - спасение космонавта, при возникновении аварийной ситуации на старте и эвакуация боевого расчёта с места аварии. С членами команды, которая уже сформирована, но надо было помочь начальнику команды обеспечить проведение индивидуальной разъяснительной работы, в оставшееся время провести инструктажи во всех подразделениях, поставить задачи и обеспечить их выполнение. «Мы надеемся, что всё пройдёт в штатном режиме, но вы должны быть готовы на крайний случай», - сказал в заключение замполит.

До запуска первого в мире космонавта Ю. А. Гагарина оставалось девять дней. Начальником команды был назначен командир автороты, капитан Женя Конев, уже второй год, служивший на полигоне. Мы с ним познакомились, и он произвёл на меня хорошее впечатление: общительный, деловой и не зануда, свои обязанности знает, задачи политобеспечения понимает правильно.

В соответствии с приказом по части, в наше распоряжение были выделены два пожарных расчёта, санитарная и две бортовые машины, а также личный состав из тыловых подразделений. Провели осмотр команды, и начальник штаба полка лично проверил её экипировку и указал место дислокации в период подготовки и проведения пуска космического корабля. Это место находилось примерно в 800 метрах от стартовой позиции, которая была перед нами, как на ладони. В целях безопасности личного состава при непредвиденных обстоятельствах, в месте пребывания личного состава были оборудованы в траншеи.

Наша команда была включена в состав боевого расчёта полка и за несколько дней до старта, мы перешли в режим ожидания на занятой позиции. Так, волею начальства и «его величества случая», я стал не только свидетелем, но и участником великого исторического события, хотя в то время никто не думал и не говорил об этом так пафосно. Обычная работа.

Была поставлена задача, и всё было направлено на её выполнение. Конечно, как и у всякого человека, были любопытство и интерес к предстоящему событию, но главной и определяющей мотивацией была работа и ответственность за выполнение своих обязанностей и воинского долга.

 

Глава 3. С человеком на борту

Знакомясь со многими публикациями и воспоминаниями ветеранов Байконура, можно сделать однозначный вывод о том, что к запуску корабля-спутника «Восток» инженеры-испытатели полигона, рабочие и инженерно-конструкторский состав ракетно-космического производственного объединения, руководимого Сергеем Павловичем Королёвым, подошли полностью технически и психологически подготовленными.

Уже был накоплен опыт подготовки к запуску и полёт более двадцати спутников и автоматических межпланетных станций (к Луне, Марсу, Венере) и семи беспилотных кораблей-спутников типа «Восток».

Конечно, в период работ не всё шло гладко. Были неизбежные, как и во всех испытаниях новой сложной техники, неисправности, отказы и даже аварии. При этом были попытки скрыть отдельные из них, что порождало нелепые слухи и домыслы. Например, в одних доказывалось, что до полёта Юрия Гагарина несколько космонавтов погибли при аварийных пусках, в других - что в космосе уже побывали другие люди. Пишут и рассказывают об этом, в основном, те, кто не имел никакого отношения к этим работам и не представлял, как это происходит. Ведь факт посадки космонавта в корабль-спутник происходит на глазах и при участии десятков людей и что-то скрыть или фальсифицировать просто невозможно.

При подготовке к запуску пилотируемого корабля проверялись на функционирование системы жизнеобеспечения. Об этом свидетельствовали нормальный полёт и благополучное приземление на аналоге «Востока» собачек Белка и Стрелка. В марте 1961, когда было произведено два успешных запуска с манекеном человека, затем с собачками Чернушкой и Звёздочкой, было принято решение о полёте в космос человека.

К этому времени в Звёздном городке, в Центре подготовки космонавтов, был сформирован первый отряд кандидатов на полёт в космос. В него вошли В. Быковский, Ю. Гагарин, В. Нелюбов, А. Николаев, П. Попович, Г. Титов. Незадолго до старта они прибыли на Байконур, где в монтажно-испытательном корпусе С. П. Королёв знакомил их с технической позицией, технологией испытаний и с испытателями.

За несколько дней до пуска прошло рабочее заседание Государственной комиссии, где было принято решение о запуске 12 апреля 1961 года пилотируемого корабля-спутника «Восток-1». Юрий Гагарин был утвержден пилотом корабля, его дублёром был назначен Герман Титов. 11 апреля 1961 года, рано утром, состоялся вывоз ракетно-космического комплекса «Восток-1» на стартовую позицию, где были проведены его генеральные испытания.

Наше подразделение находились в отведенном ему месте. Отсюда хорошо было видно, как маневровый тепловоз осторожно вывез из ворот МИКа (монтажно-испытательного корпуса) специальную платформу, на ложементе которой находилась ракета с пристыкованой к ней головной частью. Платформа медленно двигалась впереди тепловоза, её сопровождали пешком начальник стартовой команды и начальник испытательной группы, на подножках платформы стояли специалисты из железнодорожного батальона, сопровождавшие необычный состав.

До стартовой позиции было около километра. «Ракетный выезд» то скрывался за изгибами рельефа местности, то появлялся вновь. Наконец, установщик появился на стартовой позиции и осторожно подошёл к стартовому сооружению.

Специальный домкрат захватил корпус корабля и сначала поднял его, а затем опустил, устанавливая на стартовый стол. Затем были подняты фермы обслуживания, на которых появились специалисты стартовой команды, которые начали наземные испытания ракетно-космического комплекса. Начальник нашей ПСК предупредил личный состав о необходимости быть готовыми на случай возникновения нештатных ситуаций. Прошло несколько часов.

Корабль «Восток-1» стоял в окружении ферм обслуживания, на которых, на разных ярусах, работали специалисты. Стояла тёплая, апрельская погода. Было необычно тихо. Тишину прерывали команды, раздававшиеся по громкой связи. На небе не было ни облачка. Ласковое утреннее солнце освещало степь, которая была покрыта жёлто-красным ковром только-только появившихся головок степных тюльпанов, ставших, впоследствии, для поэтов Байконура поэтическим синонимом этого знаменательного события.

Настало обеденное время, и надо было везти личный состав в столовую, но этому помешал поступивший по телефону приказ доставить наших людей на стартовую позицию. Оказалось, что командование и политический отдел полигона приняли решение, после окончания наземных испытаний провести митинг личного состава боевого расчёта совместно с представителями промышленности и космонавтами. Подразделения части выстроились строем лицом к стартовому сооружению. Спиной к нему стояли командование полигона, С.П. Королёв со своими заместителями, руководители испытаний и группа офицеров первого отряда космонавтов.

Открыл митинг начальник политотдела полигона; полковник Н. Павельев. Затем выступили представители боевого расчёта, которые заверили космонавтов в том, что ракета-носитель и корабль-спутник подготовлены качественно и надёжно, пожелали первому космонавту планеты Земля, счастливого полёта и мягкой посадки. Выступил и Ю. Гагарин, который выразил уверенность в качественной подготовке корабля-спутника и заверил присутствующих, что приложит все силы и умение для успешного выполнения поставленной перед ним задачи. Главный конструктор С.П. Королёв и представители конструкторских бюро и промышленности пожелали Ю.А. Гагарину успешного выполнения задания. Впоследствии предстартовые митинги боевого расчёта, стали традиционными и проводились перед каждым космическим пуском.

12 апреля 1961 года произошло событие, которое открыло эру пилотируемых полётов в космос. О том, как это было, написано множеств книг, статей, воспоминаний. Мне не хотелось бы повторяться. Но вместе с тем я горжусь тем, что был не только свидетелем, но и участником этого выдающегося события. Правда, работать аварийно-спасательной команде, к счастью, не пришлось. Поэтому я со своими товарищами выполняя специальную задачу с волнением, впервые в жизни наблюдали за грандиозным зрелищем, историческим стартом первого в мире космического корабля, с человеком на борту. Ю.А. Гагарин открыл дорогу в космос, по которой успешно стартуют уже не единицы, а сотни космонавтов России и астронавтов других стран.

«Очень маленькая у нас Земля, и её надо беречь» - эти слова Гагарина прозвучали впервые полвека назад. С тех пор от многих космонавтов и астронавтов мы слышали их, потому что «всех нас позвал в космос Юрий Гагарин», как образно сказал американский астронавт Ф. Борман.

Мы по праву гордимся достижениями космонавтики. За минувшие пятьдесят лет осуществлены сложнейшие полеты, на самом высоком уровне находится международное сотрудничество в космосе. Фантастически быстро шагает человечество по дороге, на которую первым ступил наш соотечественник Юрий Алексеевич Гагарин.

 

Глава 4. Будни замполита испытательной группы

После выполнения задания командования полка я вернулся к исполнению своих прямых обязанностей замполита шестой испытательной группы, которая была в штате полка, но выполняла другие специфические задачи, из которых вытекали задачи инженерно-технической подготовки, а также политико-воспитательной и партийно-политической работы с офицерами и всем личным составом.

Всё было спланировано и осуществлялся тщательный контроль за выполнением всех мероприятий, что способствовало решению поставленных задач. Специальные работы проводились качественно и на высоком организационном уровне. Особое место уделялось укреплению воинской дисциплины, в результате чего, в группе не было случаев грубых нарушений.

Начальник группы подполковник В.И. Нестеренко, человек крутой, командир старой закваски, ярый блюститель воинского порядка, (везет мне на старых служак, о чём я уже упоминал), был доволен работой партийной и комсомольской организаций по обеспечению порядка и организованности в группе, выполнению задач боевой и политической подготовки. Но, я уже говорил, что в силу особенностей своего характера, он подкреплял их своими методами: окриком, грубым внушением, вызовом проштрафившихся, по его мнению, офицеров «на ковёр».

Был очень доволен тем, что его все боялись. Когда он утром входил в казарму и раздавался его раскатистый бас, всех там присутствующих, как ветром сдувало, некоторые даже в окна выпрыгивали. Ему это явно нравилось. В гневе Василий Иванович мог разбить кулаком армированное стекло на столе в своём кабинете, когда распекал проштрафившихся офицеров.

Но была у него одна слабость. Любил когда его хвалили. Порой я пользовался этим в работе с ним. Поэтому перед тем как упрекнуть его за грубость в обращении с людьми я одобрительно отзывался о тех или иных его действиях. После моих упреков он сначала ворчал, защищал свои позиции, но потом отходил и соглашался, что был не прав. Кроме внешнего сходства с Акбашевым из Африканды, чем-то он напоминал мне героя Гражданской войны комдива Чапаева, который, как мы помним, был строг, но отходчив. В конечном счете, мы с командиром сработались и понимали друг друга. Он часто просил, чтобы я ему подсказывал, где он ошибается.

Конечно, такое стало возможным не сразу. Было несколько эпизодов, когда он на меня пытался стучать кулаком и грозно рыкать. Но я ему сказал, что меня пугать, только время терять и, что командир и замполит - это единое целое, иначе ничего хорошего у нас не выйдет. Уже реже в казарме слышался командирский бас, распекавший за упущения и недостатки. И не потому, что их не было, а потому, что он перестал подменять младших командиров и стал больше доверять им в работе с личным составом. Он стал более терпим к критике, и делал правильные выводы из своих ошибок. Значит, усилия наши были не напрасны. В группе установилась атмосфера доверия, доброжелательности и взаимопонимания, т.е. то, к чему я всегда стремился.

Командование полка поддерживало успешную работу нашей группы, отмечало порядок и дисциплину. Наши отношения с Василием Ивановичем становились более тёплыми и дружественными. Это было заметно даже по такому факту, когда на Новый 1962 год он пригласил меня и Таню к себе домой, в компанию с командиром, замполитом и нач. штаба полка. Видимо хотел подчеркнуть перед начальством наши отношения доверия и взаимопонимания.

В описываемый период мои товарищи-ракетчики и однополчане выполняли всё новые и новые задачи по запускам пилотируемых космических кораблей. 6 августа 1961 года совершил космический полёт Герман Титов, пробывший в космосе одни сутки, один час и 18 мин. За ними последовали полёты Андриана Николаева, Павла Поповича, Валерия Быковского и Валентины Терешковой. Затем - экипаж из 3 человек, в составе В. Комарова, К. Феоктистова и Б. Егорова. А также исторический полёт Павла Беляева и Алексея Леонова. Это были первопроходцы. С тех пор в космосе побывали более 200 космонавтов, и это количество постоянно растёт. В период моей работы на космодроме я принимал непосредственное участие в запуске 12 космонавтов, за что неоднократно поощрялись я и мои товарищи.

После полёта в космос Ю. Гагарина, многие военнослужащие, рабочие, инженерно-конструкторский состав и учёные были награждены орденами и медалями, а наиболее отличившимся присвоены звания Героев Социалистического труда, лауреатов Ленинских премий. Мои начальники получили генеральские звания, в т.ч. и мой начальник политотдела полигона Павельев Н.В. Чего греха таить, чем ниже были категории подразделений и военнослужащие, тем меньше наград им доставалось, даже тем, кто принимал непосредственное участие в пуске. Почему-то редко награждали политработников. Но такова была логика того времени. Много наград оседало в штабах и делилось там. Простых смертных тоже отмечали письменными благодарностями на бланках. Таких у меня накопилось десятка полтора.

После увольнения в запас, Центральный Совет ветеранов Байконура тоже награждал памятными знаками, и меня, в том числе, за активное участие в пропаганде достижений советской космонавтики, я награждён медалями Ю. Гагарина, С.П. Королёва и др. Ещё будучи в кадрах армии, я два раза представлялся к награждению орденом Красной Звезды, но видно не доходила до меня «очередь». Однако мои заслуги за работу на Байконуре отмечены многими другими поощрениями, которыми горжусь не меньше.

 

Глава 5. Когда приходит почта полевая?

Со времени моего прибытия на Байконуре прошло не так много времени, но оно вместило в себя столько событий, впечатлений и переживаний, что могло хватить, пожалуй, на год жизни. В этот период я не смог никуда отлучаться с площадки и даже два письма, которые я написал Тане, пришлось передавать на военную почту в город с оказией. Хоть она и говорит, что писем от меня не получала, доказать это невозможно, потому, что мы их не сохранили. А ведь они были. Сейчас и я уже не помню, получал ли я письма от неё, хотя это вовсе не означает, что она их не писала. Однако мои сослуживцы тоже жаловались на плохую работу военной почты.

Этому может быть несколько причин. Одна из них - жесткий режим секретности, выборочная цензура, работники этого ведомства, следуя пунктам инструкций, решали пропускать или уничтожать письмо, в котором, по их мнению, есть нарушения режима, или нет. Даже малейший намёк на месторасположение, природные особенности, какие и куда идут поезда и т.д. могли являться основанием для задержания корреспонденции и её последующего аннулирования. Как известно, в период войны тоже вводилась военная цензура и я, еще, будучи мальчишкой, помню письма-треугольнички с фронта и на них штамп: «проверено военной цензурой».

Однажды в газете «Аргументы и факты» за апрель 2005 года, я встретил небольшую статью с воспоминаниями своего однополчанина Семыкина А.П., «Почётного гражданина Байконура». В частности он писал по этому поводу: «Режим был строжайший. Мы даже не знали фамилий и имён тех, с кем служили. У каждого был свой номер. Запрещалось фотографирование, ведение записей на рабочих местах. Вся корреспонденция отправлялась через почтовые отделения Ташкент 90, Москва-50, Ленинград-400. и, наконец, Кзыл-Орда-50».  Всё так и было.

Понятно, что целью было ввести в заблуждение нашего вероятного противника, и поэтому операция прикрытия была необходима. Если ещё учесть неразбериху в органах почтовой связи, этим и можно объяснить перебои в переписке. Безусловно, режим секретности необходим, если он организован правильно, и исходит из анализа ситуации и оценки обстановки.

На Байконуре было более десятка гарнизонов и сотни объектов, куда без специального пароля или кода проникнуть было невозможно. За всю историю полигона не было случая проникновения вражеской агентуры на его территорию. Эту тему можно было бы продолжить и дальше.

Но время шло, и пока никаких прогнозов на получение квартиры и встречу с семьёй не было. Уже надоела жизнь в общежитии, в маленьком гарнизоне, затерянном в казахской степи. Я откровенно тосковал и старался больше времени бывать в казарме с личным составом, где работа с людьми отвлекала от грустных мыслей. Я знал, что и Тане было нелегко одной с детьми, но пока вопрос нашей встречи не решался. Мы никогда так долго не были вдали друг от друга.

Несколько раз после служебных совещаний у генерала Павельева я напоминал ему о себе. На мой вопрос: «когда?», он обнадёживал, и отвечал: «Бельченко, о своём обещании помню, уже скоро должна освободиться комната в общежитии, как получишь ключи - поедешь за семьёй, жди». Я немного успокаивался и ждал.

 

Глава 6. Жаркое лето 1961-го

Уже давно отцвели степные тюльпаны, отбушевала семидневная, апрельская песчаная буря, которую сторожилы-казахи называли «бескунак», что в переводе означало «семь братьев». Мой сослуживец, инженер-испытатель, а впоследствии первый директор Ленинской студии телевидения поэт литобъединения «Звездоград» Саша Корнилов, в частности, так писал об этом природном явлении:

«Ну и пыль, ну и пыль, чёрт возьми,

Как в тумане - не видно ни зги,

Только жажда кипит на губах,

И скрипучий песок на зубах,

Да сыпучий песок под ногой,

Дикий ветер тугою струёй».

 

Действительно, песок стоял стеной, и в двух шагах ничего не было видно, но жизнь не замирала, продолжалась боевая подготовка, работали все службы и решались повседневные задачи. К стихии трудно привыкнуть, но преодолеть её можно. Как обычно, в этих краях, после песчаной бури начиналось жаркое лето.

Лето 1961 года, как потом говорили старожилы, было экстремально жарким. Уже в мае дневные температуры достигали 35-40 градусов. Вообще этот пустынно-степной район Казахстана отличался резко континентальным климатом. Практически, бесснежная зима, с температурами до -40, -45 градусов. Кроме пустынной растительности, саксаула, без воды здесь ничего не растёт. Летняя жара изнуряет до конца сентября. Не зря бытовала у нас такая расхожая шутка, похожая на правду: «Жить в этих районах практически невозможно, но для службы лучшего места не найдёшь». Кондиционеры в то время были большой редкостью и оборудовались ими только кабинеты больших начальников или помещения, где находилась особо чувствительная аппаратура.

На стартовой позиции, где работал боевой расчёт, металл ферм обслуживания и других металлических предметов, к которым прикасались руки, обжигал, и без перчаток невозможно было выполнять те, или иные операции. В помещениях столовых, казармах и общежитиях было жарко и душно. Но благодаря артезианским скважинам, пробуренным недалеко от стартовой позиции, недостатка в воде не было. Там же были оборудованы душевые установки, которые позволяли расслабляться после изнуряющей жары. Тем, кто после службы уезжал домой железнодорожным транспортом, предстояло, в течение 35, 40 минут, пройти испытание жарой в вагонах, которые до этого целый день стояли в тупике, под палящим южным солнцем. Тут уж было не до романтики.

Я с тревогой думал о том, как моя семья будет привыкать к такой резкой смене климатических зон Севера и Юга. Но другого выхода не было. Надо будет адаптироваться к новым условиям. Люди ко всему привыкают. Надеюсь, и мы тоже привыкнем. В один из «горячих» июльских дней, после окончания совещания в политотделе полигона генерал Павельев пригласил меня зайти в кабинет. Я понял, что для меня есть важная новость. И не ошибся. Улыбаясь, Николай Васильевич сказал: «Ну вот, Бельченко, пришёл твой черёд, сейчас пойдёшь в управление тыла, возьмёшь у них ордер и ключи от комнаты в семейном общежитии, оформишь в строевой части отпуск на десять дней и завтра же отправляйся за семьёй». Я от души поблагодарил генерала, сделал всё, как он сказал и пошёл осматривать наше временное жильё. Деревянное общежитие находилось на окраине городка и представляло из себя барак, в котором ранее проживали офицеры-первостроители.

Это было историческое место. Впоследствии, рядом, метрах в 15, 20 был установлен памятный знак - большая гранитная глыба, на которой были высечены слова: «Здесь, 5 мая 1955 года военными строителями войсковой части 12 253 было заложено первое здание гор. Ленинска».

Но тогда это было просто место, где мне предоставили возможность жить с семьёй, пока не получим более пригодное для жизни жильё. Хотя, по тем временам, мы рады были и этому.

 

Глава 7. Город ракетчиков - Звездоград

Немного истории

 

«Город пахнет тюльпанами,

пахнет цементом и разговаривает со звёздами,

Город спорит с барханами,

борется с ветром и резвится подростками.

Город на карте не обозначен,

точкой на ней не покоится.

Город наш Кибальчичем начат,

Циолковским продолжен.

Нами строится».

        В. Злобин - поэт Байконура.

 

16 мая 1955 года на станцию Тюра-Там Кзыл-Ординской области, Казахской ССр прибыл первый эшелон строителей. С этого момента начинается подлинная история города Байконур.

А начинался он с небольшого хутора в нескольких километрах от условной границы, откуда начиналось строительство, собственно, города. Хутор назвали Бондаревкой, по фамилии командира батальона строителей Бондарева, который организовал строительство землянок и деревянных бараков, для размещения и проживания солдат-строителей, офицеров и их семей.

Позже, после передислокации батальона, туда, уже легально, заселялись офицеры с семьями. Конечно, условия там были ужасные: жара, ветер, песок, ядовитые насекомые местной фауны - фаланги, скорпионы, каракурты. Но люди приспосабливались и жили, несмотря ни на что. По мере строительства жилых домов в городе, происходила миграция жителей Бондаревки в цивилизованные условия жизни.

В1959 году, военному городку был присвоен статус посёлка, который был назван Ленинский, Кармакчинского района, Кзыл-Ординской области. Он представлял собой довольно обширную территорию, огороженную с двух сторон колючей проволокой, две другие стороны омывала река Сыр-Дарья, которая здесь делает поворот. Значительную часть посёлка, на то время, составлял деревянный, городок, состоящий из сборно-щитовых жилых и служебных домов, хотя штаб полигона, гостиница, сберкасса и госпиталь были построены по капитальному проекту.

В центральной части, в то время, уже было построено более 20 кирпичных строений (мужское и женское общежития, несколько жилых домов, зимний клуб-кинотеатр, ТЭЦ, пекарня, баня, прачечная, пожарное депо, столовая, средняя школа, очистные сооружения, станция водоснабжения), в основном, вся инфраструктура, необходимая для жизни и деятельности населённого пункта.

Были сданы в эксплуатацию четыре казармы, здание управления измерений, красивый деревянный летний кинотеатр, а также гостиничный комплекс для гостей и космонавтов. Позднее для них была построена специальная гостиница, известная под именем «Космонавт».

В посёлке базировались ряд представительств промышленных предприятий, ОКБ и научных учреждений. Кроме открытого наименования, были ещё служебные обозначения: площадка 10 - собственно город, площадка 9 - городок строителей, площадка 13 - кладбище и т.д. Функционировал аэродром «Ласточка» с металлической взлётно-посадочной полосой, (ВПП ).

Через два года был построен великолепный аэропорт «Крайний», с ВПП для приёма гражданских и военнотранспортных самолётов всех типов. Таким образом, сначала посёлок, а потом город, приобрёли черты хорошо спланированного, с точки зрения градостроительной, с прямыми зелёными улицами, населённого пункта.

Наш молодой город превращался в оазис в пустыне с хорошо организованной системой полива, что позволило создавать парковые зоны для отдыха горожан и осуществлять озеленение городских кварталов. Усилиями военных строителей шло большое жилищное и социально- культурное строительство.

К концу шестидесятых годов было построено почти 12 тысяч благоустроенных квартир, 6 общежитий и 9 гостиниц, госпиталь и больница с двумя поликлиниками, узел связи, отделение Госбанка, филиалы Московского авиационного института и военной академии, электро-радиотехникум, шесть школ и 19 дошкольных учреждений, Дом офицеров.

В 1962 году по многочисленным просьбам жителей городу было присвоено имя «Звездоград», однако не надолго, это название просуществовало всего восемь месяцев.

 Байконур. Площадь Ленина.

Байконур. Площадь академика С.П. Королева.

Впоследствии компетентные органы сумели убедить руководство Казахской республики во избежание нарушения режима секретности принять решение и назвать наш город Ленинск. Вскоре военная власть в городе перешла в ведение горисполкома.В 1998 году город был официально переименован в Байконур. С этого времени и город и космодром носят одно название.

 

Глава 8. Байконур - наш дом на долгие годы

«Итак, через несколько дней закончиться моя холостяцкая жизнь» - с удовлетворением думал я, лёжа на мягком диване купейного вагона поезда Ташкент-Москва и всю дорогу с нетерпением ожидал долгожданной встречи. И вот мы, наконец, вместе. Бурная встреча, объятья, поцелуи. Покончив с формальностями и быстро собравшись, прощаемся с соседями, сослуживцами и замечательной республикой Карелией. Теперь уже навсегда.

В начале августа мы прибыли к месту нашего нового жительства. Комната в бараке была просторной и мы постепенно стали обустраиваться на новом месте. Много было бытовых неурядиц. На первых порах были рады солдатским кроватям и казённой мебели. Снова привыкали к уличному туалету и заготовкам питьевой воды, которую надо было носить из уличной колонки.

Только мало-мальски определились - заболела Леночка, но всё обошлось. Ещё проблема. Иринке скоро предстояло идти в первый класс. Надо покупать школьную форму, учебники, тетради и т.д. Не помню уже, как мы решили все эти вопросы с её устройством, а также с посещением школы, которая была достаточно далеко от нашего общежития. При всём моём желании, помочь Тане в полном объёме я не мог. У меня заканчивался отпуск, и надо было уезжать на службу на целый день.

Все бытовые проблемы, как всегда, ложились на её плечи. Приходилось доставать продукты, многие из которых были в дефиците, в том числе детское питание, молоко, яйца и др. Овощи и фрукты тоже бывали редко. Надо было подолгу стоять в очередях в непривычную ещё жару. Иногда я что-то привозил с площадки из магазина Военторга, где можно было купить сгущенное молоко, печенье, конфеты.

Для тех, кто работал на площадках путь на работу и с работы домой был физически не лёгок. Я уже не говорю о целых днях на жаре. Ведь вагоны, в которых мы возвращались с работы, накалялись на солнце, и внутри была настоящая баня, в которой мы вынуждены были находиться 30-40 минут.

Дома мы появлялись мокрые от пота и мечтали о воде, как о манне небесной. Тех, кто успел получить благоустроенную квартиру, ждали ванна и душ. Такие, как я, бежали с ведром на колонку и там обливались водой, причем довольно холодной, рискуя серьёзно простудиться. Но это было ни с чем несравнимое блаженство.

Через несколько месяцев, мы тоже получили двухкомнатную квартиру, не далеко от реки Сыр-Дарьи, поэтому наша улица, самая крайняя в городе, называлась Речной. Кстати, рядом с нами, за забором, находились несколько элитных гостиниц, в которых проживали высокопоставленные гости, в том числе члены правительства, военные, учёные, конструкторы и космонавты. Дети наши, из близко расположенных домов, сбегались туда, чтобы взять у них автограф. Космонавты охотно общались с детьми. У нас до сих пор хранится открытка с автографом, который получила от первого космонавта наша дочь, первоклассница Иришка.

Постепенно наша жизнь входила в привычное русло. Дети наши приучались к самостоятельности, посильно помогали маме. Иринка училась нормально, учителя её хвалили. Я не помню, чтобы подолгу сидел с ней за уроками. Леночка была девочкой спокойной, без причины не капризничала. Правда, кушала она неважно. Когда я мог бывать дома, помогал ей кушать, развлекая разговорами и сказками, иногда, собственного сочинения. Очень любила, чтобы я её купал в ванной, кстати, Иринка тоже. И это продолжалось достаточно долгое время, вплоть до тех пор, пока позволяли рамки приличия, и их телосложение не стало приобретать соответствующее девушкам формы. Но и потом ещё долго спины им тёр только папа.

Я уже сам стеснялся и отказывался заходить к ним в ванную. Приходилось разъяснять им, что папа мужчина, а они девочки, и что они должны понимать, что девочки и мальчики - два разых пола и должны держать себя в рамках приличия, скромно. Конечно, до определённого возраста я для них был не мужчина, а просто папа.

Леночка была нашей любимицей, хотя я не помню, чтобы мы её, особенно баловали, или любили больше, чем Иринку, которая была старше её на семь лет, поэтому, часто, мы были к ней строже, а Леночка не давала повода для строгого к ней отношения. Так получилось, что Леночка ко мне привязалась, может быть, больше, чем к Тане. Она, например, с нетерпением ждала меня с работы и часто просила маму показать стрелки часов, когда я приеду. Иногда, бывало, что я уезжал в командировку на несколько дней и, тогда она скучала, не выдерживала, устраивала «спектакль», садилась возле дверей и начинала горестно вздыхать и приговаривать, растягивая фразы: «где моя па-па-а...» И так несколько раз, пока Таня, или Иринка не начнут ей объяснять, что к чему.

Жила в нашем доме мама моего сослуживца Толи Давиденко, которая приехала из Украины, из Полтавской области, присматривать за маленьким внучонком. Было ей в то время лет 60, может быть чуть больше. Всегда улыбчивая, доброжелательная, с мягким южнороссийским говором, она всегда охотно, несмотря на разницу в возрасте, общалась с Таней и привязалась к Леночке. Анастасия Христантовна, или, как все её называли, Христантовна, сама предложила Тане присмотреть за Леночкой, если она пойдет работать. Так, практически, сам собой решился вопрос, который Таня вынашивала долгое время.

Поскольку места в детских садах были в остром дефиците, предложение Христантовны было, как нельзя, кстати. Правда, как и в любом военном гарнизоне, таким же острым был дефицит рабочих мест для членов семей военнослужащих. Как правило, легче было устроиться учителям, медработникам, операторам и программистам вычислительной техники.

 Леночка с друзьями, 1965 год.

 По образованию Таня была плановиком-экономистом, и найти работу по специальности было большой проблемой. Поэтому, когда ей предложили поработать в кассе взаимопомощи при войсковой части 11 284, она восприняла это без особого энтузиазма, но решила не отказываться, исходя из того, что в будущем могут появиться и другие предложения. Как это нередко бывает, на этой работе она «задержалась» более, чем на 12 лет.

Непосвящённому человеку может показаться, что в КВП работа лёгкая и не очень ответственная. Подумаешь, выдавай ссуды и взимай членские взносы. Я, грешным делом, и сам сначала так думал, пока не узнал, что это повседневная работа с людьми и с деньгами, а КВП - это серьёзная финансовая организация, со своими инструкциями, нормативной базой и правилами банковских операций.

А ещё если учесть, что количество её членов насчитывало не 15-20 человек, а достигало полторы-две тысячи, то не трудно представить, какой объём работы нужно выполнить одному бухгалтеру, чтобы вручную, без компьютера, которых в то время и в помине не было, без вычислительной техники, обрабатывать и ежемесячно без ошибок оформлять финансовыйдокумент на каждого члена КВП и быть готовым дать чёткую информацию любому её члену, о количестве денег на его счету, сумму выплат и остаток не выплаченного кредита.

 

 

 

Татьяна Бельченко,

работник КВП.                 

Байконур, 1966 год

 

Трудно себе представить, чтобы выполняя такой объём работы, не допустить ни одной серьёзной ошибки! За всё время неоднократно проверявшая её работу ревизионная комиссия, писала в акте одно и то же резюме: «замечаний нет». Эта же фраза фигурировала и в актах московских ревизоров.

Конечно, никто не знал и не спрашивал, какой ценой это доставалось Тане. Воспитанное в ней родителями с детства трудолюбие, высокая ответственность за порученное дело, исключительная честность и скромность, а также высокие профессиональные качества позволяли ей добиваться таких высоких результатов в работе.

Наше первое транспортное средство. Ленинск, 1968 год.

 Сказать по правде, некоторые недоверчивые члены КВП скептически относились к тому, что вряд ли можно «сидеть на деньгах» и не взять ни копейки. Но проходило время - и даже самые отъявленные скептики замолкали. Таню знал весь город и все, кто с ней общался, отзывались о ней уважительно, с самой лучшей стороны.

Однако многие не знали, что огромный обьём работы, который она выполняла, оценивался не по справедливости. Ведь зарплата у неё была мизерной, но это её не останавливало и, чтобы во время всё успеть, работу ей приходилось брать на дом, а ведь ещё надо было успеть уделить внимание семье, мужу и решать многие бытовые проблемы. Это была дополнительная нагрузка.

Справедливости ради, нельзя не сказать о том, что члены правления КВП, в меру своих прав и возможностей, часто поощряли Таню, в том числе и материально. Конечно, в такой ситуации, ее, руководители шли нам навстречу, когда были какие-либо проблемы. Так, при дефиците мест в детских садах, наша Леночка была туда устроена. Так же нам помогли и с расширением жилплощади. Когда Иринка вышла замуж, не без нашего участия молодая семья получила однокомнатную квартиру. Таким образом, на этом жизненном этапе всё у нас ладилось, и всё было хорошо.

Через некоторое время Леночка пошла в школу. Через несколько лет с помощью кассы взаимопомощи мы приобрели легковой автомобиль «Москвич-412». Стало полегче, и мне и Тане. Дети у нас росли послушными, самостоятельными и до определённого возрастного периода особых хлопот нам не доставляли.

Что касается климатических и погодных условий, то постепенно мы, как и все наши сограждане приспособились и привыкли к экстремальным температурам в разные времена года. Именно «приспосабливались», потому, что привыкнуть к такому невозможно.

 

Глава9. Политработник научно-исследовательского испытательного полигона

 И снова я продолжаю рассказ о службе, о политической работе, о формах и методах воспитательной работы с личным составом, в условиях выполнения важных правительственных заданий по безаварийному пуску космических ракет и пилотируемых кораблей. Я уже упоминал, что на окраине города в 1964 году была построена городская железнодорожная станция и каждое утро труженики космодрома садились в поезда, чтобы ехать к своим местам работы. Вместе со всеми это же делал и я. Служба начиналась с постановки задач всем категориям личного состава на строевом плацу.

Командир испытательной части полковник Юрин Валентин Николаевич, со своими заместителями, проводили инструктаж и «разбор полётов». Только в период подготовки и проведения пусков ракет эти мероприятия отменялись. После построения в части начиналась плановая учёба по боевой и политической подготовке. Проводились политические занятия с личным составом и марксистско-ленинская подготовке с офицерами. В короткие промежутки между пусками ракет мы старались провести все запланированные мероприятия в системе политико-воспитательной работы: партийные и комсомольские собрания, групповые и индивидуальны, мероприятия, работали с активистами. Особенностями работы замполита испытательной группы были повседневная работа со всеми категориями военнослужащих, особенно с молодыми офицерами и солдатами. Изучение их настроений, помощь командирам подразделений организовывать и осуществлять воспитательный процесс.

Учитывая характер службы в отдалённой местности, климатические особенности, жесткие условия режима секретности, а также повышенная опасность работы специалистов с агрессивным ракетным топливом, техника безопасности выполнения обязанностей в составе боевого расчёта, особенно на фермах облуживания ракетных систем при подготовке пусков, требовалось коренным образом менять формы и методы воспитательной работы, обращая особое внимание на воспитание у личного состава высоких морально-волевых качеств, профессионализм и воинскую дисциплину.

Но главное внимание мы старались уделять индивидуальной воспитательной работе и требовать этого от командиров подразделений. Кроме этого, политработник, как и офицеры-командиры подразделений, вместе с подчинёнными участвуя в несении суточного наряда, в т.ч. дежурной и караульной службы, работая в составе боевого расчёта, должны были личным примером показывать образец достойного поведения и выполнения воинского долга. Ну и, конечно, он должен был быть политически подготовлен, чтобы участвовать в воспитательной работе среди личного состава по своему плану.

Я уже не говорю о том, что заместитель командира по политической части, вместе с командиром, нёсет персональную ответственность за упущения в боевой и политической подготовке, воспитании личного состава и укреплении воинской дисциплины. За истекшие несколько лет работы на полигоне у меня не было серьезных замечаний в работе.

  Ракетные будни. Ночной старт баллистической ракеты.

 В 1964 году мне было присвоено очередное воинское звание «майор». Для военного человека продвижение по службе, в должности и воинском звании, имеет определяющее значение, поэтому офицерские погоны с двумя просветами были вдохновляющим меня примером. Я переходил в категорию старшего офицерского состава, что стимулировало мой дальнейший служебный рост, в первую очередь, в должности, а затем и в звании. Но в карьере офицера-руководителя, была ещё одна важная деталь, что строго контролировалось кадровыми органоми - это уровень образования. Для продвижения по службе высшее образование было обязательным.

Через год я сделал попытку поступить в военно-политическую академию имени Ленина, но она окончилась неудачей и, чтобы не терять время, вместе с двумя своими коллегами - политработниками, мы поступили в Чимкентский государственный педагогический институт, который через четыре года успешно закончили.

 

 Глава 10. Космическая испытательная группа

В этот период в части проходили организационные мероприятия. В связи с тем, что научные разработки по радиоуправлению ракет перестали применяться на практике, наша испытательная группа осталась не у дел. Чтобы личный состав не бездельничал, группа стала выполнять функции охранного и тылового подразделения: караульная и внутренняя служба наряды на кухню и т.д. Кому такое понравиться?

 Стартовая площадка в дневное время

 Я стал писать рапорты о переводе в другое подразделние. Не всегда это быстро исполняется. Но мне повезло. Мой коллега, замполит группы по наземным испытаниям пилотируемых объектов, в связи с семейными обстоятельствами переводился в другой военный округ. На освободившуюся вакансию, по рекомендации начальника группы подполковника Беляева Владимира Васильевича, с которым я был хорошо знаком, был назначен я.

По этажам казармы наши группы были соседями. Командование части тоже не возражало. Испытательная группа подп. Беляева В.В. была особым подразделением. Её личный состав работал по подготовке к запуску космических аппаратов, в том числе и с космонавтами на борту.

Место работы её было в отдельном, огороженном щитами помещении МИКа (монтажно-испытательный корпуса), куда допускались только военные и представители ОКБ и промпредприятий, имеющие допуск к наземным испытаниям корабля-спутника.

Честно говоря, я завидовал своему коллеге Геннадию Кичанову, что он работал там, где каждый день бывали космонавты, учёные и конструкторы. За т.н. «загородку» заходили С.П Королёв, В.Н. Мишин, М.В.Келдыш, Г.В. Бармин, Е.И Раушенбах и др. известные учёные и конструкторы. Теперь и мне была оказана честь работать в этой «элитной» группе. Это было ответственно и немного тревожно.

Мой будущий командир В.С. Беляев был специалистом-ракетчиком экстра-класса. Прибыв на полигон в 1955 году с должности командира батареи, он вступил в командование группой, создал сплочённый высокопрофессиональный коллектив офицеров-выпускников военно -инженерных академий и высших училищ, которые возглавили боевые расчёты и обеспечивали высокий уровень работы на уникальной технике.

Поэтому сам Беляев и его подчинённые, пользовались авторитетом у командования части, испытательного управления, а также у учёных, разработчиков ракетных систем, конструкторов же от командиров подразделений. Он так же пользовался доверием у коммунистов и беспартийных солдат, сержантов и офицеров, и его регулярно избирали членом партийного комитета полка.

При решении важных вопросов он всегда советовался со своими заместителями. Не случайно, как сейчас бы сказали, рейтинг группы был неизменно высок и она, как правило, занимала первые места по итогам опытно испытательных работ среди остальных испытательных групп части.

Мне предстояло продолжить и сохранить авторитет коллектива. В этом плане Владимир Сергеевич, как всегда, в мягкой и ненавязчивой форме поставил передо мной задачи изучения общей схемы работы объекта и основными тактико-техническими данными космического корабля по уровню знаний для специалиста 3 класса, а также основные сведения по характеру работ боевых расчётов.

Я сам считал, что мне необходимо было учиться у специалистов группы, что я и делал в дальнейшей практической работе. В течение нескольких лет мне посчастливилось работать с человеком, которого я искренне уважал и всецело доверял. Думаю, что каждый, кто его знал, согласится со мной.

Наша дружная работа приносила нам обоим удовлетворение и давала хорошие результаты. Без ложной скромности скажу, что в результате согласованной работы командир и замполит были на хорошем счету у командования части, командования и политического отдела испытательного управления, а также у космонавтов, особенного первого отряда, которые дружили с ним и называли друг друга по имени.

Однажды Владимир Сергеевич пришёл в МИК вместе с Юрием Гагариным, где на стапеле проводились наземные испытания на корабле-спутнике «Восход». Он представил меня ему: «Знакомься, Юра, мой комиссар, Саша Бельченко». «Здравствуйте, Александр, а у вас фамилии почти оди¬наковые; специально, наверное, подбирали. Беляев, Бельченко. Наверное, не случайно? Беляев с улыбкой ответил: «Специально подбирал, для лучшей совместимости в работе, и не ошибся». Гагарин на прощанье спросил меня: «командир не обижает?», «Всё в порядке» - коротко ответил я. «Ну, добро, успехов вам обоим и удачи».

Я ещё вернусь к теме моей работы в группе Владимира Беляева.

 

 Глава 11. О моих руководителях и наставниках

 Сейчас хочу сказать о том, что за годы работы на Байконуре я приобрел богатый опыт политической работы под руководством старших товарищей, таких как замполит полка, участник Великой Отечественной войны и первопроходец Байконура Николай Иванович Гурьев, который помог моему становлению, как политработнику испытательного подразделения. Многому я научился у начальника политотдела 1-го испытательного управления полковника Кузнеченкова Бориса Ивановича, тоже ветерана войны и политработника с многолетним стажем.

Более трёхсот офицеров-инженеров-испытателей работали в составе управления и не каждый, к сожалению, несмотря на высокий профессионализм, отличался политической зрелостью и идейностью.

Руководимый им политический отдел проводил большую работу в в этом направлении, осуществляя целую систему мероприятий. Именно по инициативе Бориса Ивановича, стали традиционными проводы боевым расчётом в полёт космонавтов на стартовой позиции и доклад о готовности всех систем космического корабля.

Первый митинг личного состава состоялся при проводах Ю.А. Гагарина. Они впоследствии стали традиционными. Такие мероприятия повышали ответственность, мобилизовывали всех специалистов на успешное выполнение особо важных задач.

По его предложению, в управлении был объявлен конкурс на сооружение рядом со стартовым комплексом памятного знака, посвящённого запуску первого исскуственного спутника Земли. Борис Иванович пользовался заслуженным авторитетом у инженеров-испытателей первого испытательного управления за близость к людям, нестандартное мышление, за умение искать и находить компромиссы, за принципиальность и справедливость в решении любых вопросов.

Полковник Кузнеченков Б.И. уделял большое внимание работе подчиненной испытательной части. Проявлял жёсткую требовательность к командирам и политработникам за высокий уровень воспитательной работы с личным составом, укрепления воинской дисциплины и качественного и безаварийного выполнения пуска ракет. Я многому у него научился и благодарен за науку, которая способствовала моей зрелости, накоплению опыта и профессионализма.

Когда я был переведён на работу в политотдел испытательного управления измерений и математической обработки информации, то я встретился с небольшим, но очень дружным коллективом офицеров-политработников, который возглавлял моложавый, симпатичный и энергичный руководитель полковник Тужиков Василий Антонович, участник Великой Отечественной войны, выпускник военно-политической академии им. В.И. Ленина, умный и интеллигентный руководитель. В отделе царила атмосфера доверия и взаимопонимания, которую создавал и поддерживал сам Василий Антонович.

Я был назначен на должность пропагандиста политотдела, которая для меня была совершенно новой работой и осваивать её мне пришлось в процессе практической деятельности, после короткого напутствия полковника Тужикова. В круг моих обязанностей входили контроль и оказание помощи начальникам отделов управлений в проведении политической учёбы служащих и марксистко-ленинской учёбы офицеров инженеров-испытателей и командирам подчиненных измерительных пунктов, расположенных на значительных расстояниях от основной базы, по трассе полёта ракет, на территории протяжённостью более тысячи километров, в т. ч. туда, куда «только самолётом можно долететь».

И летали старенькими, ещё с военной поры, самолётами ЛИ-2, которыми был оснащён транспортный авиаполк, входивший в состав полигона. Правда, через некоторое время самолётный парк был обновлён. Летали, не менее одного раза в месяц, в составе специалистов инженерно-технических служб, работников штаба и политотдела, которые в течение недели проверяли состояние дел в подчинённых частях и помогали в решении тех или иных специальных, хозяйственных и бытовых вопросов.

Измерительные пункты - это отдельные воинские части, дислоцированные на разных расстояниях друг от друга в бескрайней казахской степи, в которых служили до 25 офицеров с семьями и до 70 человек личного состава, выполняющих, задачи измерения параметров полёта ракет, эвакуации местного населения, проживающих в опасных зонах, по трассе полета ракет и сбора упавших отработавших фрагментов топливных баков ракеты. В месте дислокации вокруг на сотни километров не было крупных населенных пунктов и функционировали они совершенно автономно, имея с основной базой связь только по радио.

Когда я в составе группы специалистов работников штаба и политотдела управления прибывал с плановой проверкой в такую часть, в мою задачу входило проверить организацию политической учёбы, проведение бесед лекций о международном и экономическом положении страны.

Я проводил инструктаж руководителей политучёбы, агитаторов и редакторов стенных газет и «Боевых листков». Начальник политотдела работал с командованием и вёл приём членов семей офицеров. Такая работа помогала накапливать опыт в моей практической деятельности.

 Работники политотдела испытательного управления измерений.

В центре полковник Тужиков В.А., 1968 год.

 Начальник политотдела внимательно наблюдал и оценивал успехи и недостатки каждого из нас. Три года я работал в политотделе. Своих коллег я до сих пор вспоминаю добрым словом. Инструктора по организационно-партийной работе Алексея Рогачевского, с которым мы вместе заканчивали Чимкентский государственный пединститут. Василия Хорошилова, помошника начальника политотдела по работе с комсомолом, заместителя начальника политотдела подп. Матвиевского Валентина Ивановича. За свой маленький рост инженеры отделов заглаза называли его «маленький подполковник», или «Лал Бахадур Шастри», за поразительное сходство с этим индийским государственным и общественным деятелем.

Среди инженеров-испытателей управления были прекрасные специалисты-ракетчики, кроме основной профессии, обладавшие поэтическим даром и художественным талантом.

Замполит испытательной группы Бельченко А.Г.

проводит политзанятие. 1966 год

 Я помню, к основным государственным праздникам испытательные отделы выпускали приложения к стенным газетам, которые по содержанию и оформлению были настолько интересны, что по сравнению с ними журнал «Крокодил» отдыхал. Было жуткое соперничество между коллективами отделов. Размеры этих т. н. «приложений» были по пять-семь метров ватмана.

Давало оценку им специальное жюри, куда входили работники политотдела, в т.ч. и я. Обсуждение было яростным. В качестве окончательных доводов принималось заключение начальника политотдела Василия Антоновича Тужикова, авторитет которого был непререкаем. В том числе, при определении призовых мест.

В сборнике воспоминаний ветеранов Байконура «Неизвестный Байконур», под общей редакцией составителя Б.И. Посысаева, изданном в издательстве «Глобус», Москва, 2001 год, я с интересом читал воспоминания Валерия Мальцева, моего сослуживца, который с поразительной точностью нарисовал портрет настоящего политработника.

Валерий пишет: «Василий Антонович никогда ничего не запрещал, хотя данной ему властью мог это сделать». И он приводит эпизод, свидетелем которого он случайно оказался. Редактор стенной газеты отдела номер два, высокий и худой подполковник Всеволод Штерин, один из самых яростных изобличителей-сатириков, никак не соглашался с мнением жюри, что один из сюжетов ничего общего с сатирой не имеет.

И тогда полковник Тужиков сказал ему вполголоса: «Уважаемый Всеволод, поверь, ты не прав, это не сатира, это просто бессильное и необоснованное оскорбление. Дело, конечно, твоё, ты автор и редактор» - и, переходя на «Вы», продолжил: «вот Вы потом остынете, вам станет стыдно и тогда вспомните меня...»

Далее Валерий продолжает: «Только наш начальник политотдела мог убедить авторов, что это потеря вкуса и пошлость». Его уважали, и ему верили. Он не был занудой и начётчиком, послушно выполнявшим указания сверху.  Он доходил до каждого и объективно доказывал, где, кто был не прав. Вообще, полковник Тужиков был из тех партийных вожаков, которые более всего дорожили доверием масс, когда все они воспринимаются не как одно лицо, а как конкретные офицеры и служащие, испытатели и учёные, товарищи по службе.

Могу с полным основанием, авторитетно подтвердить, что это справедливая оценка всего коллектива управления, которую обобщил и высказал Валерий Мальцев. Более того, хочу добавить, что Василия Антоновича многие не только уважали, но и любили, особенно молодёжь. Он был инициатором и организатором проведения в управлении и подчинённых частях КВНов, которые получили распространение в стране, после появления этой молодёжной телеигры под руководством А.В. Маслякова. Он также являлся активным участником литературного объединения поэтов и прозаиков Байконура «Звездоград» и киноклуба управления. Его любили и уважали также за то, что доверие к себе он зарабатывал не авторитетом должности или погон, а способностью в случае необходимости брать на себя ответственность за принятое решение.

Я помню был случай, когда он вступился за офицера, совершившего проступок и которому грозило серьёзное наказание. После обстоятельной беседы с ним он сказал вышестоящему начальнику: «Я за него ручаюсь», чем вызвал недовольство у руководства, за что ему крепко влетело. Но человек был спасён от суда чести, исправился, благополучно поступил в академию и уверенно стал подниматься по служебной лестнице. В этом поступке был весь В.А. Тужиков. Он оставил заметный след в не только в моей жизни. Это был, как говорят, политработник от Бога. Такие люди - редкость. Но они были в наше время. Наверняка, они есть и сейчас.

Заканчивая разговор о политотдельцах управления, которые работали с Василием Антоновичем Тужиковым, не могу не сказать о служащих, которые были равноправными членами нашего коллектива. Это машинистка Зоя Андреевна Дружиловская, жена полковника, помогавшая печатать тезисы моих выступлений. Впоследствии, мы дружили семьями. Так же писарь секретного делопроизводства Любовь Ивановна Гуркина. Обе серьёзные, ответственные и исполнительные работницы.

Вскоре после моего перевода в вышестоящий политотдел получили повышение по службе и мои бывшие коллеги. Сам полковник В.А. Тужиков, в начале 1970 года был назначен на генеральскую должность в Латвию, в город Ригу, начальником политотдела в Высшее военное училище. С сентября 1969 года я начал работать в политотделе полигона. Сначала инструктором, а потом - старшим инспектором. Это была новая, более высокая и ответственная ступень моей карьеры политработника.

В продолжение этой главы я хочу дать ещё несколько коротких зарисовок об уважаемых мной старших политработниках полигона, под чьим непосредственным руководством мне довелось работать. В первую очередь это Герой Советского Союза, начальник политотдела полигона генерал-майор Дружинин Михаил Иванович, активный участник Великой Отечественной войны, удостоенный звания Героя Советского Союза за подвиг, совершённый в одном из боёв с немецко-фашисткими захватчиками, еще, будучи в сержантском звании. Он также участвовал в боевых действиях против японских самураев.

В 1955 году окончил Высший военно-политический институт им. Калинина, в 1962 году Военную Академию Генерального штаба Вооружённых Сил СССР. Прибыв на полигон в 1964 году, он за короткое время завоевал авторитет в войсках и среди жителей города за человеческие качества, уважительное и внимательное отношение к людям. К нему шли за поддержкой и помощью офицеры и солдаты, жены военнослужащих, работники оборонных предприятий, командированных на полигон, и для каждого он находил добрые слова и конкретно решал и житейские и служебные вопросы. Он постоянно бывал в частях полигона на пусках ракет и космических кораблей, вникал в работу боевых расчётов, командиров и политработников. Он ставил перед политотдельцами задачи конкретной работы среди всех категорий военнослужащих.

Когда городская власть только формировалась, Михаил Иванович глубоко вникал в жилищное и социальное строительство, в работу школ и детских и других городских учреждений, в том числе торговли и общественного питания. С его именем связано строительство городских стадиона, кинотеатра, дворца пионеров. К нам, своим подчинённым, он относился с доверием и вниманием. Мы учились его стилю работы и всегда в трудную минуту спрашивали себя: «А как бы в этой ситуации поступил Михаил Иванович»? После службы на полигоне он работал на высших должностях в Советской армии и был уволен в отставку по болезни в звании генерал- полковника. Михаил Иванович Дружинин ушёл из жизни в 1989 году, после тяжелой болезни.

Офицеры политотдела полигона.  

В центре - Генерал-майор Дружинин М.И., 1971 год

 Новым начальником политотдела был назначен полковник (впоследствии генерал-майор) Воинов Анатолий Дмитриевич, тоже очень опытный политработник, участник войны, награждённый, будучи ещё рядовым, за солдатский подвиг, орденом Славы третьей степени и прошедший боевой путь от солдата до генерала.

Мне недолго пришлось работать с Анатолием Дмитриевичем, но он остался в моей памяти как человек неординарный, поначалу казавшийся несколько неуверенным в себе, но умевший собраться и принять единственно правильное решение. Он хорошо знал ракетную технику и предметно разговаривал с командирами и начальниками любого ранга. С нами был прост, порой либерален. По выражению лица мы знали, когда он чем-то недоволен или огорчён. Когда хотел пошутить, хитро смотрел из-под очков. Голос повышал редко, как правило, разговаривал ровно. В целом был закрытым человеком, и если чем-то делился, то только с тем, кому всецело доверял.

Мы почти одновременно покинули политотдел. Я уволился в запас по выслуге лет, а он был назначен на вышестоящую должность в Центральный аппарат Министерства обороны. Больше мы с ним не встречались.

Мне рассказывали бывшие его сослуживцы, жившие с ним в Москве уже после выхода в отставку, что он тяжело переживал развал Союза, трагедию, происшедшую с нашей страной в начале 90-х годов. В 1998 году преждевременная смерть вырвала его из рядов верных сынов Родины, ветеранов войны и ветеранов космодрома Байконур.

 

 Глава 12. Незабываемые встречи

Юрий Алексеевич Гагарин

Возвращаясь ко времени моей работы с в группе наземных испытаний кораблей-спутников, хочу ещё раз отметить, что мой предшественник, майор Геннадий Кичанов оставил мне сплочённый коллектив, где ничего не надо было менять, с точки зрения партийно-политической и политико- воспитательной работы.

Командиры подразделений были не только высококвалифицированными специалистами, но и политически грамотными руководителями и воспитателями. Секретари партийной и комсомольской организаций сами были классными специалистами в составах боевых расчётов, умело работали с подчинёнными по мобилизации их на успешное выполнение задач боевой и политической подготовки на качественную подготовку и пуски космических объектов. Работать в таком коллективе было более, чем приятно, а с таким командиром, как В.С. Беляев - вдвойне.

У меня как новичка большой интерес вызывал тот факт, что на технической позиции, где работал личный состав, часто бывали космонавты, с целью тренировок в кабине корабля. У меня возникла идея, пригласить в подразделение для встречи с личным составом, кого-либо из космонавтов. Я посоветовался с начальником группы, который поддержал меня и обещал договориться с Ю.А. Гагариным. Вскоре такая встреча состоялась. В Ленинской комнате собрался личный состав группы. Через некоторое время вошел Ю.А. Гагарин, в сопровождении подполковника Беляева. Несмотря на летний вечер, было довольно жарко и душно.

 Ю.А. Гагарин, с личным составом испытательной группы,

лето 1965 года

 Юрий Гагарин был в тенниске и спортивных брюках. Сразу начал с шуток, устанавливая контакт с молодёжью. Потом рассказал, как космонавты готовятся к полёту, о тренировках, о самом полёте, о некоторых заминках в работе технических систем в полёте, ну и о грандиозной встрече на земле, о поездках в разные страны мира.

Рассказал, как встречался с английской королевой и т.д. Сейчас об этом уже многое известно, а тогда информация была очень скудной и дозированной. Юрию Алексеевичу задавали множество вопросов, он терпеливо отвечал на них.

Наконец, Беляев сказал: «Всё, друзья, давайте поблагодарим нашего гостя за интересный рассказ. От вашего имени хочу заверить его и всех космонавтов, что личный состав группы приложит все силы, для качественного выполнения всех поставленных перед нами задач».

Юрий Гагарин поблагодарил за приглашение, сказал, что он и его товарищи благодарны всем, кто готовил и осуществил его полёт. Потом он раздавал автографы, расписываясь на открытках, в солдатских книжках, и даже на комсомольских билетах. Уходил он под аплодисменты со знаменитой гагаринской улыбкой на лице. У меня сохранилась фотография об этом незабываемом вечере, который оставил заметный след в моей памяти.

В дальнейшем мне не раз приходилось встречаться с Юрием Алексеевичем в рабочей обстановке, когда он бывал на космодроме, в период подготовки и проведения пусков космонавтов.

Вообще за время работы в группе до 1967 года мы с В. Беляевым организовывали встречи с Германом Титовым, Валерием Быковским, Константином Феоктистовым и Владимиром Комаровым.

 

 Владимир Михайлович Комаров

Так получилось, что Владимир Комаров пришёл к нам в группу перед своим последним полётом. Он выглядел немного уставшим, улыбка его была скупой, в основном, был серьёзен и чем-то озабочен.

Рассказывал о своём детстве, об осуществлении своей мечты подняться в небо, о службе в авиации и сколько сил и настойчивости потребовалось ему, чтобы попасть в отряд космонавтов. Это была его заветная мечта, и он осуществил её. С большим увлечением он делился своими впечатлениями о полёте на корабле-спутнике «Восход» командиром экипажа, в который входили Константин Феоктистов и Борис Егоров.

Они проявили большое мужество самообладание, выдержку, смелость и героизм, работая в космосе без скафандров, они сознательно шли на огромный риск, едва помещаясь в том же объёме орбитального отсека, что и у корабля-спутника «Восток», на котором летали Ю.А. Гагарин и его товарищи. Это было сделано для того, чтобы показать нашим соперникам - американцам, что мы уже многоместные корабли запускаем и что они уже далеко отстали в космической гонке.

Но, конечно, Владимир Михайлович говорил несколько с других позиций.

 Проводы космонавта Комарова в полет,

22 апреля 1967 года

 Он говорил об успехах советской науки и техники, о том, чем занимался экипаж в полёте и какие ценные сведения были получены в результате группового полёта. Даже мы, работавшие непосредственно на космодроме, многого не знали, и не могли знать, ибо это касалось компетенции тех, кому это было положено, а те умели держать языки за зубами. Встреча закончилась, как всегда, пожеланиями успехов в очередном испытательном полёте, где Владимиру Комарову предстояло испытать в полёте корабль нового поколения «Союз-1».

Этот полёт стал для него роковым. Все, кто был причастен к этому полёту, знали, что корабль был «сырым», т. е. недоработанным. Комаров тоже знал об этом, но честь офицера и космонавта не позволяла ему отказаться от полёта или высказать своё особое мнение. Никто из товарищей тоже не могли ему ничем помочь или что-либо изменить.

Есть документальный фильм, в котором друзья-космонавты, в автобусе, провожают Комарова к месту старта. Они поют песни, тормошат Комарова, подбадривают его, понимая и предчувствуя, что провожают его в последний полёт. Да он и сам это знает. Его лицо и внешний вид говорят сами за себя. Так оно и оказалось. 23 апреля 1967 года был осуществлён запуск нового корабля. Программа полёта - отработка полёта космических кораблей новой конструкции типа «Союз». Но какая могла быть отработка конструкции, когда все знали, что перед полётом в нём было обнаружено 58 серьёзных конструктивных недостатков, устранимых только на земле. Комарова могло бы спасти только чудо, но чуда не произошло.

 Место гибели летчика-космонавта,

дважды Героя Советского Союза, полковника В.М. Комарова.

Оренбургская область 1967 год

 Двое суток на орбите космонавт мужественно боролся за живучесть корабля и, получив команду уходить с орбиты, направил корабль к Земле. Однако парашютная система работала в нештатном режиме. Стропы основного и запасного парашюта запутались, и спускаемый аппарат на большой скорости ударился о землю. Космонавт Владимир Комаров погиб.

Это произошло 24 апреля 1967 года в Оренбургской области. Посреди степи могильный холмик и металлический обелиск, огороженные штакетником. Это место, где погиб лётчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза, полковник Владимир Михайлович Комаров.

 

Ю. А. Гагарин - новая встреча

Летом 1966 года, политический отдел 1-го испытательного управления, проводил семинар актива комсомольских организаций испытательного управления и подчинённых частей с участием политработников подразделений. В этот период шла подготовка к наземным испытаниям и запуску очередного космического корабля. Как всегда, на космодром прибыли все космонавты во главе Ю.А. Гагариным.

По ряду причин в работе возникла пауза и, пользуясь присутствием космонавтов, начальник политотдела управления решил пригласить на мероприятие Юрия Гагарина для встречи с комсомольским активом. Он должен был выступить после обеденного перерыва.

Я с коллегами, замполитами подразделений, быстро пообедали в офицерской столовой и вернулись в клуб части, где проходил семинар. В фойе было прохладно и тихо. Мы решили сыграть в биллиард. В разгар игры отворилась входная дверь, и вошли Ю. Гагарин с начальником клуба ст. лейтенантом Славой Дрёмовым. Юрий Алексеевич со всеми поздоровался за руку. Узнав меня, спросил: «Как дела, комиссар?». Получив положительный ответ, произнёс: «Вы не против, если я сыграю с победителем?».

Мы быстро закончили игру, в которой я одержал победу и начали новую партию с Гагариным. Уже с первых минут игры я почувствовал руку опытного партнёра. «Играйте, комиссар» - с полуиронией сказал он, передавая кий. Игра шла с переменным успехом. Я не был опытным игроком. Играл от случая к случаю, но мне порой просто везло, или Юрий Алексеевич мне просто подыгрывал на первых порах?

В конце первой партии в его игре я почувствовал уверенность и азарт игрока. Удары по шарам были точны и профессиональны. Но мне везло, и мои удары нередко достигали цели. Биллиардный стол окружили, вернувшиеся после обеда участники семинара и своими репликами только мешали сосредоточиться. Однако в какой-то момент игра выравнивалась, и я даже вырвался вперед и повёл в счёте.

 Ю.А. Гагарин с политработниками и комсомольским

активом космического полка. 1966 год

 Юрий Алексеевич стал играть осторожнее и уже меньше шутил и реже комментировал, когда ударял по шару. Наконец счёт сравнялся и победный шар, всё же, забил я. Вторая партия у меня сразу не заладилась, а Юрий Алексеевич показал мастер-класс игры на биллиарде. Зрители бурно реагировали аплодисментами на каждый забитый им шар. Выиграл он с блеском. Пожал мне руку и посоветовал больше тренироваться и нарабатывать опыт.

В это время всех пригласили в зал, для продолжения работы семинара. Сидя в президиуме, Ю. Гагарин внимательно слушал выступающих, что-то записывая в блокнот. В конце работы семинара он взял слово и выразил удовлетворение за то, что многое узнал полезного для себя. Он одобрительно отозвался об опыте работы комитета ВЛКСМ части, по мобилизации молодёжи на успешное выполнение опытно-испытательных и научно-исследовательских работ. Передал привет от всех космонавтов и выразил уверенность, что личный состав управления выполнит все возложенные на него задачи. Затем рассказал, чем живёт Центр подготовки космонавтов, какие выполняет задачи. В конце своего выступления сказал, что добился права готовиться к новому полёту и уже приступил к тренировкам. Эти слова присуствующие встретили аплодисментами. В заключение начальник политотдела полковник И.Т. Непогодин подвел итоги семинара и поблагодарил полковника Ю.А. Гагарина за участие в нём.

Потом Юрий Алексеевич раздавал автографы и по группам фотографировался с участниками семинара. Когда мы рассаживались на сцене, он взял меня за руку и посадил рядом с собой. Эта любительская фотография является одной из самых дорогих реликвий из того незабываемого времени.

Трудно говорить или писать о человеке, о котором, казалось бы, известно всё. Много раз приходилось видеть его в рабочей обстановке на старте и технической позиции, на различных служебных и общественных мероприятиях. Он остался в памяти моей скромным, понятным и простым, по-спортивному подтянутым, опрятным, с отменной строевой выправкой. Всегда был приветлив и внимателен к людям. Он выдержал испытание славой и всегда оставался человеком, лишенным всякого самомнения и высокомерия. Его по отечески любил Сергей Павлович Королёв, который совсем не случайно остановил на нём свой выбор для первого полёта в космос.

Ю.А. Гагарин олицетворял эпоху начала космической эры.

 

Сергей Павлович Королёв

В январе 1966 года скоропостижно ушёл из жизни С.П Королёв, выдающийся учёный, с именем которого связана целая эпоха в области создания и развития ракетно-космической техники, в т.ч. создания пилотируемых космических кораблей и дальнейшего освоения космического пространства. Но при жизни он не был известен широким массам людей. В редких газетных публикациях его называли загадочным псевдонимом - «Главный конструктор».

Сергей Павлович был человеком трудной судьбы. Годы непонимания его авангардных ракетных проектов, колымская ссылка и война - вот главные вехи его жизненного пути. И только последние 20 лет жизни он смог отдаться своему любимому делу, которое увенчалось триумфальными результатами.

В один из периодов моей службы на Байконуре (1964-1965 годы) я неоднократно был свидетелем и непосредственным участником событий, связанных с деятельностью Королёва, или как его за глаза называли коротко и уважительно гражданские и военные, - «СП». Каждые наземные и стартовые испытания он внезапно появлялся там, где производились важные и ответственные работы. Он был строг и нетерпим к разгильдяйству. Выражение лица его почти всегда было хмурым и озабоченным. Редко ходил со «свитой». Зимой в длинном пальто и в чёрной шляпе, летом в лёгких брюках и в курточке с коротким рукавом.

Подчиненные ему инженеры и др. специалисты побаивались его жесткой требовательности и вспыльчивости, т.к. он, в пылу гнева запросто мог уволить провинившегося прямо на рабочем месте, правда, потом отходил и возвращал его обратно. Боялись его и военные, даже большие начальники старались не портить с ним отношений, т.к. его авторитет в «верхах» и влияние были настолько велики, что одно только его слово могло подпортить карьеру любому, кого «СП» сочтёт персоной нон грата, т.е. нежелательным на космодроме лицом. Поэтому никто не позволял себе вступать с ним в пререкания. Честно говоря, мне глубоко не симпатичны начальники-самодуры, но Королёв был гений, а гениям видно прощаются скверный характер и вызывающее поведение.

 С.П. Королев, Валентина Терешкова          Академик С.П. Королев

с дублершами В. Пономаревой и

И. Соловьевой. На старте, 1963 год

Правда, здесь надо было учитывать, что он не терпел разгильдяйства в зоне своего влияния и ответственности. На моей памяти остался лишь один случай, когда он получил надлежащий отпор за грубость по отношению к авторитетному и уважаемому на космодроме начальнику.

Однажды «СП» производил очередной «разбор полётов», в котором доставалось всем, и гражданским и военным. Речь шла о серьёзном упущении в работе личного состава испытателей, и военных, и представителей ОКБ, в результате чего был отложен пуск ракеты. Ситуация чрезвычайная! Когда он уже практически «выпустил пар», то вдруг вспомнил, что виноваты здесь и политработники, которые, по его мнению, «умеют только молоть языком» и не занимаются практической работой.

И обращаясь к присутствующему на совещании начальнику политотдела космодрома генерал-майору Дружинину, начал выговаривать ему: «Вы чем тут занимаетесь, товарищ Дружинин, когда прекратятся безобразия? Я не посмотрю, что вы Герой Советского Союза и добьюсь, что вы тоже понесёте ответственность за то, что здесь происходит».

Михаил Иванович встал. На его смуглом и ещё более потемневшем лице заиграли желваки. Он был оскорблён и возмущён. Но стараясь не дать выхода всплеску эмоций, твёрдо сказал: «Уважаемый Сергей Павлович, кто вам дал право разговаривать со мной и присутствующими здесь руководителями в таком оскорбительном тоне. Вам должно быть известно, что я на полигоне являюсь представителем и уполномоченным Центрального Комитета партии, и только он имеет право давать оценку моей деятельности. Что касается моих наград, то я не позволю Вам сомневаться в том, что я получил их незаслуженно. Я доложу в ЦК партии о Вашем недостойном коммуниста поведении. Что же касается чрезвычайного происшествия, то мы сделаем выводы и немедленно примем меры, чтобы как можно быстрее поправить сложившуюся ситуацию. Ваших угроз я не боюсь, и если партия посчитает, что я не справляюсь со своими обязанностями, я готов ответить за это, но огульно охаивать коллектив полигона я ни Вам, ни кому бы то другому, не позволю. Я всегда с большим уважением относился к тому, что Вы сделали и делаете для укрепления могущества государства, но мы делаем одно общее дело, за нами стоят сотни и тысячи прекрасных специалистов. Ошибки бывают в любом деле и с этим надо счтаться. Криком дело не поправишь. Надо сначала разобраться, а уж потом выдавать каждой сестре по серьге».

В зале воцарилось гробовое молчание, пока начальник полигона не скомандовал: «Все свободны». Разошлись молча. Начальство осталось в зале и долго не выходило. Потом мы узнали, что «СП» ещё пытался «качать права», но запал его был уже не тот. На следующий день он приехал в политотдел, прошёл в кабинет к М.И. Дружинину и долго не выходил оттуда. О чём разговаривали два больших и уважаемых руководителя? Думаю, Королёв приезжал мириться.

С.П. Королёв в период испытаний почти постоянно находился на стартовых комплексах - там, где выполнялись наиболее важные и ответственные работы. Поэтому ему часто приходилось ездить ночевать в город за 35, 50 км. Чтобы быть ближе к месту работы и не терять время на переезды, ему построили на площадке №2 сборно-щитовой домик, который надолго стал ему и местом отдыха, и кабинетом. Близость от стартового комплекса позволяла ему в любое время посещать объекты без сопровождающей его свиты.

Рядом с его домиком построили такой же, где перед полётом в космос, отдыхали Юрий Гагарин и Герман Титов. Так и вошли они в историю под названием: «домик Королёва» и «домик Гагарина», которые в настоящее время являются неотъемлемой частью музея космонавтики на Гагаринском старте.

Испытатели, которые много раз были свидетелями и участниками эпизодов, связанных с деятельностью С.П. Королёва, много рассказывали о нём. Вот один из рассказов мне начальника испытательной команды Олега Соловьёва, характеризующих «СП» с довольно неожиданной стороны.

Однажды, у испытателей что-то не ладилось при завершении комплексных испытаний на космическом корабле. Трое суток безрезультативной работы. Королёв молча наблюдал за действиями расчёта и не выдержав, приказал прекратить безобразие, построить личный состав и доложить обстановку. Он смотрел на лица специалистов, не выражавшие ничего, кроме безразличия и усталости и спокойным голосом попросил работать чётко и строго по инструкции, тогда, сказал он, всё получится. Неожиданно улыбнулся, отошёл в угол зала и присел на стул оператора. Начали всё сначала. И тут произошло то, что иногда называют чудом. Комплексные испытания прошли, как по маслу, без замечаний.

Соловьёв доложил С.П. Королёву, что объективный технический контроль свидетельствует: все параметры в норме, замечаний нет. Полковник запаса С.П. Королёв, а именно это воинское звание он и имел, сурово произнёс: «Давно бы так. А то Ваньку валять вы горазды, я за вас работать не собираюсь». И вышел из зала. Потом дежурный по части позвонил нам и сообщил, что Королёв вызвал свой автобус, чтобы развезти нас по домам, и просил командира части дать всем день отдыха, чтобы отоспаться.

Вот ещё один эпизод, свидетелем которого уже я был лично. Шла подготовка к лётным испытаниям трёхместного КК (космического корабля) «Восход», в период моей работы в группе, которой командовал В.С. Беляев. Шли наземные испытания систем и агрегатов космического корабля. Подчинённый Олега Соловьёва начальник расчёта лейтенант А. Сажко должен был работать в пилотской кабине корабля.

По инструкции, утверждённой самим «СП», предписывалось работать внутри кабины только в спортивных костюмах, которыми должны были обеспечить испытателей представители промышленности. Однако, по чьей-то халатности, на место работы забыли их доставить и лейтенанту приказали начинать работу в военном обмундировании. Как это обычно бывает, на наш участок монтажно-испытательного корпуса зашёл Сергей Павлович, поздоровался с начальством за руку, спросил как дела, ему доложили. Он поднялся на стапель, где стоял спускаемый аппарат и вдруг увидел, как из кабины, ногами вперед, в несвежих зелёных носках выползал Сажко, в брюках и форменной рубашке. И тут СП взорвался. Он изменился в лице и закричал: «Ты кто, кто позволил в грязных носках и в одежде влезть в космический аппарат? Вон отсюда!»

К изумлению присутствующих, Сажко не оробел и сделав обиженное выражение лица обратился к «СП»: «Сергей Павлович! Я здесь виноват меньше всего. Я отказывался работать без спецкостюмов, но мне сказали, что их не успели привезти и приказали работать. Я-то здесь при чём?» Королёв долго смотрел на нахального лейтенанта, потом отрешенно махнул рукой и медленно спустился со стапеля. Тут его окружили военные и гражданские начальники, стали убеждать, что костюмы немедленно доставят, но Королёв продолжал тихо кипеть: «Бардак, никому доверять нельзя».

Он отчитал начальника группы: «От тебя, Беляев, я этого не ожидал. Примите меры к недопущению подобного безобразия». Затем он обратил свой гнев на ведущего инженера, непосредственно подчиненного ему, ответственного за работы на корабле. Он ему строго выговаривал, и в заключение заявил: «Всё. Мне надоело без конца говорить одно и то же. Вы уволены. И чтобы я вас здесь больше не видел». И добавил: «Никогда».

Кстати сказать, Королёв в пылу гнева прямо на рабочем месте «увольнял» своих сотрудников, а назавтра требовал, чтобы они были на работе. Так было и на этот раз. Потом он подошёл к лейтенанту Сажко и сказал, обращаясь к нему: «Не обижайся, лейтенант, что накричал на тебя, погорячился».

- «Бывает, Сер¬гей Павлович, не огорчайтесь, я работал аккуратно, всё будет нормально».

Королёв ничего не ответив, покачал головой и вышел из зала. Начальник группы В. Беляев только и нашёлся, что сказать лейтенанту: «тебя кто за язык дёргал, помолчать не мог?»

Мне несколько раз приходилось встречать С.П. Королёва на старте или в монтажно-испытательном корпусе и всегда моя рука тянулась к фуражке в воинском приветствии, и он подносил руку к шляпе. Думаю, что это было совершенно осознанно, ибо я приветствовал одного из первых лиц, непосредственно причастных к делам космодрома, а также человека, имевшего воинское звание старшего офицера. Во взгляде его была какая-то притягательная сила, которая невольно заставляла принимать команду «смирно!» и отдавать ему честь.

Однажды мне пришлось познакомиться с ним лично, и тоже на технической позиции. Был февраль 1965 года. Шла подготовка к новому невиданному доселе эксперименту в космосе. Впервые в мире космонавт должен был выйти в открытый космос и это событие, тоже впервые, должна была запечатлеть автоматическая телевизионная камера, установленная на борту космического корабля. Работы шли полным ходом.

На огороженной части МИКа, где работала наша группа, стоял орбитальный отсек корабля «Восход-2». Внизу, на отдельном стеллаже, находилась необычная конструкция - большая гофрированная труба, диаметром 90 см. Она складывалась в гармошку и в полёте должна была выдвигаться из люка и превращаться в переходный отсек, через который космонавт должен был выйти в открытый космос.

Это ноу-хау инженерной мысли ОКБ С.П. Королёва скромно и незаметно лежало на предназначенном ему месте. Ничем не примечательная гофрированная, как у противогаза, только намного объёмнее, труба, через небольшой промежуток времени должна была стать для Алексея Леонова дорогой к славе первооткрывателя и, как потом выяснится, она же - чуть не погубит его при возвращении в корабль.

Но научная мысль не стоит на месте. Сейчас космонавты выходят в космос как из дверей своего дома, выполняют гигантский обьём работ и спокойно возвращаются в корабль. Тогда это была задача, сопряжённая с огромным риском для космонавта, которого подстерегали неведомые опасности.

Я немного отвлёкся от главной темы рассказа, поэтому продолжу. Однажды наша группа работала на технической позиции и на период обеденнного перерыва личного состава, по указанию начальника, я, с двумя сержантами-специалистами остался на дежурстве. Через некоторое время вдруг открылась дверь, и в помещение вошёл С.П. Королёв и незнакомый мне человек в кожаной куртке и яловых сапогах. Я доложил Королёву о ходе работ и о том, что группа подп. Беляева находится на обеденном перерыве. Он поздоровался и представил мне своего спутника. Им оказался конструктор космических телерадиосистем Серго Мнацаканян.

Они поднялись на стапель, и Королёв стал показывать ему общий вид орбитального отсека, объяснять конструктивные особенности корабля. Он подвёл своего коллегу к переходному отсеку и стал ему рассказывать о его назначении и задачах и что главное - это выполняемый впервые в мире эксперимент - выход космонавта в открытый космос. «На наружном креплении отсека будет находиться твоя телекамера. Она должна будет увековечить выход человека в открытый космос». Показывая на переходный отсек или шлюзовую камеру, он посетовал на то, что очень непросто придется космонавту в этой трубе. «Слишком мал её объём. Но пока ничего изменить нельзя, ограничены вес и габариты корабля», сказал он.

Не зря беспокоился Главный конструктор. Мы все помним день 18 марта 1965 года, когда Алексей Леонов вышел в открытый космос. Всё шло в штатном режиме, кроме завершающей операции, которая заставила поволноваться тех, кто был причастен к этому эксперименту. Благодаря мужеству и самообладанию космонавта всё закончилось благополучно, но о том, что пришлось пережить космонавту при возвращении в корабль, стало известно много позже

А произошло вот что. Когда А. Леонов выполнил программу выхода в открытый космос, ему приказали возвращаться в корабль. Он попробовал сделать это по инструкции - головой вперёд. Но ничего не получилось, т.к. произошёл автоматический наддув скафандра, который препятствовал входу в шлюзовую камеру. Ситуация выходила из-под контроля, и угроза космонавту навсегда остаться в космосе становилась реальной. В этот момент Леонов проявил хладнокровие, выдержку, мужество и героизм. Вопреки инструкции, развернувшись ногами вперёд, он с большими усилиями протиснулся в корабль, закрыл за собой люк и попал в объятья своего друга Володи Беляева.

Но это было несколько позже, а пока Королёв, обращаясь к одному из сержантов, спросил его о назначении и принципе работы одного из агрегатов на внешней части корпуса корабля. Я хорошо представляю лицо, внешний вид сержанта, но фамилию вспомнить не могу. Он был классным специалистом, и я был уверен, что он не подведёт. Так и произошло.

Сергей Павлович остался доволен ответом и, обращаясь к своему спутнику, произнёс: «Ты смотри, какой молодец, четко и толково всё рассказал» и шутливо добавил: «даже мне понятно. Нет, я серьёзно. Я действительно не знал, что это за прибор, как это ни парадоксально звучит, но я, Главный конструктор не имею возможности знать конструкцию всего корабля. Ты же знаешь, мы даём лишь принципиальную схему, а потом большой коллектив должен вдохнуть в неё жизнь. Молодец, сержант. Спасибо. Если у вас все такие специалисты - я спокоен».

«Так точно, Сергей Павлович - сказал я, у нас большинство таких, как сержант. Пока замечаний по работе нет и будем стараться, чтобы не было». «А вы, майор, заместитель Беляева? Передайте ему, что этот сержант заслуживает поощрения, а вам как замполиту надо распространить его опыт среди личного состава». Королёв и его спутник весьма довольные попрощались, пожали нам руки, пожелали успехов в службе и вышли из зала.

Последняя моя встреча с Сергеем Павловичем Королёвым, состоялась во внеслужебной обстановке и узнал я его как простого, доступного и гостеприимного хозяина.

 

 Как я со знаменитым «СП» чай пил

Как известно, военнослужащие, так же, как и все граждане СССР, принимали участие в компании по выборам в различные органы власти. В гарнизонах образовывались закрытые избирательные участки, составлялись списки избирателей, в которые вносились как постоянный, так и переменный состав военнослужащих. Если мне память не изменяет, предстояли выборы в Верховный Совет Казахской ССР. Я был избран председателем участковой избирательной комиссии площадки № 2.

Надо сказать, что в воинских частях голосование проходило несколько иначе, чем в обычных условиях гражданской жизни. В шесть часов утра подразделения приходят на избирательный участок организованно, конечно без строя и в порядке очереди каждый получает бюллетень и голосует. Весь этот процесс происходит относительно быстро, и к середине дня на избирательный участок приходят только отдельные военнослужащие, которых подменяют из суточного наряда, караульной службы и боевого дежурства.

Примерно в это время в фойе солдатского клуба, где находился избирательный участок, вошла группа старших офицеров и гражданских лиц, среди которых были С.П. Королёв, которого сопровождали начальник 1-го испытательного управления Герой Социалистического труда полковник А.С. Кириллов, начальник политотдела полковник Б.И. Кузнеченков и еще два человека гражданских, фамилии которых я не знал. Я встретил их, представился и пригласил к столам, где находились списки избирателей. Они получили бюллетени, проголосовали и, оживлённо беседуя, остановились у выхода.

Я находился неподалеку, провожая их. Вдруг Сергей Павлович обращается ко мне: «Мне знакомо ваше лицо, майор. По-моему, я вас видел недавно, в МИКе, перед полётом Беляева и Леонова».

«Так точно, Сергей Павлович, вы были на технической позиции группы подполковника Беляева вместе с конструктором Мнацаканяном, во время обеденного перерыва».

«Совершенно верно, ушёл от вас с хорошим настроением. Удивил меня тогда ваш сержант. Он мне так обстоятельно рассказал конструкцию прибора, что помню до сих пор. А ведь он специалист по другой системе. Какой молодец! Передайте ему, майор, что после демобилизации, я бы мог взять его на одно из наших предприятий, если у него будет желание. Кстати, я просил его поощрить».

«Уже сделали, Сергей Павлович» - вступил в разговор начальник политотдела. Политотдел выпустил специальную листовку, посвящённую опыту работы специалистов группы, в том числе и этого сержанта. Командир части поощрил его краткосрочным отпуском на родину».

«Ну, что ж, правильно, не перехвалите только». Неожиданно, Королёв обращаясь ко мне спросил: «Как ваше имя, майор?» Я ответил. Он прищурился на яркое весеннее солнце, глубоко вздохнул с сожалением произнёс: «Мне очень редко приходиться бывать дома, встречаться со своими избирателями (Сергей Павлович неоднократно избирался депутатом Верховного Совета СССР), я в долгу перед ними. Не могу ничего поделать. Катастрофически не хватает времени. У меня есть предложение - организуем себе небольшой отдых. Приглашаю всех к себе в гости, на чашечку чаю. И вас, Александр Григорьевич, тоже. Позавтракали, наверное, еще и пяти не было?».

Я поблагодарил за приглашение, сказал, что недавно перекусил. К тому же я, как говорят, был при исполнении. Начальник политотдела вмешался в разговор «Я думаю, неразумно отказывать Сергею Павловичу. Оставьте за себя заместителя».

Мне очень хотелось пойти в гости к знаменитому «СП», но не решался ответить согласием в присутствии своих непосредственных начальников. Помог полковник Кузнеченков, который дал добро. Смущаясь, я присоединился к группе руководителей. Мы подошли к знаменитому впоследствии «домику Королёва», вошли в прихожую, разделись. Нас встретила женщина средних лет, опрятно одетая, в ярком фартуке и пригласила в столовую за круглый стол, накрытый белой скатертью. На столе стояла ваза с фруктами. Принесли печенье к чаю, затем в подстаканниках и сам чай с лимоном на подносе.

Сергей Павлович открыл холодильник, достал большую коробку конфет и бутылку армянского пятизвёздочного коньяка. Все оживились. Гостеприимный хозяин произнёс: «Думаю, что рюмка хорошего коньяка никому не повредит». Он предложил налить и выпить в честь праздника и за успешное проведение предстоящих опытно-испытательных работ. Надеюсь, читатель поймёт состояние человека, оказавшегося в такой необычной компании. Я был не из их круга общения. Думаю, что и они чувствовали себя не совсем удобно в моём присутствии.

Конечно, от коньяка я решительно отказался, да и настаивать никто не стал. Я наскоро выпил чай с печеньем и поблагодарил за угощения. Сергей Павлович проводил меня до двери, тепло попрощался со мной за руку, пожелал успехов в службе. Покинув дом гостеприимного хозяина, я с облегчением вздохнул. Всё-таки не часто приходится пить чай с выдающимися людьми.

Встречи с академиком и государственным деятелем С.П. Королёвым оставили заметный след в моей жизни и запомнились навсегда.

 

 Глава 13. Последняя ступенька в военной карьере

Подходили к концу годы службы на космодроме Байконур, и я подвожу некоторые итоги своей причастности к большим делам на передовых рубежах работы по обеспечению задач освоения космического пространства и укрепления обороноспособности СССР.

Первое управление, в состав которого входила наша испытательная воинская часть, провела тысячи боевых и космических пусков, том числе более сотни пилотируемых кораблей с космонавтами на борту ушли в космос благодаря самоотверженной работе тружеников «Гагаринского старта». На боевом Знамени части ордена Красной Звезды и Октябрьской революции - награды родины за заслуги по освоению космоса.

Предметом моей гордости является и моя причастность к этому великому делу. За шесть с лишним лет работы на пусковом комплексе площадки .№2, отдано много сил воспитанию солдат, сержантов и офицеров сознательного выполнения воинского долга, укрепления воинской дисциплины, формирования высокой идейности и преданности партии и своему народу. Политработники части выполняли эти задачи не только в казармах и учебных классах, но и в условиях проведения испытательных работ, находясь в составах боевых расчётов, иногда в сложной и опасной обстановке, в аварийных ситуациях.

Мне вспоминается октябрь 1962 года, когда все, причастные к работе на площадках ракетчики, были подняты ночью по боевой тревоге. Была объявлена готовность №1 к пуску ракет с ядерными боеголовками. Советский Союз взял под защиту революционное движение на Кубе - острове свободы и разместили там ракетные установки. Американцы в свою очередь стали развёртывать ракеты с ядерными боеголовками, угрожая СССР и социалистическому лагерю. Началось томительное ожидание, как разрешится т.н. карибский кризис, противостояние двух политических систем. Создалась реальная угроза миру. Война стояла на пороге каждого дома.

В этот период политотделы, политработники частей и подразделений, партийный и комсомольский актив, учились работать в обстановке, приближенной к боевой, офицерский состав перешёл на казарменное положение. Проводилась масштабная разъяснительная работа среди всех категорий военнослужащих о целях и задачах боевого периода и необходимости в любой обстановке провести боевые пуски по вероятному противнику. Были организованы многоплановые массовые мероприятия, в т.ч. показывались специально подобранные фильмы, был проведён смотр художественной самодеятельности.

Сейчас в это трудно поверить, но в полку была проведена комсомольско-молодёжная свадьба, которая состоялась в офицерской столовой. Жениху, лейтенанту Сажко, о котором я уже упоминал в эпизоде с С.П. Королёвым, и невесте, работнице столовой Военторга, представитель политотдела полигона вручил ключи от однокомнатной квартиры. В то далёкое время, такие свадьбы практиковались во многих организациях ВЛКСМ, в т.ч. и воинских частях. Эти и другие мероприятия способствовали поднятию и поддержанию высокого боевого духа у всех военнослужащих и дали свои положительные результаты.

К счастью, военное противостояние закончилось мирным соглашением. Руководителям двух мировых держав, СССР и США, удалось договориться, чтобы не ввергнуть мир в ядерную катастрофу. Продолжилась обычная испытательная работа, подготовка и запуск ракет.

Почти за семь лет работы на площадке, в жестких рамках службы, в тяжёлых климатических и погодных условиях я приобрёл и накопил большой опыт работы с личным составом, особенно в период проведения опытно-испытательных работ. Это привело к тому, что решился и мой кадровый вопрос - перевод на площадку №10, на вышестоящую должность, в политотдел полигона. Вскоре это произошло.

Начальник политотдела генерал-майор Дружинин Михаил Иванович предложил мне перейти к нему в политотдел старшим инструктором по организационно-партийной работе, а затем и инспектором, где я проработал семь лет, до увольнения в запас.  Это была последняя ступенька в моей военной карьере.

Политический отдел космодрома Байконур был важным звеном в цепи задач по выполнению правительственных заданий, по повышению боеготовности страны и освоению космоса. В подчинении нашего головного политотдела в момент моего назначения на должность состояло восемь политотделов испытательных управлений и полтора десятка ракетных частей. Я быстро вошёл в ритм работы политотдела, всегда был в курсе событий по моему направлению и мог в любой момент дать информацию начальнику политототдела по всем вопросам, которые я курировал.

Через некоторое время генерал-майор М.И. Дружинин был назначен на вышестоящую должность и убыл с полигона. На его место прибыл бывший начальник политотдела ракетной армии полковник, затем генерал-майор Воинов Анатолий Дмитриевич, с которым я проработал до увольнения в запас. В 1977 году он тоже был назначен на должность с повышением. С ним я также работал в тесном контакте, имел хорошие деловые отношения со всем коллективом. Вспоминаю о них всех с самыми добрыми чувствами.

В период 50-летней годовщины «Гагаринского старта», в Москве на ежегодном традиционном сборе ветеранов Байконура я встретился со своими бывшими однополчанами-политотдельцами Б.И. Посысаевым, Ю.Б. Козловым, Э.К. Габуния, Плетушковым и другими. Такие встречи надолго оставляют в памяти воспоминания о лучших годах жизни.

В 2009 году мне довелось снова побывать в Москве и снова присутствовать на встрече ветеранов Байконура. На традиционное место сбора, в Екатерининский сад, или, в сквер Центрального дома российской армии, собрались более семисот человек ветеранов, а так же учителя школ и других учебных заведений города Ленинска, бывшие студенты-выпускники филиала МАИ «Восход», электрорадиотехникума и филиала военной академии им. Ф Дзержинского. К сожалению, с каждым годом всё меньше байконуровцев приезжают на встречу по разным причинам, в том числе по болезни, или уходу из жизни.

Среди этих безвозвратных потерь много моих товарищей - политотдельцев. Вечная всем память. Они многие годы трудились на передовом рубеже Родины и с честью выполнили свой долг перед государством.

 

Глава 14. Обелиск на старте

Не могу не рассказать об одном эпизоде, который вошёл в историю «Гагаринского старта», участие в котором невольно принял и я. Речь пойдёт об обелиске, установленном в непосредственной близости от стартового комплекса.

Я с политработниками полка у обелиска на «Гагаринском старте»

 Учащиеся школ города на Гагаринском старте.

Среди них наши дочери Ирина (крайняя справа)

и Лена (третья в первом ряду справа).1971 год

 Эскизный рисунок представлял собой четырёхметровую прямоугольную стелу, которую венчает металлический шар с четырьмя «усами» антенн, т.е. искусственный спутник Земли и обелиск, поэтому был назван коротко и просто: «Спутник».

Все работы по сооружению обелиска взяли на себя солдаты и сержанты, имеющие опыт строительно-монтажных работ до призыва в армию. Копали фундамент и закладывали основание. Корпус спутника обещала изготовить производственная фирма. Нелегко дался текст, что выбит на мраморной плите. Были до десятка вариантов, но каждый, чем-то не устраивал. Но однажды к ребятам на строительную площадку приехал полковник Кузнеченков Б.И., вынул из кармана листок бумаги и начал читать: «Здесь гением советского человека начался дерзновенный штурм космоса!» Все сразу поняли, что это те слова, которые достойны быть выбиты на мраморе. Решено было добавить внизу дату: «1957г»

Мраморную доску решили заказать в специальной мастерской в городе Ташкенте. Когда оттуда позвонили и сообщили о готовности заказа, за ней был командирован замполит стартовой группы майор Ахкамов Ф.М. Я находился в суточном наряде дежурным по части. Днём мне позвонил Фёдор Михайлович и сообщил, что деньги не перевели и плиту ему не отдают. Требуется вмешательство вышестоящих руководителей.

После моего доклада начальнику политотдела полигона и его звонка в ЦК Компартии Узбекистана дело было улажено. Майор Ахкамов доставил плиту, которая была установлена на стелу и вот уже более пятидесяти лет, в густой зелени листвы разросшихся деревьев, украшает подступы к стартовой позиции.

В день открытия обелиска «Спутник», 1 июня 1957 года там состоялся митинг, в котором приняли участие руководители космодрома, стартовая команда и специалисты ОКБ Королёва, космонавты. Выступали с воспоминаниями участники запуска в космос искусственного спутника Земли А.С. Кириллов и А.И. Осташов. Через несколько лет барельеф спутника был заменён на полную, уменьшенную копию и укреплён сверху с «усами» антенн, что создавало иллюзию космического полёта.

Сейчас рядом с этим символическим местом проходят памятные мероприятия, сюда перед полётом приходят космонавты, фотографируются на память гости космодрома. С ним и у меня связано много воспоминаний.

 

Глава 15. Мы в нашем звёздном городе живём

На страницах моей книги я говорил уже о городе ракетчиков, о его строительстве, становлении и благоустройстве. Мы были одними из первых его жителей. Населяли его в основном молодые, задорные, энергичные и полные жизненных сил люди, приехавшие на Байконур со всех концов Советского Союза и, кроме выполнения космических задач освоения космоса, все заботились о красоте нашего города, о его зелёном наряде, превращении в оазис в пустыне.

Вместе со всеми мы высаживали деревья и кустарники возле домов, копали и чистили арыки, чтобы там всегда была вода для полива. Руками личного состава гарнизона был создан прекрасный парк, который назвали «Солдатский».

Кроме первого обелиска на стартовой площадке, город украсили монументы и памятники, государственным деятелям и ученым. На центральной площади был сооружён величественный памятник вождю и основателю Советского государства В.И. Ленину работы известного скульптора Асатурова. На одноимённой площади установлен бюст С.П. Королёву, у входа в «Солдатский парк» - стела «Союз науки и космоса». Сейчас в городе много новых памятных скульптур и обелисков.

К концу семидесятых годов, проблема дефицита жилья, детских учреждений и соцкультбыта в городе, благодаря труду военных строителей, была снята. Были также возведены прекрасные Дворец пионеров, кинотеатр, стадион на 10 тыс. мест, плавательный бассейн, построена газобаллонная станция, и жители города смогли убрать кирпичные плиты, на которых готовили еду.

В 1969 году мы получили просторную трёхкомнатную квартиру «старого проекта». Наши дети стали жить в отдельной комнате. К началу семидесятых годов жизнь нашей семьи приобрела некоторую стабильность, определяющую положение каждого члена семьи. Дети уже были школьницами, по-своему самостоятельными, хотя и требовали постоянного контроля. Учились они, кроме средней, ещё и в открывшейся недавно музыкальной школе, чему я был очень рад и тайно надеялся что хотя бы, кто-нибудь из них серьёзно займётся музыкой.

Но, увы. Как раз в то время начался гитарный бум и вся молодёжь, в том числе и наши дети, хоть и окончили музыкальную школу, но дальше не пошли. Купленное с большим трудом, подержанное импортное пианино так и осталось стоять, как говорят «вместо мебели». Хотя это и не совсем так. Я вспомнил своё прошлое музыканта, потренировался и подбирал на слух танцевальную музыку и песни, что очень нравилось нашим приятелям, когда они бывали у нас в гостях.

Иринка научилась играть на гитаре и не без успеха выступала в школьном ВИА (вокально-инструментальном ансамбле). Вообще она была очень способной и смышлёной девчонкой. Училась хорошо, учителя её хвалили. Участвовала в общественной и комсомольской работе. Она быстро освоила преподававшуюся в школе кройку и шитьё. Самостоятельно научилась вязать. Иногда её старания перехлёстывали через край.

Однажды она раскроила себе юбку из отреза, выданного мне на пошив офицерского кителя. Конечно, без разрешения и, конечно, получила за это нагоняй от меня. У неё были большие способности к конструированию и моделированию одежды, и после окончания школы мы поехали с ней в Киев поступать в профильный институт. К сожалению, по досадному недоразумению она не поступила в этот ВУЗ.

Как раз в этот период в городе открылся филиал Московского авиационного института и Иринка подала туда документы. Первым ректором института был назначен подполковник Лепёхин Василий Васильевич, кандидат технических наук, милейший человек, который числился в штате политотдела полигона. Я предложил Иринке помощь, но она отказалась и сказала, что будет поступать сама. Однако на экзамене по математике получила «тройку», хотя была уверена, что написала не ниже оценки «хорошо» и подала апелляцию, которую рассмотрела комиссия и подтвердила, что работа написана на «хорошо». Это позволило ей получить проходной балл и поступить в филиал престижного Московского ВУЗа. Мы убедились, что наша дочь стала вполне самостоятельной. В данном случае, неожиданно для нас, проявила волю, упорство и настойчивость в достижении поставленной цели.

Наша младшая дочь Леночка унаследовала у нас, родителей (в большей степени у мамы), черты характера более мягкие, менее решительные и самостоятельные. После окончания средней школы она пошла работать и заочно училась и по моему настоянию окончила техникум автоматики и телемеханики.

В целом дети наши выросли способными достаточно самостоятельными, и смогли определить направление и свое место в жизни.. Главное, что мы сумели привить им, так это любовь и уважеение к родителям.

Такими выросли и наши внуки и внучка Дашенька. Причём главная особенность их характеров, в том, что во многом их черты взяты от родителей - это, самостоятельность, сообразительность и решительность в принятии решений.

Например, я всегда считал, что родители старшего внука, Дмитрия - Ирина и Николай, воспитывали его вялым, меланхоличным и недостаточно волевым. Мои попытки вмешаться в его воспитание мягко пресекались. И, вдруг мы узнаем, что Дима с друзьями уехал на работу в Англию. В это трудно было поверить, но это было так. Два года, в очень непростой обстановке, сумел постепенно адаптироваться там, довольно сносно изучить язык. Сейчас нашел возможности применения способностям, имеет свой небольшой бизнес, позволяющий не только содержать семью.

Средний внук, Серёжа, уже в Германии, сумел в короткий срок прилично изучить язык, получить среднее образование в немецкой школе, выбрать будущую профессию, по достаточно сложной, но престижной и востребованной специальности, связанной с компьютерным моделированием и дизайном. Успешно сдал экзамены, поступил и закончил техникум в Мюнхене.

Три года поездом из Аугсбурга ездил на занятия и успешно учился. Полтора года не сдавался, проявлял терпение и выдержку, искал работу после окончания учёбы. В условиях начавшегося в 2009 году экономического кризиса сумел найти работу, причём по специальности и на известном в Германии предприятии МАН. Это большая победа его и его мамы, а также всех нас, кто поддерживали его в нелёгкой моральной и материальной ситуации, которая сопровождала его учёбу все эти годы. Можно только гордиться таким сыном и внуком. Надеемся, что его ждёт большое будущее.

Наша младшая внучка, Дашенька, упорно преодолевает трудности учебы и ищет своё место в этой достаточно непростой жизни.

Заканчивая это не предусмотренное мной отступление от основной темы, хочу ещё сделать важное дополнение о том, что 31 мая 2007 года у Димочки родилась дочь Даночка - наша правнучка. Недавно нам удалось её не только повидать, но и пообщаться с ней. Как сложится её судьба? Надеемся, что удачно. Как говориться, дай ей Бог. Будем надеяться, что всё у всех будет хорошо. Именно это вселяет в нас уверенность, что живём мы не зря.

Я снова продолжу дальше свои воспоминания о событиях конца шестидесятых - начала семидесятых годов прошлого века. Это был довольно удачный период в жизни нашей семьи. Мы были ещё относительно молоды, чуть за сорок - цветущий возраст. У нас хорошая трёхкомнатная квартира, дети такого возраста, когда можно было говорить и решать все вопросы «по-взрослому». С нами были добрые и искренние друзья, с которыми приятно было общаться и проводить время.

Город наш небольшой и все друг друга знали, по крайней мере, в лицо. Мы охотно встречались на отдыхе по праздникам и выходным дням на реке Сыр-Дарье, особенно когда она ещё была полноводной, ловили рыбу загорали. Мы ходили друг к другу в гости, посещали культурно-массовые мероприятия, проводимые в городе.

Не могу не вспомнить о семьях, с которыми мы были дружны годы и десятилетия. С Замрой Сулеймановым мы вместе начинали службу ещё в Заполярье комсомольскими вожаками в расположенных рядом воинских частях. Встречались ежедневно по службе и вне службы, дружили семьями. Потом нас разлучали переводы и переезды по службе в разные гарнизоны, потеря связи друг с другом.

Судьба вновь свела нас на Байконуре уже через десять лет. Мы уже были старшими офицерами. Я работал в политотделе полигона, а Сулейманов после окончания академии был назначен замполитом узла связи на подполковничью должность. К сожалению, за тот период, что мы с ним не виделись, он пристрастился к «зелёному змию» и мне, как работнику политотдела, не раз приходилось выручать его из разных неприятных обстоятельств во избежание проблем у него на службе.

Его жена, Рита, скромная и слабохарактерная женщина, не могла повлиять на него. К чести моего друга, он сам сумел перебороть себя, покончить с этой тяжёлой болезнью, повысить свой авторитет, завоевать доверие подчиненных и начальников, подняться по служебной лестнице. Уволился он в запас в звании полковника с должности начальника политотдела испытательного управления.

С семьями Дружиловских и Сусских мы тоже познакомились на Байконуре. С Зоей Андреевной Дружиловской мы работали в политотделе 3 испытательного управления, а с её мужем, Борисом Сергеевичем, она познакомила нас.

С Ириной и Андреем Сусскими мы были соседями по дому. Некоторое время Ирина работала вместе с Таней. Мы подружились семьями, и до сих пор дружим, хотя и живём в разных странах. Два года назад мы были в гостях у них в Подмосквье. Честно сказать, наши отношения сейчас остаются более, чем дружескими.

Мы часто созваниваемся, поддерживаем морально друг друга и никогда не забываем о городе, где прошла наша боевая молодость, связанная с великими победами в космосе, в которых есть частица и нашего труда - ветеранов Байконура.

 

Глава 16. Таланты и поклонники

Труженики космодрома своим доблестным трудом приумножали славу Родины, своими победами в космосе.

Но ракетчики народ молодой, талантливый, настойчивый и инициативный, учитывая то, что на режимный объект практически никто из известных артистов не мог приехать на гастроли, не сидели, сложа руки, и не ждали, что кто-то им организует культурный отдых. Они пошли по пути создания самодеятельных художественных коллективов. При Доме офицеров начали создаваться различные кружки по интересам.

В конце шестидесятых годов в стране было широко распространено создание молодежных клубов весёлых и находчивых - аналогов телевизионной молодёжной программы, которую вели Александр Масляков и Светлана Моргунова. Эта увлекательная игра по инициативе комитетов комсомола испытательных частей при поддержке партийных комитетов, надолго стала одной из основных форм организации культурного досуга молодежи.

Очень интересным был опыт создания самодеятельного, или народного театра. В шестидесятые годы, в городе было два театра. Один летний, в котором демонстрировались кинофильмы - красивое деревянное здание с ажурной галереей и деревянными колоннами. Он стоял на самом берегу реки Сыр-Дарья и знаменит был тем, что в нём было прохладно даже в самую безжалостную июльскую жару.

Другой театр получил почётное звание «Народный» в 1967 году. Он тоже имел свою сцену в Доме офицеров, который был для многих талантливых энтузиастов, родным домом. Эти люди, действительно, были подвижниками.

Приезжая с дальних площадок, они, наскоро поев и переодевшись, спешили на репетицию, чтобы реализовать свой талант и способности. Почти каждый из них, был жителем крупных культурных центров: Москвы, Ленинграда, Киева, Харькова и других. Их желания и энергии вполне хватало, на плодотворное участие в самодеятельных театральных коллективах. Желающих было так много, что вскоре было организовано два драматических театральных коллектива, которые успешно соперничали друг с другом.

Из числа членов семей военнослужащих, проживавших в городе, оказались несколько человек с театральным образованием, которые сумели поставить несколько спектаклей на вполне профессиональном уровне, таких, как «Стряпуха», «Барабанщица», «Погоня за счастьем», «Свадьба в Малиновке» и др. Думаю, что самым удачным был музыкальный спектакль «Свадьба в Малиновке». У меня в семейном архиве до сих пор храниться его программка. Он запомнился, яркими костюмами, танцами и вполне профессиональным вокалом.

В начале 1965 года на Всеармейском фестивале творчества армейских художественных коллективов, посвящённом 20-летию Победы, проходившем в Москве, объединенному театральному коллективу войсковой части 11284 (Байконур), было присвоено почётное звание Народный театр.

Большую роль в становлении и развитии художественного творчества на Байконуре, сыграли политические отделы полигона и испытательных управлений, а также политотдел частей военных строителей.

У военных строителей также были талантливые художественные коллективы. Так например, большим успехом пользовался вокально-инструментальный ансамбль «Мастерок», в котором солистом был сын нашего соседа по дому рядовой Сергей Захаров, ставший впоследствии известным в стране баритоном и солистом Ленинградского мюзик-холла.

На базе художественных самодеятельных коллективов на полигоне были созданы ансамбль песни и пляски, военный духовой оркестр. Однако по ряду объективных причин их деятельность постепенно стала затихать, и некогда фонтанирующее художественное творчество энтузиастов сошло на нет. Многие разъехались служить в другие гарнизоны, уволились в запас по выслуге лет и по другим причинам.

К счастью, постепенно культурная жизнь в городе стала возрождаться. В связи с ослаблением режима секретности в середине 70-х годов на Байконур стали приезжать профессиональные артисты и коллективы. Даже звезды эстрады считали за честь выступить на легендарном космодроме.

Летний кинотеатр. Город Ленинск, 1963 год

 Одними из первых здесь выступали вокально-инструментальный ансамбль (ВИА) «Самоцветы», в бригаде которого были Г. Хазанов и В. Винокур.

Затем молодые, но уже блиставшие своим талантом Алла Пугачёва, В. Толкунова, ансамбль «Песняры» и многие другие.

В самодеятельных концертах на сцене Дома офицеров успешно выступали вокалист Сергей Захаров, пианист рядовой Павел Ландо, которой после увольнения в запас продолжил своё музыкальное образование и сегодня является известным оперно-симфонический дирижёром, доцентом кафедр оперной подготовки и оркестрового дирижирования Российской академии музыки им. Гнесиных. Он также уже более 20 лет является бессменным руководителем и дирижером симфонического оркестра им. А.П. Бородина Россиийской академии наук.

К сожалению, в настоящее время на Байконуре нет ни одного театра. Летний театр сгорел дотла в начале 70-х, а Дом офицеров, в начале 90-х. Как рассказывал мне бывший сослуживец, не так давно побывавший на Байконуре, по-прежнему стоит на площади Ленина Дом офицеров. Те же массивные жёлтые стены, те же серебристые кусты джуды растут рядом, но подойдя поближе, убеждаешься, что дом мёртв. Внутри - выгоревшее пространство, закопчёные стены, а вместо лепных потолков проглядывает голубое небо. То, что раньше светилось яркими огнями, звучало музыкой и весёлыми голосами, превратилось в мёртвый остов с проваленной крышей, вместо просторного фойе - подвал, заполненный водой, искорёженным железом, бетоном и кирпичом.

Для нас это пепелище было, в прошлом, много лет родным домом. До слёз жаль того, что случилось с ним, что произошло с нашей великой страной.

«У каждого поколения есть лучшие годы жизни. У фронтовиков - Великая Отечественная. У нас - целина и космос. Тогда мы были ближе друг к другу, да и атмосфера была другая. Тогда за нами была великая страна. И теперь каждому из нас хочется по-своему, если не вернуть, то хотя бы удержать прошлое в благодарной памяти». Эти замечательные, трогательные слова сказал мой бывший однополчанин, и я горячо поддерживаю их. Именно поэтому я сел писать историю моей жизни, чтобы оставить потомкам, родным и близким память о нас, о нашем времени, наполненном великими свершениями.

Продолжая рассказ о значительных событиях в культурной жизни нашего молодого города, хочу сказать, что в шестидесятые годы космодром неоднократно посещали руководители компартии и советского правительства, но и не только. Так, Н.С. Хрущёв привозил Шарля де Голля, А. Помпиду. Л.И. Брежнев - всех руководителей братских компартий.  Вместе с Н. Хрущёвым в его первый приезд, была Екатерина Фурцевва - министр культуры. Её посещение имело свои благоприятные последствия для города.

Узнав о том, что город не принимает телевизионных сигналов с маломощной Кзыл-Ординской телестанции, она приняла решение отдать Байконуру телецентр Советской экспозиции на Монреальской международной выставке. Через некоторое время телевизионная аппаратура поступила на полигон.

На третьем этаже казармы батальона охраны отгородили небольшую комнату, где два энтузиаста, инженера-испытателя, специалиста по телевизионным системам из третьего испытательного управления, два подполковника и три помощника-сержанта, работавших до армии телемастерами, начали монтаж оборудования. Через месяц телецентр заработал, и в эфире началась демонстрация кинофильмов.

Вскоре запас фильмов на войсковой кинобазе иссяк, и началось «повторение уже пройденного». Как писал один наш поэт: «А на местном телецентре крутят старенькие фильмы». И получилось, как в бессмертном афоризме Виктора Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

Надо было решать вопрос о строительстве нового, современного телевизионного приёмо-передающего центра и телестудии. И вскоре на уровне руководства партии и государства было принято решение и открыто финансирование. Через два года на окраине города, недалеко от гостиницы «Космонавт», появилась 120-метровая ажурная антенна со зданием телецентра и телестудии, которые начали транслировать передачи из Москвы и Алма-Аты, а также местные телевизионные программы. Это произошло, если не ошибаюсь, в конце 1974 года.

Незадолго до моего увольнения в запас я сделал несколько передач на международные темы по местному телеканалу. Получил неплохие отзывы. После увольнения в запас мне предложили поработать в штате телестудии редактором писем и по совместительству - инспектором по кадрам на общественных началах. У меня сложились хорошие деловые взаимоотношения с молодым директором телестудии Александром Корниловым, талантливым поэтом, актёром Народного театра, творческой личностью и способным организатором.

На студии работала его мать, бывшая актриса и профессиональный театральный режиссёр, он пригласил на работу нескольких профессионалов из Москвы и Ленинграда, в т.ч. внука знаменитого Немировича-Данченко с женой, тоже режиссёром.

В период пребывания на студии я познакомился со спецификой работы и телеоператоров, режиссёров и редакторов. Со временем участвовал в создании телепрограмм и сам подготовил две передачи: «По письмам телезрителей». Сам процесс создания телепередач был очень интересным и ответственным, т. к. записывающих устройств тогда не было. Сначала были репетиции, а особенно выход в эфир.

Летом 1976 года на Байконур приехал на гастроли известный хореографический ансамбль «Берёзка». Они дали несколько концертов в Доме офицеров и Доме культуры строителей. Чтобы знаменитый коллектив посмотрели в воинских частях, командование попросило их выступить по местному телевидению и дать шефский концерт.

Потом Саша Корнилов показал им кассету с первыми выступлениями Аллы Пугачёвой, тогда ещё неизвестной широкой публике, потому, что её в то время не пускали на Центральное телевидение. Кассета называлась «Волшебный фонарь». Когда она приехала на Байконур мы, слушая её выступление, были заворожены её песнями, голосом и манерой исполнения. Прошло много лет. Алла Пугачёва - непревзойдённая певица, актриса и телеведущая.

На Ленинской студии телевидения я проработал полтора года. Пришла пора ехать в Украину, в Черкассы, получать квартиру и привыкать к новой жизни на «гражданке». Но об этом потом. Всему своё время.

 

Глава 17. Задание особой важности

В начале семидесятых годов, с развитием и совершенствованием средств космической разведки у нас и у нашего вероятного противника - США, значительно снизился уровень режима секретности. Наконец-то руководители разведывательных органов наших стран поняли экономическую и политическую нецелесообразность прятаться друг от друга, когда все обо всём знают.

Но всё-таки учёным хотелось объединить усилия в деле дальнейшего освоения космоса и создания новых технологий космических систем, объединить успехи советских и американских учёных в создании космических станций и межпланетных полётов. Так возникла идея совместного полёта советского космического корабля «Союз» и американского - «Аполло». Вскоре была разработана экспериментальная программа «ЭПАС».

Космодром и город Ленинск давно привыкли к встречам высокопоставленных гостей из различных государств. Как правило, они приезжали из соцстран и приезжали они с первыми лицами нашей страны. В режимных целях, эти мероприятия прикрывались экзотическими кодовыми названиями. Например, такие как «Пальма», «Пальма» - 1, 2, 3 и т.д.

Для командования полигона и испытательных частей это были «парадные» мероприятия и служили поводом для наведения порядка в гарнизонах.  Все части и подразделения приводились в состояние повышенной боевой готовности. Командиры и политработники проводили многочисленные мероприятия, направленные на достойную встречу гостей. Всё везде драилось, чистилось, красилось, ремонтировалось, приводилось в порядок и надлежащий божеский вид. С этой точки зрения встреча гостей положительно влияла на создание и поддержание надлежащего порядка.

Кроме того, такие визиты сопровождались показом техники и пуском боевых ракет. Как правило, всё проходило в штатном режиме. Гости, задрав головы, провожали полёт ракеты и потом оживленно обменивались мнениями. Весь состав боевого расчёта, от имени руководителей партии и правительства, поощрялся вплоть до представления к правительственным наградам. Так что к моменту принятия решения о совместном полёте советско-американских экипажей на полигоне уже был накоплен большой опыт встречи гостей.

Конечно, нужна была определённая корректировка, учитывавшая то, что в гостях у нас будут наши «злейшие друзья», за которыми нужен будет глаз, да глаз, ибо спецслужбы не упустят возможности сунуть нос туда, куда это делать не положено. Было принято решение выставить офицерские наряды в гражданской одежде в наиболее уязвимых местах и против особо любопытных корреспондентов и работников американского посольства, чтобы воспрепятствовать проникновению в нежелательные для осмотра места. Эти, и другие мероприятия дали положительный эффект. Кое-кого из наиболее ретивых американских корреспондентов пришлось вежливо удалять из мест, где им быть не положено.

15 июля 1975 года с «Гагаринского старта» был запущен космический корабль «Союз» с космонавтами Алексеем Леоновым и Владимиром Кубасовым. С мыса Канаверал стартовал американский космический корабль «Аполло» с тремя астронавтами. В составе экипажа - командир Томас Стаффора, пилоты - Вэнс Бранд и Дональд Слейтон. Корабли должны были состыковаться на орбите и встретиться в корабле «Союз».

Во время запуска на Байконуре на старте присутствовали американский посол в Москве Дональд Стессел с супругой, на мыс Канаверал прибыл советский посол Добрынин. На орбите космонавты обменялись рукопожатиями и вымпелами. Всё это призвано было служить укреплению советско-американского сотрудничества в космосе и дальнейшему улучшению отношений между политиками и народами Америки и Советского Союза. Это было последним мероприятием, в котором я пронимал участие на космодроме Байконур.

 

Глава 18. Снимается кино на Байконуре

Тремя годами ранее заметным событием в нашей жизни был приезд на полигон киногруппы киностудии «Мосфильм» во главе с кинорежиссёром А. Храбровицким для съёмок художественного фильма о Главном конструкторе ракет, прообразом которого был С.П. Королёв. Фильм назывался «Укрощение огня». Режиссёр для большей достоверности решил снимать фильм на космодроме и получил на это разрешение у московского начальства.

Для координации действий к киногруппе были прикомандированы работники штаба и политотдела полигона. Мне тоже не раз приходилось бывать на съемках и помогать в организации сцен, с участием военнослужащих частей полигона. Наша помощь нужна была в вопросах согласования неувязок со службой режима, организации питания с Военторгом и др.

Наконец, был интересен сам процесс съёмок, общение с режиссёрами и актёрами, наблюдение за творчеством таких известных мастеров советского кино, как Кирилл Лавров, Игорь Горбачев, Игорь Владимиров и других. Съёмки заканчивались, отсняты последние эпизоды на площадках. Уезжая в Москву, Александр Храбровицкий заверил, что первыми зрителями будут труженики Байконура и жители города. Слово своё он сдержал. И в 1972 году фильм был показан для руководства в штабе полигона, а затем в кинотеатре города.. В целом фильм получил высокую оценку руководства полигона и жителей города.

Мы посмотрели также несколько документальных фильмов, для служебного пользования, которые ему дали в американском посольстве о полёте американского космического корабля «Аполлон» с лунным модулем для высадки астронавтов на Луну. Фильмы были сняты специалистами национального управления по аэронавтике и исследованию мирового пространства (НАСА) о высадке астронавтов на лунную поверхность. Съёмки были сделаны с таким мастерством и подробностями посадки лунного модуля, что не только у меня, но и у бывалых ракетчиков вызвали лёгкий шок. Особенно впечатляли кадры отделения модуля от корабля, приближение к лунной поверхности, выбор места посадки, а также выход астронавтов. Всё осуществлялось до неправдоподобности чётко и спокойно, в т.ч. взлёт модуля и пристыковка на орбите к основному кораблю.

Оценивая эти выдающиеся достижения американских учёных в космосе, было чему завидовать белой завистью. Одновременно скребла на душе обида за то, что у наших учёных была возможность осуществить советскую лунную программу и раньше американцев быть на Луне. Однако из за временных неудач в испытаниях нового, мощного ракетоносителя и интриг конкурентов, других опытно-конструкторских организаций, С.П. Королёву было отказано в финансировании его лунного проекта.

Вскоре Сергей Павлович скоропостижно скончался, и лунная программа была окончательно похоронена и сдана в архив, а потом и вовсе потеряла актуальность.

 

 

Глава 19. Конец информационной блокаде

19 апреля 2009 года, на 84 году ушёл из жизни выдающийся журналист Юрий Фокин. В годы службы на Байконуре я был с ним лично знаком. Часто наблюдал его в работе, когда он вёл репортажи со стартовой площадки, или с места приземления космического корабля. Он бывал у нас в политотделе по своим журналистским делам, рассказывал о своих поездках по странам мира, о работе на Центральном телевидении. Он и Василий Песков из «Комсомольской правды» были первыми, кто вёл репортажи о полёте Ю. Гагарина и других космонавтов.

Позднее к ним присоединились Ярослав Голованов, Михаил Ребров из газеты «Красная Звезда», с которым я часто встречался и был хорошо знаком по работе. Фотокорреспондент Агентства печати «Новости» Анатолий Маклецов, несмотря на жесткий режим, часто делился со мной уникальными фотографиями, которые до сих пор хранятся в моём семейном архиве.

Можно упомянуть и других людей из «отряда пишущей братии», которые создавали летопись космической эры. Благодаря им наша страна и весь мир узнавали о победах в космосе. Это журналисты газеты «Правда» Александр Покровский и Юрий Апенченко, газеты «Известия» Борис Коновалов и Алексей Горохов из «АПН» и другие.

Начальник политотдела не раз поручал мне сопровождать журналистов на разные стартовые комплексы. Однажды я взял из дому книгу Юрия Гагарина «Дорога в космос» и попросил оставить в ней свои автографы. Они охотно согласились это сделать.

Период общения с журналистами Центральных средств массовой информации, аккредитованных на космодроме Байконур, был насыщен интересными событиями и оставил в моей памяти большой след. С ослаблением режима секретности на полигоне связано также создание при Доме офицеров литературного обьединения «Звездоград». Василий Дорохов и Александр Корнилов, уже поднаторевшие в сочинительстве люди, организовали вокруг себя молодых и талантливых солдат, сержантов и офицеров. Вот их имена: Юрий Бастрюков, Валерий Мальцев, Олег Ефиманов, Анатолий Лещенко и ещё десятка полтора молодых людей. Руководителем и вдохновителем молодого коллектива стала заведующая библиотекой - Антонина Петровна Караваева.

Мне довелось присутствовать на одном из заседаний литобъединения. Тон задавали уже признанные поэты Иван Мирошников, Василий Дорохов и Александр Корнилов. На заседании молодые поэты читали свои стихи, обсуждали их. Ну а «мэтры» давали свои замечания, подсказывали, как исправить те, или иные ошибки. Не всем нравились критические замечания, завязывались споры и дискуссии и, в конечном счете, участники находили точки соприкосновения, или, как сейчас говорят, консенсус, и мирно расходились до следующего заседания.

Начальник политотдела полигона генерал-майор М.И. Дружинин однажды попросил ознакомить его с творчеством молодых поэтов, а потом высказал идею издать их стихи отдельным сборником в типографии полигона, только для личного состава частей и жителей города.  Он поручил руководству литобъединения и лектору политотдела майору А. Капустину возглавить эту работу. Первый сборник стихов, который назвали «Звездоград» вышел в 1964, второй - в 1965 г., а третий в 1971 году. Сборники стихов читали и рецензировали космонавты Юрий Гагарин, Павел Беляев, Алексей Леонов, В. Комаров и др. Им нравились стихи наших поэтов, и они давали им высокую оценку.

Известный советский литературный критик Владимир Лидин в журнале «В мире книг», № 1, за 1971 год, в частности писал: «Есть книги, которые хранят на себе паутину времени, но есть и такие, в которых чувствуется свежий ветер времени, они молоды и отважны, в лучшем смысле этих слов и, едва появившись на свет, сразу же становятся библиографической редкостью, не только потому, что напечатаны малым тиражом, но и по значимости их появления».

Дальнейшая судьба литобъединения довольно печальна. После выхода в свет третьего номера альманаха, в 1971 году, редколлегию обвинили в разглашении военной и государственной тайны, и все купленные читателями экземпляры было предложено сдать в штаб полигона. Конечно, никто этого не сделал, в том числе и я. В моём семейном архиве хранятся все издания литературных альманахов «Звездоград», дорогие реликвии времени нашего пребывания в молодом городе инженеров и мечтателей - первопроходцев космоса.

 

Глава 20. Из поэтической летописи Байконура

Я был хорошо знаком с бывшим военным инженером-испытателем, талантливым поэтом, впоследствии членом Союза советских писателей Иваном Ивановичем Мирошниковым. Первые его поэтические сборники «В краю космодромов», «Ветер дальних дорог», «И совесть и любовь моя» заслужили высокую оценку читателей.

Поэты Байконура в своём творчестве отражали и любовную лирику, и жизненные коллизии, и нелёгкий труд космодромщиков. Много стихотворений посвящено городу ракетчиков и его жителям. Темы брались прямо из жизни, поэтому они по-своему уникальны и по¬нятны тем, кто отдал Байконуру долгие годы работы и жизни.

Каждый из нас помнит, с каким нетерпением мы ждали весны, когда вся степь покрывается жёлто-красным ковром тюльпанов, которые мы рвали, уезжая с площадок после работы, чтобы подарить своим близким. Это становилось уникальной обыденностью. Но вот как о тюльпанах Байконура пишет Иван Мирошников. Стихотворение так и называется:   

 

«Тюльпаны Байконура»

Садовые тюльпаны, как вельможи,

Холёны и надменно холодны.

А мне другие в тыщу раз дороже –

Тюльпаны байконурской стороны.

 

В них нет высокомерия и чванства,

И в цепкий холод и в калёный зной

Они горды высоким постоянством

И верностью романтике степной.

 

Природа-живописец сочной кистью

На холст бескрайний щедро нанесла

Ребристые размашистые листья

И венчики из хрупкого стекла.

 

Тюльпаны, словно крохотные флаги,

В бутоны до поры зачехлены,

Неприхотливы к дефицитной влаге,

Завидною судьбой наделены...

 

Гляжу на степь взволнованно и долго,

И верить хочется: то не цветы цветут

На миллион чарующих осколков

Зарю рассвета раскололи тут.

 

Совсем по-другому звучит стихотворение «Песня о Звездограде», в которой он славит воинов-ракетчиков, тех, кто хранит мир и покой Родины, кто прокладывает дорогу в космос.

«Моим ребятам-одногодкам стал добрым домом космодром,

Тут ходят будничной походкой и звёзд касаются плечом.

Ведь космодромщики - артисты и полномочья им даны,

Смычком ракеты серебристой касаться солнечной струны».

 

Очень много молодые поэты пишут о городе ракетчиков, о людях, делающих историю, о их героизме, самоотверженности, а порой и самопожертвовании при исполнении своего воинского долга от рядового до космонавта. Вот, к примеру, В. Злобин пишет, как начинался Байконур:

«Рвутся в клочья палатки, высыхают деревца...

У встающего города очень трудное детство.

Запекаются губы от мучительной жажды,

мы впервые узнали, что у солнца есть жадность... »

 

Продолжает Олег Ефиманов:

«В самом центре ковыльной степи,

Он шагнул тополями в рассвет

И тревожно ночами не спит,

И стоит на часах у ракет».

 

Ему вторит Евгений Спичак:

«И стоит он как равный средь равных,

В даль бескрайнюю взор устремив,

Город новых традиций прославленных,

Звездоград - дверь в космический мир».

 

И я снова возвращаюсь к поэзии Ивана Мирошникова. В ней, как в зеркале отражена проза жизни Байконура, от первых палаток - до зрелого и мужественного возраста.

«...Здесь будет старт!

Сказал в панаме парень

и топором забил в планету кол».

 

Великим уважением проникнуты строки, посвящённые друзьям - звездоградцам:

«Пусть пески и погода суровы,

в мире звёзднее города нет,

Здесь живут и мечты Королёва

и улыбки Гагаринской свет».

 

Василий Дорохов, начальник гарнизонного Дома офицеров, талантливый поэт и артист народного театра, успешно выступавший в самодеятельных спектаклях, в содружестве с композитором Владимиром Караханом написали гимн Звездограда:

« ...Среди барханов солнечного края,

как призванный Отечеством солдат,

стоит в строю усталости не зная,

наш славный город, юный Звездоград...

 

А пока этот город на картах не значится,

но о нём, как о свете далёкой звезды говорят

Не однажды ещё прогремит и прославится

город смелых и дерзких людей - Зездоград.

 

Тут началась Гагаринской порою,

космопроходцев жаркая страда

Живут здесь настоящие герои,

фамилий чьих не слышим никогда.

 

На стартовых площадках до рассвета,

от городов прославленных вдали,

Они готовят новые ракеты

и межпланетные готовят корабли».

 

А теперь отрывки из поэтических строчек разных лет.

 «Самый главный в стране космодром»

«Верной дружбою путь наш расцвечен,

Нам она словно солнце дана,

В Байконуре с казахскою речью

Украинская мова слышна.

 

Раскрывая загадки природы

Помним мы каждый день об одном,

Дружба наших советских народов

Самый главный в стране космодром.

 

С русским братом пускают ракеты,

Белорус, и латыш, и бурят,

В мирном небе зимою и летом

Рукотворные звёзды горят».

 

«Пахари Вселенной»

«А эти люди - пахари Вселенной,

когда в полёте космонавты спят,

На пунктах управления бессменно

несут свой круглосуточный наряд.

 

Казахским ветром, зноем и морозом

продублены их лица и сердца,

Для них колёсный говор мотовозов -

как песня без начала и конца.

 

Пусть космонавтам - главные награды,

но люди пусть увидят в полный рост

героев безымянных Звездограда,

кто не снимает с неба лёгких звёзд».

 

«К товарищам»

«Многие здесь старожилы,

а многим здешнее вновь,

я вам напомню, как жили,

как начиналась новь.

 

Жили в палатках, ели вместе -

какой уж тут ранг!

Случалось в своей постели

мы находили фаланг.

 

Холод, жара иль вьюга,

носит пылищу вокруг,

здесь находили друга,

здесь проверяли подруг.

 

Здесь фильтровались души,

и проявлялась суть,

здесь узнавали лучших

и изгоняли муть.

 

Пусть имена неизвестны

многих достойных людей,

пусть не сложили песен,

славящих наших парней».

 

Можно было бы ещё и ещё знакомить читателя с поэтическими произведениями поэтов-байконуровцев, которые в поэзии прославили воинов ракетчиков, чьи боевые и трудовые подвиги способствовали укреплению обороноспособности страны и завоеванию космического пространства.

И я снова возвращаюсь к рассказу о жизни моей семьи в последний период нашего пребывания на Байконуре.

 

Глава 21. На финишной прямой.

Начало восьмидесятых годов. В соответствии с Положением о военной службе различных категорий офицеров подходил к концу срок моей службы в рядах Вооружённых Сил и на космодроме Байконур. Это было время относительного подъёма нашего материального и общественного положения в той среде, в которой находились.

В условиях жёсткого дефицита и больших очередей на промышленные товары, особенно длительного пользования, мы смогли приобрести легковой автомобиль, мебель и другое. Я уже не говорю, что жили мы в просторной трёхкомнатной квартире.

Благодаря Тане, которая руководила нашим бюджетом, мы каждый год ездили на юг, к морю, а также в Украину, где мы навещали родственников. Нас выручала касса взаимопомощи, где мы кредитовали средства на эти дела, ибо моей офицерсой зарплаты было маловато.

Конечно, не всё было безоблачно. Таня перенесла несколько операций, у нее, к тому же, обнаружили гипертоническую болезнь. Поэтому мы старались ездить в санатории на Черноморское побережье, в Крым, в Прибалтику, на Северный Кавказ, чтобы держать себя в форме. В то время мы были относительно молоды и не уделяли такого пристального внимания своему здоровью. Хотя именно, в это время я стал систематически заниматься утренней гимнастикой и элементами лёгкой атлетики. Продолжаю это до сих пор, по мере сил и возможности. На лоджии нашей квартиры стоят вело- и шаготренажёры, на которых я и Таня стараемся заниматься.

В описываемый период наши дети повзрослели и стали самостоятельными. Лена училась в 7-8 классах, Иринка, преодолевая «трудный возраст», стала студенткой филиала «Восход» Московского авиационного института. На втором курсе она познакомилась с парнем на курс старше ее, племянником председателя Кзыл-Ординского областного Совета профсоюзов Александры Тимофеевны Шевченко. Ее избранником стал Николай Затаковой, или как его называли друзья - «Николя» за лёгкий и открытый характер, за верность и безотказность в отношениях с друзьями, наконец, за любовь к музыке, игре на гитаре и пению под её аккомпанемент, а также за неуёмную любовь к кино. Наша дочь нашла в нём свой идеал: белокурый, голубоглазый мальчик, который без памяти влюбился в восемнадцатилетнюю черноглазую красавицу.

 Счастливые молодожены, Иринка и Коля. Ленинск, 1975 год

 В целом Коля производил хорошее впечатление воспитанного, эрудированного и интеллигентного парня, но в его поведении нас настораживало несколько легкомысленное отношение к жизненным проблемам, тем что был излишне увлечен кинематографом, музыкой, друзьями, чем и покорил Иринку. Мы были не очень довольны их поспешному решению жениться т.к. они были еще студентами. Наши доводы о том, что надо сначала закончить учёбу, в расчет не принимались.

 

 

 

Коля с сыном Димочкой,

1977 год

 

 Вскоре они стали мужем и женой. 5 июля 1976 года у них родился сын Димочка. Имея данные статистики о рождаемости на Байконуре, по моим расчетам, Дима смело мог войти в первую тысячу новорожденных «байконурчиков». Таким образом, Таня в сорок пять, а я в сорок шесть лет стали бабушкой и дедушкой. Мы помогли молодым получить однокомнатную квартиру, что в тот период было довольно сложным делом.

В последние годы службы на Байконуре в нашей семье появился транспорт, хотя о таком приобретении мы не думали. Сначала мы купили тяжелый мотоцикл с коляской. Через год - малолитражку «Запорожец» и, наконец, «Москвич», который был одним из приличных и комфортных автомобилей того времени. Лучше был только автомобиль «Волга», стоивший на тысячу рублей дороже. Об иномарках в то время речи не шло. Их в СССР были единицы.

Имея транспорт, мы стали активно огородничать. Подавляющее число жителей города выращивали овощи. Главным условием высоких урожаев была вода, которую качали мощными насосами из Сыр-Дарьи по трубам на огородные участки. Воды было достаточно, поэтому урожаи огородных культур были отменными. Автомобиль в нашей семье играл большую роль в поездках на огород и на отдых. А после увольнения в запас в Украину, мы часто ездили в город Нежин, где жила Иринка с семьёй.

А пока служба моя подходила к концу. Я выслужил установленный Законом срок службы по возрасту. В 45 лет я уже мог написать рапорт на увольнение в запас по выслуге лет. Военная пенсия у меня должна была быть вполне приличной, да я и не собирался сидеть дома.

Учитывая, что Минобороны страны принимали долевое участие с местными органами власти в строительстве жилья для уволившихся в запас офицеров Байконура, которые должны были освободить квартиры в закрытом гарнизоне. Я принял решение уволиться в запас, доложив о своем решении начальнику политотдела генерал-майору Воинову А.Д.. Он подписал рапорт. Хотя он не торопил меня с окончательным решением и предлагал служить еще несколько лет.

Не исключалось моё выдвижение на вышестоящую должность и присвоение очередного воинского звания - «полковник». Это было заманчиво, но я уже настроился на отъезд в Украину на родину. Тем более что последние годы, меня часто стала посещать ностальгия по родным местам. А слова песни

«И снится нам не рокот космодрома,

не эта ледяная синева,

а снится нам трава, трава у дома,

зелёная, зелёная трава...»

 

становились для нас близки и понятны настолько, что хотелось быстрее перенестись из пустыни на родину.Вот почему я принял решение не терять время и увольняться на «гражданку». Таня меня поддержала.

У нас была возможность получить квартиру в одном из трёх городов в Украине: в Днепропетровске, Черкассах и Чернигове. Мы выбрали Черкассы. Выбор был не случаен. Это был областной центр, в состав которого входили город Умань и Уманский район, где прошла часть моего довоенного детства и отрочества.

В начале марта пришёл приказ о моём увольнении в запас в распоряжение Черкасского городского военного комиссариата. Наступал волнующий момент прощания с сослуживцами, с друзьями, приятелями, соседями, с городом, который стал родным, строился и рос на глазах, с теми, с кем провёл лучшие, но нелёгкие годы жизни. В то время мы достаточно оптимистично относились к трудностям, поэтому легче переносили их.

Семнадцать лет - половина моего армейского срока службы прошли на космодроме Байконур. Думаю, что нам можно гордиться такой судьбой, которая предоставила нам такую счастливую и суровую возможность - жить и работать на космодроме и внести свой вклад в дело освоения космоса во славу Родины, Советского Союза.

 







<< Назад | Прочтено: 400 | Автор: Бельченко А. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы